Письмо летнее

ПИСЬМО ПЕРВОЕ, ЛЕТНЕЕ.


Владимиру Романову привет!

Жара. Июль. Пока еще темно,
то, пользуясь недолгим затемненьем
и передышкой, я спешу писать.

Который день, которую неделю
пылает солнце, будто Фаэтон
прокладывает новые маршруты
поближе к нашей средней полосе.

Горячий, мутный воздух днем едва
передвигается. В садах деревья
листвой желтеют, как ни поливай,
земля устала и лежит пуста.
Заметно пахнет горечью, травой,
перегоревшей на корню, и дымом
обставших нас, грозящих нам пожаров.

Все говорят, такой жары в Москве
не помнят с лета 72-го.
Наш год тогда встречал нас горячо.

А я-то думал – не поеду к морю
(я не люблю жару) и в подмосковной
купавенской прохладе допишу
хотя бы пьесу. Будет время мне
писать свободно, вдумчиво, удобно.

Но по такой жаре какая пьеса,
стихи какие… Мыслями теку
по дереву. Не долгожданной влагой –
текут смолой расплавленной они,
бесформенные, липкие и злые.

Мне плохо, я к такому не привык,
но, развлечен кой-как происходящим,
смотрю, как лето скоро месяц бьет
одни температурные рекорды
вслед за другими. Чуть ли не хвалюсь
погодой перед теми, кто в отъезде
и спрашивает: "Как вы там? Горите?"

Вот так и Плиний Старший наблюдал
происходящее.
Ни страха, ни унынья –
спокойный интерес ученого,
который столько знает о природе,
что вряд ли что-то новое добавит
к написанному облако над морем.
Что это смерть, ему еще не ясно.

Но все огни – огонь. И вот пожары
торфяников питает то же пламя,
что и Везувий. Так же воздух полон
зловещим, невесомым, серым пеплом,
и так же смерть случайна и быстра.

Так будем веселиться – время есть –
и ничего не ждать от жизни: краток
и ненадежен нам сужденный срок.
Мы здесь всегда живем при катаклизме.

Будь здрав и не надейся на погоду.

                2008