Ночная бабушка

Все знали в поселке, что бабка Морозова
Была ужасно стара и все время хотела есть,
(Лет ей было под сто, а точнее девяносто шесть).
И носила домой к себе ведра, тащила розовые,
Наполненные водой, они проливали ручейки.
И всякий шедший по улице, видя эти мокрые следы,
Понимал, что впереди идет старуха Морозова...
И крестился заранее, чтобы дух свой укрепить.
По пути она забывала, что их надо нести во двор.
И ей доносили соседи потом, доводили ее
До крыльца (и до слез), запирали потом на замок.
Она жалобно выла, стонала, кричала слова:
Выпустите меня, выпустите! Она их знала уже назубок.
Но все прятались от нее по углам, закрывали ставни.
И все замирало до утра. Тряслась бабуля от бессилья
В безмолвной тишине, (но лучше б тряслась от счастья),
Сотрясала ворота свои во дворе, в них вцепившись руками.
Бродила там много и часто среди кривых и старых яблонь,
А затем поднимала подгнившие плоды упавшие,
И грызла их, грызла, с наслажденьем чавкала.
Я это случайно однажды увидел в окно и испугался.
Наш участок с ее владением тогда соприкасался.
Она оборачивалась и махала мне своей клюкой
Приветственно в ответ, затем топтала зверобой.
И продиралась сквозь дикие заросли малины и крапивы,
Чтобы встретиться уж точно, а не наверное со мной.
Включала фонарик, (наступала в это время ночь),
И ночная бабушка стальною бабочкой влетала,
В белом одеянии парила над землей, как махаон,
(А я учил тогда стихотворение и забыл потом урок),
А она вплывала привидением медленно во двор.
И светила в окна дома моего. Я же не терялся,
И нестандартные предупреждал действия ее,
(Не дай Бог увидит что-то и побежит, как побежит!),
А я был мальчиком тогда всего-то лет шести.
Падал на пол вниз и замирал выжидательно.
Она подходила к окну, вглядывалась тщательно,
И цепким взглядом своим все в комнате обшаривала,
Приставляла ладони свои, облик свой прижимала
К стеклу и выдыхала, выдыхала пары на него,
И так стояла там часами, пока не запотевало все оно.
А я в это время усиленно прижимался к батарее
Внизу и надеялся, что меня все-таки не увидит.
Потеряв терпение свое, (ведь смотрела так внимательно),
Она сначала скребла ногтями робко стекло,
Затем стучала пальцами, их костяшками, звучало мерзко.
Их фаланги иссохшие напоминали ветки
Всеми забытого, давно погибшего деревца.
И затем выкрикивала, выдавливала потерянно
В ночь уже известные вам выше слова.
Но нельзя ее было выпускать тогда, нельзя.
Она теряла память постоянно и могла
Где-то там, как говорится, заблудиться и пропасть.
Вот так. Светлой памяти тебе, ночная бабушка.
Не смог я это забыть, увы. И прости, что это написал.