Королевский гамбит. Солнечный ветер. Демиург

Часть пятая
СОЛНЕЧНЫЙ ВЕТЕР
ДЕМИУРГ

Посвящаем
дорогому другу,
архитектору, Дмитрию Пшеничникову

Распространение цивилизации подобно распространению пожара: сначала это слабая искра, затем мерцающий огонёк, а потом могущественное пламя, обладающее и скоростью, и силой.

Никола Тесла

Помнишь, как старик Горбовский, хитро улыбаясь, прокряхтел: «Волны гасят ветер?..»
«Ветер богов поднимает бурю, но он же раздувает паруса...»

А. и Б. Стругацкие


«THE SHOW MUST GO ON»

Каждый сам выбирает всю меру любви или клятвы,
Как и степень, в которой придётся вариться в соку.
Мне бы только суметь, до своей предначертанной жатвы,
Пережить это время и боль в заржавевшем боку.


ПОБЕДОНОСЕЦ
Меркурий

Во имя Бога и души живой
Сойди с ворот, Господень часовой!

М. Цветаева

Змея укусит лошадь,
И лягут, как слова,
На каменное ложе
Невеста и Нева.

И отпустив поводья,
С копейкой и копьём,
Я от Петра к Володе
Приду, как тать, конём.

Полуубитый город,
Где всяк – в свою дуду,
Но дайте только повод
Пойти на поводу,

Прямых не видя линий,
Отпугивая Смерть!..
Мой конь, как небо, синий,
А плоть – не то, что медь!


ПОД ПОКРОВОМ ВЕТРОВ

1.

Moskva – Venezia

Чёрный Веспер в зеркале мерцает...
О. Мандельштам

Под циклоном столица
Входит в снежную муть,
И нельзя уклониться,
Чтобы не утонуть.

 -

Пеленает эпоха
Нас бинтами снегов.
Ни товарища Блока,
Ни матросов его...

2.

Ас-Салям,
костёр

Друг мой, друг мой!..

Наводнив каракумы пришельцами
Накануне последней войны,
Дети-ленинцы, правнуки-ельцинцы
По заветам живут сатаны.

В небе шляются пьяные русские –
Бес-QR – бесконтрольные, тля.
В них начальнички глазками узкими
Мечут молнии с башен (Кремля).

Тридцать три в ашхабадах по Цельсию.
Черти мэрии курят не план.
Сбондив кукиша строгую версию,
Непристойно молчит Мандельштам.

Тридцать лет как скончалась стозевная,
Сто четыре – как царская злость.
И летит, и летит по-над зеркалом
В переносицу чёрная трость.

3.

Конь-Огонь

У братвы – телохранители,
А у нас – антитела.
Шьют к телам врачи-вредители
Безбумажные дела.

«Бейтесь, красные безбожники,
Не за совесть, а за страх!»
«Взвейтесь, юные заложники,
На эдиповых кострах!»

Протрубив о разделении,
Как о будущей войне,
Внуки Троцкого и Ленина
На одном сидят коне.

Конь-огонь ушами прядает,
Сухэ-баттлами трясёт.
А Россия? – то ли падает,
То ли вбок её несёт.

4.

Лев – Орлу
1989 г.

Не кипят под солнцем купола.
Голуби твои – колокола.
Потерять нам головы, им – перья.
Пусть земля плывёт на трёх китах!..
И сжигает мёртвых на кострах
Голая без родины им – перия.

5.

Стратегия

И бысть суша на руне токмо, и по всей земли бысть роса...
Судей чтение [Глава 6]

У кельтов праздник. В Маарду
Притормозили, выжав небо.
Из риги солнечной пройду
В ближайший гастроном за хлебом.

Там лица белые глядят –
За маской иллинойской – сухо,
Обслуживая дошколят
Автоматического духа.

Тархонт, как пришлый иудей
В развоплотившихся столицах,
Где до конца театра дней
Задёргивать придётся лица,

Гремит на вёдра для пиров,
Но корень Игга недра выжег...
А на развалинах миров –
Избыток влаги и страстишек.

6.

От Курска до Орла
непечатное

Теперь, когда не отсидеться
И сердце просит перемен,
Перелопачиваю детство...

– А что взамен? А что взамен?

Когда-то жизнь просрав «за други»,
Стоим... Какая, .лядь, цена?
Одна – MOS.RU, для гос.услуги –
Валите на

INPUT,

Но вижу EXIT странный –
Велик хтонический испуг! –
Народ выходит в партизаны
Из «государевых услуг».
В душе своей копя обиду,
Прикупит хакер сахарку,
На православную шахидку
Взвалив Акку.

  —

А, впрочем, всё в России БЫЛО,
Барыги гнали барыши,
Но тело Родины остыло,
И не сыскать её души.
Здесь всякий труп, томимый жаждой,
С тревогой ловит сердца ритм…
Всё это БЫЛО и, однажды,
Как лес в Якутии, сгорит.

  —

Рабы вернулись на галеры.
Сыны вступают в пионеры.
Поэтов чтут. Чекисты бдят.
И только водка – тот же яд.

7.

Строка живая

Улыбнись, ягнёнок гневный с Рафаэлева холста, –
На холсте уста вселенной, но она уже не та...
 
О. Мандельштам

Стих повисит и будет снят с креста.
Ушла с холма когорта графоманов,
И критика копьё из свежей раны
Легло в чехол свой, как язык в уста.

Гроза утихла. Воздух был несвеж.
Народа рёв рассыпался (на звуки).
Юродивый, как звательный падеж,
Взывал и выл, растягивая: «Су-у-уки-и-и!»

Не пятница была и не среда.
Префекту гнали белого верблюда;
Готовилось изысканное блюдо:
Какая-то восточная еда.

Читатели-апостолы давно
На все четыре стороны рванули...

– А если б Стих тот выпрыгнул в окно?
– Его б всем миром сладко помянули!

   —

Никого не будет в доме.

Ты страшно моя и не создана мною, вот имя моего чувства. Ты была громадным поэтом в поле большого влюблённого обожанья.

Б. Пастернак

Тонкое алое полотно.
Потрясающее…

  —

СОЛНЦЕ

Отворилось облако высоко,
И упала Голубиная книга.
А к Царевне из лазурного ока
Прилетела воркующая птица…
 
А. Блок

1.

Не включённое в описи золотой кладовой…
Сколько лет уже носится над моей головой!

2.

На Невском весь снег растаял.
Это мы с Солнцем гуляем по городу,
Купаем голубиные стаи и улицам чистим морды.


У ТЕБЯ

У тебя такое нежное имя…
К нему хочется прикоснуться губами,
А я робею и стихами чужими
О тебе молюсь или говорю вечерами.

  •

Сжатый страшной любовной силой,
Как серебряный силомер.

А. Вознесенский

  •

Соловьём тишину нарушу,
Всколыхну водяную гладь
И луны ледяную душу
Стану тучами накрывать,
Чтобы ветер запел в деревьях,
Как отточенный злой кинжал,
Чтоб тяжёлый букет сирени
На коленях твоих лежал.


О, ЭТО ПОЛЕ ВЕЧНОЕ!

О, это поле вечное,
Что всё в себе хранит!
Моя душа беспечная
Твоим огнём горит –
Неопалимым пламенем
Незыблемых небес,
Невыразимым знанием
Неявленных чудес!


НЕЗЕМНОЙ ЗАХОТЕЛА ЛЮБВИ
«Stairway to Heaven»

Неземной захотела любви,
И явилась любовь неземная!
Полевые структуры твои
Содрогнулись, себя разрушая.

Ты горела в священном огне.
Ты в миры уходила иные
И на память оставила мне
Только коды свои цифровые.

По каким теперь бродишь местам,
Собирая себя по частицам?
Сколько звёзд зажигаешь ты там,
Чтобы пеплом земным причаститься?


ТЫ – ВИНО МОЛОДОЕ МОЁ

Ты – вино молодое моё.
Я – мехи. Наш хозяин высокий
Предрассветную песню поёт,
Подгоняя зарю на востоке.

Небо вызрело, как виноград,
И к тяжёлым работам готово.
И из каменных белых палат
В мир выходит Последнее Слово.

У Него за плечами – горбы
От сложившихся крыльев верблюжьих.
Плечи плачут. Колени слабы.
И глаза – пересохшие лужи.

Не таким Оно было весной…
Помнишь, в землю мы бросили зёрна,
Как монетки в фонтан? Круг восьмой
Полосой завершается чёрной.

Это время – Великим Постом –
Нас поставило в лист ожиданья,
Чтобы мы разведённым мостом
Не сожгли полюса мирозданья.

А Последнему Слову – бродить
По воде да по хлябям небесным.
И тебе во мне – перебродить
И остаться. В гармонии тесной.


ЦИКЛ «ШУРАВИ»

Мой город, залитый кровью
Внезапных битв,
Покрыть своею любовью,
Кольцом молитв,
Собрать тоску и огонь их
И вознести
На распростертых ладонях:
Пойми… прости!

М. Волошин


Почему я спокоен? – загляделся на снег.
А весна как Бетховен…
Не для всех.
Не для всех.


ВЕТЕР, СОЛНЦЕ

Вот и одуванчики взошли.
Ветры в небе солнце разожгли.

Вымер двор. Вчера Христос воскрес.
Выкрасили яйца и подъезд.

Надо тишину переварить.
Самому с собой поговорить.


1.

У неба – красные глаза

Стоят-качаются леса,
Голодный ветер их глодает.
У неба красные глаза,
С утра опять похолодает.

Я на опушке постою,
На стыке леса с чьим-то садом,
Стремясь навстречу ноябрю,
Который кличут листопадом.

А там, продрогнув до костей,
Вернусь к горящему камину
В дом, где не ждут других гостей
И где пережидают зиму.

2.

Одноклассница

Двенадцать лет. Деревня. Маргарита.
Из памяти всплывает – не забыта.
Таких мы называли – альбиносы.
Вся белая. До кончиков волос.

Приходит и смеётся у калитки.
Теперь я вспоминаю, как с открытки –
Лолита, что рукой гоняет пчёл...
Но обе книги позже я прочёл.

3.

Скажут…
Марине

Пламя целует полено, дерево быстро краснеет.
Трогать тебя за колено нежный декабрь не умеет.

Час пролетел, как мгновенье. Чувство зажглось и окрепло.
Красные эти поленья в горсти остывшего пепла лягут…

Я новую горку выложу! – высохнет за ночь.
Буду скандировать: горько! – душу отбеливать в саже.

4.

Серьги – серебром

У неё в глазах – восторг,
Детством пахнет.
У него – седой висок,
Conklin, parker.

Только что же её так
Он боится?
Вот ведь дура, вот дурак!
Тело – птица.

То ли бьёт его крылом,
То ли плачет.
Он ей – серьги серебром,
Розы с мячик

И в глаза её всегда
Смотрит волком!
Седина и борода,
Бес под боком.

А она в него, дружок,
Смотрит – насквозь!
Жизнь – с процентами должок,
Выкусь-накось (?), но

Победила там у них
Дружба, что ли?
В общем, он – её жених,
В главной роли!

5.

Доброе утро!

Рейс
Тегеран – Москва

Рассыпала Царевна зёрна,
И плескались белые перья…
 
А. Блок

Конечно, ..людей бесило,
Что есть у поэта сила
И власть над покорным словом,
И совесть – всему основа.

Конечно, гораздо проще,
Когда под тобою – площадь,
Каурая слэм-лошадка.

Компьютер, айфон, тетрадка,
но…

Поэтом родился воин,
Поэтому будь спокоен!

Ведь

Прежде чем падать в Небо,
Я Слово оставлю с хлебом.

6.

С какой мне стати снится Ленин?

С какой мне стати снится Ленин,
А с ним – Кадыров молодой?!
Бросают деньги на колени:
– Беги за водкой и водой!..

Я просыпаюсь. Дождик плачет.
Ударил молнии разряд.
И почему-то мокрый плащик
На крыльях вешалки распят.

7.

В Швейцарии
Locarno

Небо в сполохах зари.
Умирает лето.
– Who is mister Valery? –
Спрашивают где-то.

Ху из, ху из… Мир не прост –
Знают даже дети, –
И вопросом на вопрос
Надо бы ответить.

Я, испытывая шок,
Тут ведь или-или,
Говорю в ответ:
– А шо?
Вам не объяснили?

8.

Поле, русское поле
2002 г.

Ох, ты, поле информационное!
Вся планета – операционная.

В оболочке мягкой и податливой
человек гуляет непонятливый.

Голова его – корзина с мусором.
Сам-то он сусам: Шандыбин с Мусоргским.

И раздеть его – до основания! –
есть моё заветное задание.

Пусть бы посмотрели на продажного –
тёпленького, голого, отважного! –

Как в раю, где лиц нет юридических
и других фигур эпизодических.

А вот что получится на практике,
разберутся новые контрактники…

Явно – не научное открытие,
Ибо что есть, в сущности, наитие?

9.

Дремль
2004 г.

Дожди, вожди…

Там фарисеи и законники
Не пустят в свой охотный ряд.
Там даже бравые полковники,
Коль не подстрелят, так съедят.

Там люди стали недоверчивы
И, стало быть, настороже.
Там соблазнительные женщины
Не соблазняют ся уже.

Мы где-то грязно напортачили!
Мы чей-то выжрали лимит
И стали, олухи незрячие,
Бояться всех, кто не убит.

Моя Земля всё также вертится,
И летом падают дожди,
И где-то есть на небо лестница,
Куда не сунутся вожди.

По ней взобраться бы, вскарабкаться,
Уйдя последним из-под стрел,
Пока орлы мои не каркнули
И рак с горы не засвистел.

10.

Косово

Что будет с сербами, что будет с нервами?
За что меня бомбят евреи с неграми?..

А это было лето.
С владыками – на ты.
Монастыри как гетто,
KFOR и блок-посты.

У входа, на воротах,
На каменной стене –
Лишь фото, фото, фото
Убитых в той войне.

Там женщины и дети,
Мужчины – старики.
Никто и не ответил,
За что их так, в куски.

Внутри последних храмов –
Живая красота.
Глумясь, палили хамы
И в Савву, и в Христа…

Нам нужно быть из стали,
Смотреть в глаза святых,
Которых расстреляли
За мёртвых, за живых.

11.

Жара. Жара…

В жару такую, страшную и злейшую,
Возьму и напишу Его Святейшеству.

Не нашему, что в шкуру влез вождя…
Я попрошу прохлады и дождя.

Встряхнётся лес, чтоб поманить грибами.
Вернусь из леса – напишу Обаме.

Пошлю ему стихов или грибов,
И станет меньше, чуточку, гробов.

Я не волшебник или идиот.
Во мне гудит встревоженный народ

И водит сам безумною рукой.
Хотя чужим вождям народ на кой?

Да и своим не так уж он и нужен.

Жара. Жара...
Ни ветерка, ни лужи.

12.

Шурави

Не кладите же мне, не кладите
Остроласковый лавр на виски,
Лучше сердце мое расколите
Вы на синего звона куски.

О. Мандельштам

С Неба лестницу сбросят.
Перезреют плоды.
Беспокойная осень тот ещё поводырь…

Звёзды падают чаще, чем положено им.
Звери прячутся в чащи. В травах стелется дым.

Я люблю это время умиранья листвы.
Вот и сброшено бремя многолюдной Москвы.

По глухим перелескам – за грибами, в плаще, – где ни власти советской, ни – любой, вообще!..

Что весной посадили – уродила земля.
Здесь моя Пикадилли и Тверская моя.
Одиночество сына – у заросших полей – как пророчество клина золотых журавлей.

13.

Марина, в общем-то, права…

Марина, в общем-то, права:
Мы отвечаем за слова –
Кто так, кто эдак.

Они, по-своему, растут
И падают (и там, и тут)
Плодами с веток.

И кто попробует – найдёт,
Где сладкий яд, где горький мёд,
Кому скормить их.

Совсем немногие поймут
Какой в стихах заложен труд
Сражений тихих.

14.

Рождённые революцией

«Заразные!» – сказала власть народу.
Народ подумал: «Паразиты, грязь!..»

В далёком Афганистане
Талибы берут Кабул,
А я на своём диване
Отгуливаю отгул.

– Вам не за кого бороться,
Жить – лучше и веселей!.. –
Советуют заколоться
Из всех, так сказать, щелей,

Где гимнцбурги и планкштейны
Не ведают, но – творят,
Где зелье «с колёс» (verstanden?)
Подносится всем подряд.

Пилотные льются пули.
Евгеника, се ля ви!
Талибы – уже – в Кабуле,
Рождённые на крови.


ХИТРЫЙ ОДИССЕЙ
1989 г.

Жуём картошку

Политики, с пелёнок до седин,
На кухнях мы, как в лагерях, сидим
И, Штирлицем, в канун восьмого марта
Куём Победу – русскую еду –
И помним, как в двенадцатом году
Гоняли по России Бонапарта.

Мы много знаем разных славных дат.
У нас любой, по паспорту, солдат.
Всегда готовы в строй и к контратаке.
Прольём над смертью светлую слезу.
Нальём сто грамм – чтоб ни в одном глазу! –
И тяпнем, как с Циклопом, по Итаке.


ЧК
1989 г.

Мужик, похожий на Шойгу:
ЧК ЧП пришествие.
Когда с башки сорвёт чеку,
Случится происшествие.

М., 2011 г.

Мой ангелочек нежный,
Воинственный, как СМЕРШ,
На площади Манежной
Я подниму мятеж.

Верну (бесповоротно)
Не тело, что украл,
А поведу поротно
Себя через Урал.

Мой маршал светлоглазый,
В мундирчике своём,
Здесь отдавать приказы
Не значит быть вдвоём.

Мои войска отходят
Под барабанный бой,
Мне при любой погоде
Бессолнечно с тобой.

Прощай, мой истребитель!
Нам вслед не поглядят.
Твой выглаженный китель
На плечиках – распят.


ЛЕВ – ОРЛУ
1989 г., 1914 г.

Зверь.
Рана от меча.

Ура! Война с Германией!
Звонят колокола
Во славу и за здравие
Двуглавого орла.

Запахло дело ладаном,
Вам ладанку – в ладонь!
За маршами с парадами
К земле летит огонь.

А марши, по-победному,
С винтовкой на плацу
Глядят на трубы медные,
Как будто смерть – к лицу!

Мы верные, мы веруем,
Что Бог у нас в душе,
Но ладан пахнет серою
Под ладанкой*, уже.

У войска запах осени.
Вам займы брать взаймы,
А нам, в окопах, россыпью
Встречать закат зимы

И ждать её агонии
От раны той, сквозной…
Законники, запомните:
Закат войны – весной!

*есть другой вариант


УГЛИ

Какие угли алые!
Их трогать не моги.
Дрова сгорали малые
Без всякой кочерги.

Дела сгорали начисто –
Ни пепла, ни золы,
Что говорит про качество,
А вы про что, козлы?

О, жизни печь буржуйская
Растопит жизни льды!
Друзья, князьями шуйскими,
Дождутся череды,

Стеснят боками ласково,
Взрыдают на груди:
«Рассказывай, натаскивай,
Наследников плоди!

Гори, гори, потрескивай,
Держи нас под кнутом!»
А сколько там по Цельсию,
Узнаем мы потом.


АНТИПИГМАЛИОН

Пал, пал Вавилон, великая блудница…
Откровение 18, 2

Не пальцем деланный Поэт,
В прокрустово влезая лоно,
Считал, что вот оно!  И оно…
Ан, нет.

В августе, священном месяце,
До начала разных войн
Суки ласковые бесятся
Под изменчивой луной.

Не повязанные вовремя
Коренным морским узлом
Из огня стремятся в полымя,
Просто прутся напролом!

Осень – время сватать избранных.
И, с подсчётом всех цыплят,
Суки истребляют искренних,
Просто режут всех подряд!

Время тления и бления
Подвывателей тупых,
Допускающих глумление,
Ударяющих под дых.

Суки, страстные и гордые,
Мир опробовав на зуб,
Всех обнюхивают мордами:
Не живой ли это труп?

Суки глотки рвут, как целые,
Не взирая на сердца,
Но под плетью Гая Сцеволы:
Ламца-дрица-гоп-ца-ца!

Политическим конвейерам,
Сраным рейтингам любым
Предпочтут они ротвейлеров
Или даже печкин дым*.

*изменено

Сука высмотрит Хозяина,
И красавца, и самца,
Потому и пасть раззявила
Ради красного словца.


ГИЛЬЗА НА МОРОЗЕ

Даже выйти из себя
Не имею права.
Автобан не колея,
Космос не держава.

Смыслы стёрты. Жизнь* – мираж.

*Мир – один из вариантов

Смазываю лыжи.
Если вышел я в тираж –
Я погиб иль выжил?

Кто ты, добрый человек,
Глина на морозе?
После дождичка в четверг
Почиваешь в бозе.

Снег-земля – любой квадрат,
Ветры дуют в спину…
Изучаю сопромат,
Разминаю глину.


ЗАПИСКИ НА БИЛЕТАХ
France Televisions

М.

Когда вселенская печать смирит ветра…

I Was Born to Love You
оригинал Queen

Аэропорт Шарль де Голль,

никакой толпы плюс алкоголь:
не тот, не в том
и пьётся с трудом…

Неделимое число,
Предначертанное свыше.
Под кремлёвский бой часов
Пробираемся к Парижу:
Протоптать рувре-тропу,
А в пятнадцатом квартале
На своём держать горбу
Все заветы и скрижали.

Там под Эйфелевой – Эй! –
Вместо фей сплошные фиги.
Там с любимой юбилей –
Только повод для интриги.
А успешные друзья,
Из высоких сфер и ближе,
Пробираются в князья,
Чтобы пьянствовать в Париже.

Год начертанных побед
И великих переломов.
Победив себя, поэт
Выйдет призванным из дома –
Новым странником судьбы,
Тайным рыцарем пространства! –
В эти райские сады
В тридевятом государстве.


В ПАРИЖЕ ДОЖДЬ.
C'est une vеritable provocation…

Mr. Bad Guy

В саду взрываются петарды.
Вино пролито на парчу.
И держит юный Леонардо
Ещё не кисть, уже свечу.

В Париже дождь. Мой зонт за десять евро
Под ветром гнётся, действуя на нервы.
В кармане куртки – фляжка с коньяком.
Бульвар дю Тампль под русским каблуком.

Бульварный жанр вот здесь и зарождался…
В Париже дождь. Я, кажется, нажрался
(надрался, а м.б. набрался).
Две негритянки машут из кафе:
– К нам! Мы скучаем!
– Леди, подшофе...

От площади Республики до этой,
Что неприлично вслух сказать поэту…
Ну, скажем так, до площади Падлу
Я как-то, между струйками, пройду.

В Париже дождь. Спасибо, что не солнце,
И можно одиноким незнакомцем
Пройтись вот так, под вечер, натощак…
Вложив свой цельсий в песенный общак.


ALOUETTE lll

Янтарное
Колыбельная для Марины, 2015 г.

Что-то, похоже, клеится
Давеча да надысь.
Будет и дом, и деревце,
Даже ручная рысь.

Будем шутить по-сербски мы,
Пряча мотор в ангар,
Щёлкать орехи грецкие,
Греческий смыв загар.

Мир этот Новый выстроен,
Где-то лежат ключи.
Только молитвой-искрою
Факел зажги в ночи!

Время, как бомба, тикает,
Тянет рассвет из тьмы.
Станут ли лица ликами,
Скоро узнаем мы.


ПРАЗДНИКИ

1.

Интернациональное
для Марины

Россия, 2020 г.

Всё для тебя, моя любовь!
А саперави – нам, обоим…
С барашком царствует морковь,
Темнеют рёбра над фольгою…
И солнце, как армянский сыр,
За облаками ищет мир!

Сегодня друга юбилей,
Он – генерал-орденоносец!
И с сербских, так сказать, полей
Героем входит в нашу осень,
А самый важный чин из Рима
Ему сопутствует незримо.

И вот, любимая жена,
Смакуя данас саперави,
Мы знаем, что сама война
Нам помешать теперь не вправе!

И лавр хорош, и базилик.
Мир пьян и прян, и многолик.

2.

Иррациональное
для Марины

Сербия, 2012 г.

В России – лёд и рыбка к пиву,
А здесь господствует глинтвейн.
Жизнь удивительно красива!
Вошёл в Дунай, а вышел в Рейн.

Вся эта мишура и звуки –
Лишь промежуточный итог.
В карманах согревая руки,
От смеха улицы продрог.

Бумажный ком нерусских денег
Мне говорит, что я – в пути,
И скоро будет понедельник,
А дальше…

Господи, прости!

О, этот долгий разговор!
Про итальянцев, русских, сербов…
Балканы – коммунальный двор,
Где принято играть на нервах.
Но Первый Рим и Третий в Риме
Настроен на общенье с ними.

 
ЗЛАТИБОР
Краљеве Воде

Там пересекаются, сливаясь, потоки горного и морского воздуха и растут, единственные в своём роде, золотые сосны…

– Интересно, это память или мечта?
– Это тайна.

В. Н.,
Неманичи

Снег
са шећером для Марины

Спиной – к окну. А там, в окне –
Машины по проезжей части...
Я прикипел к чужой стране,
Но собираюсь возвращаться.

В Москве, звериной, снега нет.
Народ устал от амплитуды,
А у меня иммунитет
На все ангины и простуды.

Мы варим шумадийский чай,
Печём разделанную рыбу;
И в сердце расцветает май,
И тает ледяная глыба…

Вот так

Смотреть со стороны
На кровь и судороги мира,
Быть дезертиром для войны
И мышью перед крошкой сыра?..


ЗАКЛЮЧИЛ ПАРИ

Заключил на снегопад пари,
Месячная норма за окном.
Полируют горло январи,
Сквозняки командуют двором.

Самая погодка, чтоб пройтись,
Капюшон надвинув до бровей.
Сколько тем подбрасывает жизнь!
Ты – её московский муравей.

Мокрые бессонные глаза.
Зарядил по новой снегопад.
Каждая снежинка – стрекоза,
Общий счёт уже за миллиард.


НЕБО РАЗДЕЛИЛОСЬ ПОПОЛАМ

Небо разделилось пополам.
Солнце к центру катится, как мяч.
Верю чёрно-синим облакам,
Что хотят у белых вырвать матч!

Пахнет свежескошенной травой,
Скоро и земной польют газон!
Наступает лето под Москвой,
Апокалиптический сезон.

А пока футболят облака
Жёлтый мяч, собой опять закрыв,
Зрители, а может быть, века
В небо смотрят, как в большой обрыв.

Там во всю идёт своя игра,
Что-то гром небесный говорит…
И пора мне смыться со двора:
Я сегодня – запасной арбитр.


А ЛЕТО ДЕЛАЕТ РАБОТУ

А лето делает работу,
Любую пустошь зеленя,
Дождями выкупав субботу
Для воскрешения меня.

Жую сирень. Лечу болезни.
Бросаю в стол черновики.
Ведь кто воскреснет,
тот ВОСКРЕСНЕТ!

Стихи – мои ученики.

Они другими голосами
Заговорят, упав на грудь,
И перестанут быть стихами
Когда-нибудь. Когда-нибудь.

В подводном мире или горнем
Сгорит бенгальская звезда.
Ну, а сегодня...
А сегодня

Всего лишь навсего – среда.


ПОКА СУДЕБ НЕ СНЯТЫ ГРИФЫ

Пока судеб не сняты грифы
Секретности et cetera,
Всегда рождаться будут мифы
О парне с нашего двора.

Мол, был такой рубаха-парень
И он теперь – тот самый барин.

О, эта славная рубаха!
На ней – ни пятен, ни прорех.
Она одних ведёт на плаху,
Другому принесёт успех.

На всех одна, на всех одна,
Из очень тонкого сукна.


РЕФОРМЫ ВАШИ – ВСЁ ПУСТОЕ…
Шучу

Маринке – свои мандаринки!

Реформы ваши – всё пустое,
Жизнь не наладится в стране!
Верните право крепостное
И деревеньку дайте мне!
 
Возьму китайцами, пожалуй,
Четыреста здоровых душ,
И над языческой державой
Прольётся благодатный душ!

И будем царствовать с любовью,
И будет каждому почёт,
Договорившись меж собою –
Кому и сколько, и почём.

 •

А в Европе города
Призакрыты, the Lockdown.
Одинокая звезда
Освещает клан Маклауд.

Вот и всё. Осиротели.
Все бессмертные – в горах.
По Европе бродит страх
В клочьях сталинской шинели.


К ВЕЛИКОМУ СОБОРУ НА КРИТЕ
2016 г.

Если все от нас успеют огрести…
И на Марсе будут яблони цвести.

Для патриарха (о. Варфоломея)
Нет эллина и даже иудея,
И всё идёт к тому, что нет Москвы,
О чём пока не догадались вы.


«МОЙ ЛЮБИМЫЙ – АНГЕЛ!..» – М.
Шучу

Я помню свет небесный…

Ещё не благодать, но что-то
Похожее на благодать
Погладит душу – жить охота (!)
И Португалию догнать.

Да только санкции и климат,
Дожди, вожди et cetera
Последнее в бюджет изымут,
Но голь на выдумки хитра!..

Оставив тех, в унынье ветхом,
Кто сам определил свой путь,
Я снова стану человеком,
А может ангелом. Чуть-чуть.


НЕКТАР

Хожу. Процеживаю воздух
Густой, как августовский мёд.
Уже писать учиться поздно…
Ловлю, что Бог и так пошлёт.

Пчелой невидимого рая
Живые чувства ворошу,
Нектар словесный собираю
И в соты строф переношу.

И этими пятью хлебами
Оправдываюсь, как балда,
Держа язык свой за зубами –
Откуда взял и дел куда.


НЕПРЕДСКАЗУЕМЫЙ

Дни выстроились в линию
И от жары смердят:
Уже Drusilla Livia
Подсыпала свой яд.

Потом напишут в Яндексе
Одной сухой строкой,
Мол, тело было Августа,
Но Август, он такой…

 •

Tiberius, как Берия,
Воистину готов
В расцвет своей Империи
Внести полста голов.


ДОМАШНЕЕ

1.

Начинается с холода год…

Пост-2016

Начинается с холода год.
Открывается липовый мёд.
Нарезается к пиву балык,
Поднимается к небу кадык.

В телевизоре корчится бард.
В этот раз было меньше петард.
Новогодний урезан бюджет
От носков до брабантских манжет.

Високосному году – ура!
В оливье замешалась икра…
И рисует на стёклах мороз
Очертания пальм и берёз.

2.
 
Воскресное

В воскресенье я не жду в дом гостей,
Не пекусь о предстоящей гульбе.
Я бы чувства отделил от страстей,
Чтобы как-то разобраться в себе.

У страстей и скорость есть, и цена,
Всё наружу – хоть таи не таи,
А у чувств – всегда своя глубина,
Даже бездна, неразменной любви.

Можно всё измерить стуком сердец,
Страсть и чувство поделить пополам,
Только если сам я жук-плавунец,
Мне всегда, увы, скользить по верхам.

А когда я, скажем, целый дельфин,
Не какой-то там двуногий и стерх,
Из своих морских солёных глубин
Тянет всё-таки куда-то наверх.

И ори хоть на себя не ори –
В этих рамках колобродит душа,
Но таким меня Господь сотворил
Или в чём-то я Ему помешал.

3.

Море, море…

Марине

Море, море… моё Подмосковье!
Но, под парусом алым весны,
Ухожу за руном и любовью
К берегам неоткрытой страны.

Ухожу, и меня не пугает,
Что увижу, ступив на песок,
Как на пальмах висят попугаи,
Не берёзовый, в дымке, лесок…

Под мускатным карибским орехом
Мы устроим свой царский пикник,
А ночное бесстыдное эхо
Повторит и умножит твой крик!

Орхидея в твоём изголовье.
Солнце плотью встаёт из воды…
А в далёком, для нас, Подмосковье
Будут таять последние льды.

4.

А пока я не на море?

А пока я не на море
(Или где-нибудь ещё),
Утром буду пить цикорий,
Сон ночной сбривать со щёк.

Я проснулся утром ранним
(Электричек пересвист),
Чтобы ёжиком в тумане
По окраинам пройтись.

Днём, у лета в мягких лапах,
Что увидел, то пою.
Пусть любой приятный запах
Продлевает жизнь мою!
 
5.

Солнце довело до слёз

Солнце довело до слёз.
Ветер облизал, как пёс.
У соседа стихла дрель.
Это, граждане, апрель.

Гол пейзаж из тощих рощ.
Где-то варят русский борщ.
Знать, закончился ремонт!
Подмосковье – мой Вермонт.

 
ПО ЛЕЗВИЮ БРИТВЫ…

Ночные стихи

Меняются местами полюса.
Кто жив – свои затянут пояса.
А из болот последних государств
Мигают огоньки подземных царств.

1.

«Там вдали за рекой…»

Наслажденье бессонницей.
Голых рифм благодать.
Мыслей красная конница
Скачет белых рубать.

Ум заряжен, как маузер,
Сердце водит рукой.
И какой-то там браузер
Мне, ребята, на кой?

За рассеянной конницей –
До утра, во всю прыть,
Чтоб потом успокоиться
И о смерти забыть.

2.

Имя

Имя апостола – Кифа.
Камень за всех говорит.
Ночь, отрешённая рифма,
А в воскрешении – ритм.


Villa St. Arsenios In Agni
о. Корфу


НА ЗОЛОТОМ ПЕСКЕ

Святителю Спиридону Тримифунтскому
ДЕНЬ памяти – 25 декабря

Когда-то сказала:
– Купи! –
Сверкнув на кремлёвские башни…

М. Цветаева

Когда наступит ДЕНЬ, а змей свернётся златом
И будут на песке играть мастиф и рысь,
И лодка – танцевать в объятиях заката,
И часовым – дремать у дома кипарис…

Тогда настанет ЧАС… Луна сойдёт в аллею,
Оливковая ветвь – другую покачнёт.
От безымянных трав с дождями захмелею,
Под музыку цикад другой пойдёт отсчёт!

Тогда настанет МИГ… Прибор (в часах песочных)
Количество песка покажет на табло,
И на весах Судьбы, пускай не очень точных,
Любовь сойдёт к земле, и разорится зло.

Когда наступит МИР и занавесом море
Накроет кавардак лесов, полей и рек,
Отдав земной поклон, сойдёт со сцены горе
И ветхий человек. Мой ветхий человек.

Когда наступит...


МОРСКОЕ ВЕЧЕРНЕЕ
Марине

Насмотревшись на идолов ложных,
Льющих в уши дешёвый елей,
Я от истин ушёл односложных
И любовью укрылся твоей.

Небеса разгорались и гасли,
Загорелый приветствуя торс,
А на воду ложилось, как в ясли,
Утомлённое Солнце – Христос…

И кисейное марево лета
Замирало у кромки волны.
Но конца настоящего Света
Не заметили, кажется, мы.


ПЕРЕД СНОМ
Сербская тетрадь

Опять карпаччо, козий сыр,
Оливки с кукурузным хлебом…
Залитый солнцем сербский мир:
Земля, не пуганая снегом.
В плетёном креслице легко
Забыть про сотню килограммов
Живого веса. Молоко
Хотел бы пить, да вот программу
Не стоит походя ломать…
И я, в походе партизанском,
Убитым рухну на кровать,
Но в изобилии спартанском
Увижу смысл Большой Войны.

  —

И, замирая перед сыром,
Смотрю, как сербские сыны
Жуют свой хлеб, прощаясь с миром.

Другой вариант:

И замираю перед сыром, 
Покуда сербские сыны
Жуют свой хлеб, прощаясь с миром.


ПОКА

Пока поэты точат лясы,
В лесах дремучих дремлют «Ярсы»
И смотрит в голубой экран
Дежурный бравый капитан,
Чтоб всем нападкам и безумствам
Заткнуть фонтан своим дежурством.


ЕВРЕЙСКОЕ

Главный эксперимент Хлебникова
П. Вегин

Сегодня я работал баем,
Жену поил зелёным чаем,
Ломал малиновый гранат.
Шабат.


ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ. ДЕМИУРГ.

На Кресте, над родиной и смертью –
Говорят, лежачего не бьют, –
Слово свежекрошеною твердью
Миру гарантирует приют.

Озлоблен бых и смирихся до зела, рыках от воздыхания сердца моего…
Пс. 37

Здоровых в мире нет, как Цезаря – в Сенате.
Когда, покинув кров медвежьего угла,
Взгремев издалека, Каррарой лют и знатен,
Он врезался в зенит – Империя легла
Добычею у ног, как Женщина, как пленный,
Но тягостно ему, ведь траур над страной.
Сто два по долготе. Под скипетром Вселенной
Несладко кочевать арене мировой.
Когда все восемь зол захватывают душу
И пробуют на зуб лукавые жрецы,
Насколько дух силён, насколько мир послушен,
Ла Скалы вопиют, а действуют юнцы.
Страшась, как высоты, своей растущей власти,
Рыкая словно лев, щетинясь словно волк,
Он рвёт флажки огня, который не погаснет.
Пусть слушает народ, безмолвствуя, его!

Конец книги

Адони, Йешуа hа-Машиах Бэн-Элоhим, ханэни hа-хотэ.

Rex tremendae majestatis!
Народ и сродники его, преклоняя колена, просят...

Рим, Троя, Египет, Россия

Библия