Не прыгай с обрыва

I
Всхлипы дождя, будто кряканье уток,
Что улетают сквозь зябкую синь…
Нужен ли я на земле хоть кому-то? –
Хоть эти всхлипы душою спроси.

Хоть разбегись, и – наотмашь с оврага
Прыгни, коль здесь не ответит никто…
Только вот лживая эта отвага
Душит, как выцветший ворот пальто.

Сколько хороших, наивных и гордых
В пропасть тянуло, как в новую жизнь.
Но если смотрят из пропасти морды,
Да на тебя, ты от них отвернись.

Нет, не герои сигают с обрыва,
Если ничто их судьбе не грозит,
А лишь вкусившие мудрости лживой,
Гиблой, как дом, что гвоздями забит:

Павших в бою и могильные плиты
Не убивают… забвенья им нет.
Но вот гляди… вышел с дому Павлито,
Прыгнул с обрыва, уйдя на тот свет.

Так искушали Христа: что все недра
Глупой земли? –  в них заройся до пят…
И лишь с вулкана старик Кастанеда
Дымом грустит: “Ты не понял опять…”

Громовым треском дрожат мегавольты
С трубки индейской, с познанья костра:
“Не убивайся, покуда живой ты,
И не умрешь, даже выйдя за грань”.

II
Пусть жизни нить вьется блекло и криво –
После пробела начнешь всё опять.
Друг неизвестный, не прыгай с обрыва,
Чтобы узоры судьбы разорвать.

Всё исправимо, что делалось нами,
Что есть сейчас, и что завтра грядет,
Кроме того, что летишь ты, как камень,
Чтобы ударом закончить полет.

Больно упасть… но сильней боли острой
Грусть от утерянных в пропасть надежд.
Древние знали об этом, но где ж
Ум Дон Хуана? Зачем же так просто
В цельной душе делать зябкую брешь?

Мы – семена, прорастем из забитой
Камнем земли в стебель алой зари –
Росным цветком обернется Павлито,
Чтоб милой скво свет души подарить.

Та, как орлиха, не зло и не жестко
Клюнет его, никому госпожа:
“Смерть – лишь билет, но не нужно до срока
Рать сей контроль, радость в точку зажав.

Лучше поедем в родимую местность,
А боль ошибок, как тень у окна,
За занавеской в возможность воскреснет
Гибель – лишь пустошь – живым не известна,
Ну а за гранью уже не слышна.

Вот наш фургон, и в родимые недра
Брошено семя с надеждой внутри…”
Вьется туман из бескрайности где-то,
Словно костер, тлеют угли рассвета.
Нет, не так страшен старик Кастанеда,
Как, кто читал его… не докурив.