Хлестаков

        ХЛЕСТАКОВ

Не изменив своей привычке творить ночами в неглиже,
пишу тебе, душа Тряпичкин, о нашем общем протеже, точней,               
о том, кто столь успешно посредством нравственных сатир,
придумав  нас с тобою, грешных, распял весь наш чиновный мир.
        Теперь он всюду возвеличен, в разряд бессмертных возведён.
И мы с тобой, дружок Тряпичкин, бессмертны так же, как и он.
А в подтвержденье мысли смелой, не далее, как в тот четверг,
вдруг залетела оголтело моя душа ( а с ней и тело!) в далёкий               
ХХ1-й век!
       Кому за то спасибо? Богу ль?  Иль бесам (разрази их гром!)?
Но Николай Васильич Гоголь здесь точно тронулся б умом. Да я               
и сам в сем странном веке, среди людей хожу, гляжу на жизнь их,            
как баран в аптеке, и просто слов не нахожу.
      Сплошь  безлошадные кареты (вишь , до чего дошёл прогресс!):
метро, троллейбусы, ракеты, и телевиденье… ну это вообще
за гранью всех чудес! Но главное, мой друг Тряпичкин, что даже
 в этот райский век не изменил своих привычек лихой чиновный
человек. И среди всех деяний новых,  ты лишь подумай, как смешно,
что тяпкин-ляпкиных, ноздрёвых, и держиморд , и кочкарёвых,
и чичиковых тут полно.
        ХапАют все, кто в чём-то властен, и снисхожденья не проси!
За всё плати! С такой напастью, видать, не сладить на Руси. Здесь,
брат ты мой, такие таксы, что даже я от них дрожу. Как мелочь –
миллионы «баксов»! О «баксах» после расскажу. И обревизовав
 умело всё, что сумел узреть, подряд, я понял, что у сих ребят
важнее всех деяний – ДЕЛО, иль  б и з н е с. как здесь говорят.
       Тут  всяк , сидящий в «нужном» кресле, порою тля, мизгирь,
червец, вальяжно ездит в «мерседесе», иль в «вольво», на худой конец.
А уж иной градоначальник,  иль губернатор, видит Бог, аки медведь,
попавший в пчельник…
      Но хватит, на носу сочельник.  Мне возвращаться вышел срок…
   …И вот я снова в веке нашем. Мой Осип… Бричка у крыльца…
 Мамаша хилой ручкой машут,  в  путь, провожая молодца. И я,
душа моя Тряпичкин, на той же пароконной бричке спешу умчаться
 в город тот, где проходимец –городничий (а их у нас полно,
как дичи!)со всей лихой своей опричной трусливо ревизора ждёт.
      Они примчат ко мне толпою,  даруя пищу и ночлег. И я им,
 стервецам. устрою  свой личный ХХ1-й век! Уже не жалкий нищий
 щёголь, а дерзкий «рэкетир» - звезда!- какого, даже в мыслях, Гоголь
 не мог представить никогда.
       Распотрошу и разутешу,  и так-то душеньку потешу! Но, дабы
не спознали вдруг, что снова дурят их , сердешных, с набитою мошной
поспешно  рвану к себе – в Санкт – Петербург.
Готовый (вроде печенега) к очередным своим набегам. На 
век мой хватит дураков!
                Адью,  мон шер!               
                Твой Хлестаков.