Роман Славацкий. Коломенский сонет

КОЛОМЕНСКИЙ СОНЕТ

– Предыстория –

Сонет справедливо называют наиболее совершенной поэтической формой. Существует даже понятие Идеального сонета. Распространяться на эту тему не имеет смысла, поскольку строгие правила этой формы перечислены выдающимся немецким поэтом и теоретиком стиха Йоханнесом Бехером  (Прим. редколлегии БЛК: Бехер И. Р. Философия сонета, или Маленькие наставления по сонету / / Вопросы литературы, 1965, № 10; основные положения работы Бехера систематизированы в статье Б. Михайличенко http://refleader.ru/jgeqasujgrnarna.html).
Однако согласиться с германским классиком можно лишь отчасти. На самом деле сложность и вариативность жанра была заложена в самый момент его рождения.
Сонет создан 800 лет назад на Сицилии, при дворе Фридриха II Гогенштауфена, императора Священной Римской империи, короля Иерусалима и Сицилии. На благословенной итальянской земле переплелись потоки латинской, греческой и арабской культуры. Она восприняла на себя влияние провансальской баллады, в которой ещё ранее уже произошёл синтез латинского метра, арабской рифмы и еврейской учёности.
Так что в сонете, созданном нотариусом короля Федериго – Якопо Лентини, уже изначально, генетически была заложена пластичность и предрасположенность к изменчивости. Достаточно посмотреть на строфику раннего итальянского сонета, чтобы понять, как разительно он отличается от последующих вариаций.
И здесь сыграла роль не только прихотливость баллады и мелодика народной песни. Тут ещё чувствуется и тайная духовная символика, недоступная «простецам», но очевидная для участников придворной «Сицилийской Академии».


– Мистика строф –

Изначально сонет Якопо Лентини, распространённый «сицилийской школой поэтов», делился на две строфы. Его составляли сицилийская октава – «сицилиана», и секстет. Средневековое греко-арабское сознание восприняло тонкое понимание пифагорейства и мистики чисел. Восьмёрка считалась числом Аполлона! Созданная наложением двух квадратов восьмилучевая звезда в то же время была символом Рождения Спасителя – Вифлеемской звезды…
Потрясающий образец архитектурной мистики даёт фантастически прекрасный замок короля Федериго – Кастель-дель-Монте. Он складывается из восьми восьмигранных башен. Стены его окружают восьмиугольный двор, внутри которого в старину находился восьмигранный бассейн.
Не удивительно, что это число, столь значимое для покровителя Сицилийской школы, отразилось в первой строфе Сонета.
Вторая строфа, секстет, являет нам образ «щита Давида»; МогенДовида. Этот символ Мессии складывается из двух разнонаправленных треугольников, являющих нам гармонию земного и небесного.
Понятно, что диалогичность, сложность и диалектика внутреннего строения была заложена в самом начале поэтической формы. Но до времени она была прикровенной, по слову Гераклита: «Скрытая гармония лучше явной».
Вопрос о связи Сонета с «золотым сечением» и «числом Фибоначчи» изучен достаточно, и мы не будем касаться его в этом кратком очерке. Гораздо более интересно дальнейшее развитие формы Сонета.


– Единство и многообразие –

Дальнейшая история показала, что Сонет, оставаясь самим собой, может, подобно Протею, принимать самые разнообразные воплощения. Перенесённый из Южной Италии в Центральную, он приобрёл более дробную строфику. Поэты «Нового сладостного стиля», а вслед за ними и о. Франческо Петрарка разделили «сицилиану» на два катрена, а секстет – на два терцета.
Так более рельефно выделилась структура, составленная из сочетания чётных и нечётных чисел. Сонет стал более диалогичным, уже здесь проявляется диалектическая система: «тезис-антитезис-синтез», которая позднее получит ярчайшее воплощение в классическом Немецком сонете.
Но это ни в коей мере не означает смысловой натужности и ригоризма, «обязательной философичности» и «обязательной диалектичности». И сонет эпохи Возрождения и поздний итальянский сонет чрезвычайно разнообразны и по тематике и по исполнению. Здесь есть место не только лирике, но и сатире, и поэзии иронической. Достаточно заметить, что в период «маньеризма» появляются такие «поэтические шалости», как «безголовый сонет», «хвостатый сонет», «сонет с кодой»…

Во Франции Сонет изменился ещё более ощутимо. Итальянский 11-сложник, построенный на женских рифмах, сменился 5-стопным французским ямбом с чередованием мужских и женских рифм. Старофранцузский сонет эпохи «Плеяды» приобрёл новую характерную рифмовку терцетов.
Свои окончательные формы Сонет во Франции приобрёл в XIX веке, особенно в литературном братстве «Парнас». Непревзойдённым образцом здесь остаются «Трофеи» Ж.-М. де Эредиа.

Свои особенности были у португальского сонета (Луиш де Камоэнш) и у сонета испанского. В этом отношении особенно характерен Луис де Гонгора-и-Арготе, отличающийся настоящим метафорическим буйством. Он стал основателем целого литературного направления: «гонгоризма».

Из Франции Сонет перекочевал в Англию, где обрёл распространение в творчестве выдающихся британских авторов: Сидни, Спенсера, Говарда и других «поэтов-елизаветинцев». Однако в это же время возникает принципиально новая форма: «свободный английский сонет», который часто не совсем правильно называют «шекспировским сонетом». На самом деле создателем «свободного английского сонета» был «елизаветинец» Генри Саррей. Учитывая относительную «бедность» английской рифмы, он отказался от классической повторяющейся рифмовки в катренах. «Сарреевский сонет» строится на трёх катренах, не связанных сквозной рифмой, и завершается дистихом, т. наз. «замком», в котором выражается основная мысль стихотворения.

Эту схему у Саррея позаимствовал Шекспир, придав ей ещё большую свободу и даже, если можно так выразиться, некоторый «анархизм». «Сонеты» зачастую строятся преимущественно на мужской рифме, в которую иногда без всякой логики вторгается пара женских рифм. К сожалению, эта порывистая страстность приглажена и почти совсем утрачена в классически благообразном переводе Маршака. Аутентичную структуру шекспировского стиха попытался передать Вл. Микушевич, а окончательный вариант представил Б. Архипцев, автор первого в России полного эквиритмического перевода «Сонетов».

Заметим, что ещё в «пиратских» изданиях стихи Шекспира публиковались единой строфой, без деления на катрены и дистих. Современные переводчики стараются придерживаться именно этой формы.

В Германии Сонет получил развитие в эпоху раннего Барокко. Позднее старонемецкий сонет развился в Классический немецкий, строгие правила которого сформулировал уже упомянутый нами Йоханнес Бехер.

В славянской культуре наиболее характерна поэзия Польши. Прекрасные образцы старопольского сонета оставил Ян Кохановский. Но настоящим шедевром эпохи Романтизма стали выстроенные на женской рифме 13-сложники Адама Мицкевича.
Особую роль в сонетистике сыграл словенский поэт Франц Прешерн, внесший значительный вклад в развитие жанра Венка сонетов.

– Русский сонет –

Он занимает совершенно исключительное место в мировой литературе! Если не считать редких ученических опытов периода Барокко, которые не оставили существенного следа в истории, то можно сказать, что Русский Сонет родился сразу, во всеоружии и полном блеске, подобно Афине, исшедшей из головы Зевса! Уже сонеты Пушкина и его современников явили гениальные образцы этого жанра. И, конечно же, особого внимания заслуживает созданная Пушкиным «онегинская строфа» которую буквоеды могут сколько угодно называть «14-строчником». А по нашему мнению это – прекрасные свободные сонеты с финальным дистихом.
Совершенно фантастическую картину представляет собой наш Серебряный век! Количество превосходных поэтов, великолепие их стихов, немыслимое разнообразие метрики, стиля и строфики не поддаётся охвату в данном очерке! Остаётся лишь отослать читателя к монографии проф. О.И. Федотова, где эта история рассмотрена с достаточной полнотой.

Заметим ещё, что время «рубежа веков» не ограничилось только Россией. Народы, входившие тогда в Российскую, а потом и в советскую империю вместе с российскими коллегами продолжали совершенствовать Сонет на своих языках. Достаточно вспомнить работы польских, украинских, белорусских литераторов, достижения которых дают благодатные отзвуки до сих пор, и возвращаются в Россию в форме переводов. Вообще русская переводческая школа – это само по себе грандиозное явление, сделавшее практически все мировые шедевры «фактом русской литературы».
Но всё сказанное не означает, что слава Русского Сонета ограничивается Серебряным веком.  Пожалуй, можно сказать, что в известном смысле Серебряный век продолжается и до сих пор.

Отечественная сонетиана и в новейшее время пережила несколько ощутимых всплесков. Достаточно вспомнить мощнейший резонанс после маршаковского перевода «Сонетов» Шекспира.

Своеобразным отзвуком этого бума стала коломенская сонетиана 2-й пол. ХХ века, и в частности – появление новой канонической формы.

– Коломенский Сонет –

Особенность Коломенского сонета или, как его ещё называют, «сонета Славацкого» заключается в необычной строфике. Отчасти он восходит к Свободному английскому или «сарреевскому» сонету, поскольку в нём, как правило, нет сквозной рифмовки. Кто-то почувствует здесь продолжение пушкинского эксперимента с «онегинской строфой», а специалисты могут увидеть намёки на «перевёрнутый» французский сонет.

Тем не менее, структура Коломенского сонета достаточно своеобычна, и нигде системно до сих пор не применялась. Отдельные сходные по структуре произведения у разных авторов носили случайный характер и не разрабатывалась как метод.
В строении Коломенского сонета принципиально важна одна главная особенность. Дистих тут расположен не в конце стихотворения, а сразу за первым катреном! При этом мощная финальная концентрация смысла, его «замковая часть», сохраняется, но она органично включена в завершение последнего катрена.
Это новшество как бы «взрывает» привычную структуру. Но в таком провокативном «взрыве», как раз и заключается основной смысл эксперимента! Благодаря ему появляется масса новых возможностей в развитии поэтического пространства Сонета.
Разумеется, существовали объективные предпосылки к появлению специфической «коломенской формы».

В новейшее время, по крайней мере с 60-х годов, на Россию обрушивается целый водопад «лирических экспериментов». О.И. Федотов, ведущий отечественный сонетолог, весьма точно сформулировал особенности новой поэтической эпохи.
«Сонет на современном этапе его развития характеризуется: 1) интенсивностью и отмеченностью своего присутствия в репертуаре поэтов самой разной эстетической ориентации; 2) активным взаимодействием с сопредельными и прямо противоположными стихотворными формами, например с верлибром; 3) разнообразием его архитектоники, а также метрических и ритмических воплощений; 4) склонностью к экспериментам и в то же время имитацией наиболее архаичных, сохраняющих классическую чистоту эталонных моделей; 5) обращением к суперсложным, главным образом цепным, сонетным композициям и изобретением новых, невиданных прежде их модификаций».
Почти все из пяти выделенных О.И. Федотовым особенностей так или иначе проявились в сонетных циклах Коломны.

Однако помимо объективных обстоятельств существуют ещё и локальные особенности, которые предопределили появление Коломенского сонета. К их числу относится духовная традиция города, его мистика. В определённой степени эту особенность выражает понятие Коломенский текст. Сейчас нет смысла вдаваться в подробности этого явления. Его генезис практически полностью раскрыт в одноимённом труде проф. В.А. Викторовича. Процитируем основной вывод авторитетного учёного.
«Коломенский текст – это некий сверхтекст, проявляющий себя достаточно независимо от индивидуальных особенностей творящих его художников. Через них (хотя и не за них) Коломна заговорила от лица российской провинции».
Иными словами, эта Душа Города существует как бы сама по себе, не только вбирая в себя словесные и зрительные образы, но и генерируя смыслы, определяя современное творчество, а также – будущее коломенской культуры.
Итак, Коломенский сонет можно назвать частью «сверхтекста», он бы и не появился, если бы не этот «сверхтекст», если бы не это невероятное сгущение смыслов, литературных, исторических и художественных образов, накопленных в Коломне за многовековую духовную историю города, начиная от «Задонщины» и до нашего времени. Ведь внутри этого сгущения, этого огромного облака, существовали и сонеты: С. Шервинского, А. Кочеткова, В. Меркурьевой, П. Радимова и, наконец, того же Б. Архипцева.

Продолжая их традицию и в то же время «отталкиваясь» от неё и явился Коломенский сонет.

Включение дистиха между катренами представляет сразу несколько возможностей. Такое разделение создаёт неожиданную ритмическую паузу. При этом дистих может продолжать мысль предыдущего катрена, или знаменовать мысль последующего. Он может объединять логику первых катренов или, напротив, фиксировать их антагонизм. Двустишие может иметь и самостоятельное значение, задать философский вопрос или явить отдельный художественный образ. Как правило, рифмы двустишия не совпадают с другими частями сонета.

В настоящее время Коломенский сонет активно развивается и совершенствуется, запечатляясь в самой разнообразной метрике. Можно надеяться, что объявленный в городе конкурс «Хвала Сонету!» к апрелю следующего, 2020 года, принесёт новые образцы этой перспективной формы.


Роман СЛАВАЦКИЙ

ПРИМЕРЫ КОЛОМЕНСКОГО СОНЕТА

Из книги «ЕГИПЕТ»

СОЛНЕЧНЫЙ ДВОР

Пугает храма тёмный небосклон –
покинем же владенья Нут и Геба!
Вот – каменные лотосы колонн
развёрнуты в сияющее небо;

не храмовую тьму, не гулкий склеп –
просторный двор возвёл Аменхотеп!

С улыбкою на пламенном челе
оставил Ра подземную пещеру;
и чудится иной удел земле,
и отблески иной, нездешней веры.

И кажется, что кедр его дверей,
и весь его тысячелетний опыт
скрывают лишь огни монастырей
и тихая беседа старых коптов….


СОВЕТЫ ПИСЦА НАХТ-СОБЕКА
(переложение древнеегипетского текста)

Когда войдёшь к возлюбленной-Сестре,
пошли ей песни сладкие и взгляды,
и пусть пьянящий ветер во дворе
колеблет у стены цветов гирлянды.

Подай ей драгоценного вина
и, сколько хочет, выпьет пусть она.

И дом преобразится в этот миг,
начнутся песни, музыка и танцы;
когда ты в сердце хитрое проник,
сама захочет, чтобы смог остаться.

И ты вознаградишь её в ночи,
и сладко промурчит Сестра-девица:
«О, вновь меня в объятья заключи!»
…И всё это назавтра повторится.


Из книги «МРАМОР»

ПАМЯТНИКИ

Плутона опустелая стена –
у входа в Город собраны гробницы:
рельефы, саркофаги, письмена
построились тяжёлой вереницей.

И каждого завидная судьба –
оправленная в камень похвальба.

Для каждого из них – особый сказ;
они легли не в общий колумбарий.
Печальный прах положен напоказ –
давно забытый след почётной гари.

Зачем – безглазых статуй тлеет весть?
И что же нам оставлено в итоге?
Поверженных камней истёртый текст –
надгробный мрамор около дороги.


ТАЛИЯ

Весёлый Крит прибоем окружён,
от зла укрыт Богиней змеевластной!
 – Прелестный край прекрасногрудых жён
ласкает Эос взором нежно-ясным,

и радостно склоняет вешний лик
и видит, как бежит священный бык,

и прыгают легко через него
девчонки и мальчишки ради славы!
…Опасное лихое мастерство,
заветная и древняя забава!

На светлых фресках счастье пленено!
Пой, Талия! Звени в напевных ритмах!
…Твоя награда – критское вино
в таинственных глубинах Лабиринта…


Из книги «АЛХИМИЯ СТИХА»
Посвящение Борису Архипцеву

ПЕРЕВОДЧИКУ

Опять апрель ручьями прожурчал
и снова переводчику поведал
загадочное счастье толмача –
профанам неизвестную победу.

Виктория! – над кем? Да над собой,
над собственною жизнью и судьбой…

Что пользы – знать иные языки,
иной страны коварные изветы,
чтобы в песках у сумрачной Реки
вздохнув, похоронить в себе поэта?

Но нет, не зря вовне стремится дух,
струится строчка – робкая, косая, –
когда в ночи – войдёт ушедший друг
твоей руки невидимо касаясь!..


БОРИСУ АРХИПЦЕВУ

В саду рассыпан вишен вьюговей,
и землю высветляет, словно мелом;
на лето умолкает соловей
и оставляет флейту Филомелы.

Уже вершатся завязи плодов,
и ветви ждут молитвы и трудов…

Теплынью плавит медленное лето,
дыханье розы тянется окрест;
и мучатся безмолвием поэты –
боятся, что их песня надоест.

Но царский Август, баловень Природы,
собрав плоды, быть может, сохранит
земную плоть стихов и переводов
в узорчатых корзинах Аонид.

......................

От редколлегии БЛК: работа публикуется в авторской редакции.

Об авторе:
Роман Вадимович Гацко-Славацкий — поэт, прозаик, церковный историк, литературовед, переводчик.
Род. в 1957 г. в Коломне. Состоит в Союзе писателей РФ с 1999 г. Автор тринадцати лирических сборников, книги переводов из Шекспира «Тёмная леди» (28 сонетов) и десятков исторических очерков, опубликованных как в антологиях, так и отдельными изданиями.
Создатель новой поэтической формы («коломенский сонет»), где дистих идёт сразу после первого катрена.
Один из основателей православной газеты "Благовестник", бессменный заведущий отделом церковной истории и беллетристики. В течение 20 лет — зам. гл. редактора литературно-художественного ежегодника «Коломенский альманах».
Лауреат булгаковского конкурса "Мастер" журнала "Москва" за 2016 год (1-е место за сонет "Москва - Ершалаим").