Нет. Уже старая схема счастья не действует.
Вот всё прибрала. Насухо вытерт стол, и в полы можно глядеться, как в зеркало.
И нет никого в доме, и ветер гуляет по чистым просторным комнатам, и играют со сквозняками тончайшие золотые занавески, как мечталось. И как бы невзначай брошены на огромный диван плед, сладко зовущие подушки и умная книжка, раскрытая на интересном месте, а с полок глядят умильно дорогие сердцу и редкие безделушки, привезённые из дальних стран, подаренные близкими: мозаичная черепаха, белый фарфоровый молочник и круглая тайская шкатулка с бубенцами… И много чего другого, расставлено, разложено, продумано, выношено, отобрано временем и сердцем, и теперь это составляет МЕНЯ, мой дом. Все просто и изысканно. Всё расположено так, чтобы просто открыть глаза, взглянуть и опять закрыть, умиляясь и уносясь в грёзы. Двигать и трогать это ни к чему, и самой шевелиться тоже не нужно, только если сменить угол обзора или направление...
Потом встать, перейти из комнаты в комнату, из коридора в кухню. Пройти, ощутить этот ветер и эту чистоту, и услышать музыку и застыть, созерцая, ещё и ещё. Вот как я люблю неподвижность. Вот как я близка к смерти.
Но где беспорядок, который привносят дети и гости?! Где великолепный авторский хаос, который расцветает в моменты цейтнота или влюблённости? Без всего этого моя мечта не приносит радости и счастья.
Я по-другому взглянула на натюрморты великих и малых, голландцев и не только. Это мастера смерти. Да, великолепно изображая застывшую красоту, они писали портрет смерти….
Итак, натюрморты тебя уже не развлекают. Расскажи, что ты задумала?
Август 09
Рисовальщики смерти
© Copyright: Луиза Кох, 2019
Свидетельство о публикации №119111109073
Свидетельство о публикации №119111109073
Рецензии
Героиня ЛК не только перфекционистка, все разложившая на свои места, ее перфекционизм распространяется на сам ее перфекционизм, и придирчиво находит беспорядок в самом стремлении к порядку. Взыскательность предъявляет иск сама к себе, после того как не осталось ничего, к чему его предъявлять. Однако, сюжет развивается дальше. "Я по-другому взглянула на натюрморты великих и малых голландцев, и не только. Это мастера смерти".
Вот. Оказывается, таинственный мотив, исходящий из неведомых глубин подсознательного, стремится не к идеальному порядку, а к убийству. Это жестокий судья, никогда не выносящий милосердные приговоры. "Наказание за грех есть СМЕРТЬ!" Уют быта и красота крохотных натюрмортов маленьких голландцев оказывается продуктом их скрытой от постороннего взгляда жестокости. Эта тяга доводить любое дело до конца, если направить ее на жизнь как на объект, стремится ее завершить. Засечь. Пресечь. Отсечь. Высечь. Доброта маленьких голландцев сделана из злобы, муштры, дисциплины, хорошо усвоенного страха долго поротого ребенка.
Внутри каждого из нас есть Буратино и Карабас. Пока они в конфликте друг с другом, мы мерцаем, играем, жизнь наша полна драматизма и проблем. Но допустим ситуацию, когда Карабас изловит Буратино, и бедняге ничего не останется, как лепетать: "Да, дядя Карабас, я плохой мальчик. Да, я согласен, меня надо перевоспитать. Да, бейте меня, это лучший способ сделать меня лучше. Я согласен. Бейте больше, еще! Я чего-то не перевоспитываюсь, плетка плохо работает, бейте сильнее! Нет, плетка не поможет. Пожалуй, вы правы - только петля". Карабас хочет одного: чтобы Буратино сам свил веревку, и сам бы себя казнил. Добровольно. Как хороший мальчик. Потому что он плохой мальчик, и единственный способ стать хорошим - прекратить быть.
Итак, рассказ призывает нас к задумчивости. Задумаемся о ценностях. О том, что наши моральные автоматизмы в сущности - наши латентные психозы, и только в разуме можно найти спасение от их музыки и зловещей лирики.
Илья Хабаров 22.11.2019 12:56 • Заявить о нарушении
Вот. Оказывается, таинственный мотив, исходящий из неведомых глубин подсознательного, стремится не к идеальному порядку, а к убийству. Это жестокий судья, никогда не выносящий милосердные приговоры. "Наказание за грех есть СМЕРТЬ!" Уют быта и красота крохотных натюрмортов маленьких голландцев оказывается продуктом их скрытой от постороннего взгляда жестокости. Эта тяга доводить любое дело до конца, если направить ее на жизнь как на объект, стремится ее завершить. Засечь. Пресечь. Отсечь. Высечь. Доброта маленьких голландцев сделана из злобы, муштры, дисциплины, хорошо усвоенного страха долго поротого ребенка.
Внутри каждого из нас есть Буратино и Карабас. Пока они в конфликте друг с другом, мы мерцаем, играем, жизнь наша полна драматизма и проблем. Но допустим ситуацию, когда Карабас изловит Буратино, и бедняге ничего не останется, как лепетать: "Да, дядя Карабас, я плохой мальчик. Да, я согласен, меня надо перевоспитать. Да, бейте меня, это лучший способ сделать меня лучше. Я согласен. Бейте больше, еще! Я чего-то не перевоспитываюсь, плетка плохо работает, бейте сильнее! Нет, плетка не поможет. Пожалуй, вы правы - только петля". Карабас хочет одного: чтобы Буратино сам свил веревку, и сам бы себя казнил. Добровольно. Как хороший мальчик. Потому что он плохой мальчик, и единственный способ стать хорошим - прекратить быть.
Итак, рассказ призывает нас к задумчивости. Задумаемся о ценностях. О том, что наши моральные автоматизмы в сущности - наши латентные психозы, и только в разуме можно найти спасение от их музыки и зловещей лирики.
Илья Хабаров 22.11.2019 12:56 • Заявить о нарушении
Ишь. Вот оно что? Буратино?!) Я знаю, отчего пришли мне голландцы на ум. В глубоком детстве у дедушки в кабинете меня высаживали на горшок, и я смотрела на репродукции и любила их рассматривать в больших альбомах (и вне горшка тоже). Живопись - это моя мечта и песня. И музыка. И я так мечтала рисовать и петь.... Но что-то я разболталась..Начало вашего отклика мне понравилось. Но я не люблю говорить о психозах. Мне нравятся картинки, лёгкие. Мысли-образы воздушные. Не хочу этой тёмной глубины. Спасибо.
Луиза Кох 23.11.2019 20:30 Заявить о нарушении
Луиза Кох 23.11.2019 20:30 Заявить о нарушении