томик стихов

Несутся вслед отборные проклятья:
"Пархатый! Греховодник! Мерзкий жид!"
Запутываясь в рясе, словно в платье,
по площади монах седой бежит:
на низких скулах багровеют пятна,
под мышкой - книжица, обёрнутая в бархат, -
нет, не молитвенник, не часослов, -
посмертный сборник избранных стихов

мальчишки, чьи творения пьяняще
будили чувства при свечах коптящих,
вели познать пиры, миры, моря,
где бури обрывали якоря,
где шквал лавиной пенящихся вод
гремел о неуёмной дикой страсти,
трещали корабли, скрипели снасти,
и вспышки звёзд взрывали небосвод.

Миры, в которых чудо-колесницы
летели по небу, проворные возницы
натягивали повод золотой,
жемчужные позвякивали сбруи,
ярились кони, рассекая струи
потоков вихревых, и наготой,
едва прикрытой тканью кружевной,
прельщали пышногрудые царицы.

Цвели сады, цветы благоухали;
сладчайшие плоды, созрев, взывали
быть съеденными, пенилось вино;
заманчиво алели балдахины,
наложницы в шальварах и рубинах
разглаживали мягкое руно,
подушек и перин взбивали пух
и песнями любви ласкали слух.

Фонтаны, серебрясь, бросали брызги,
блестела в свежих каплях сень ветвей,
звенел хрустальной трелью соловей,
бежал олень, преследуемый рысью.
Свисал, налившись, спелый виноград
на плечи отдыхающих наяд,
кусали зубки бусины плодов,
струился сок на мрамор животов...

Монах воскликнул в небо: "Аллилуйя!",
всплеснул руками, пал на мостовую,
последний взгляд на книгу обращён,
и мёртвый лик улыбкой освещён.