Сатанина идет в дилдошную

По каменной лестнице с широкими перилами,
выходя из дома,
собираясь с силами,
думает блудливое чудовище,
страусиной головой -
чем помять сокровище немыт(т)ое,
исходится студенистой амвросьей,
под стать своей волхотке,
под глазами мешки в баклажан,
смотрит оно на южан
и лыжи питерские мылит в дистрофичной от бедра походке...

- "Куда б оно мне страусу пойти -
проветрить от песка блохину,
да и клекот свой "девичьий",
и первый пункт - Литейный 23.
Скажу, по воле божьей не колюсь,
совсем почти, конечно же сбрешу,
но лучше позвоню по телефону,
прикинувшись глухо-немой,
коленопреклонюсь у трубки,
боже мой, врачи, в завязке кореша!
(...мычит...)
Что там за бородавки и мозоли,
истерзанная дева-вульва, ммм,
почти совсем мертва, ммм,
пульс нитевидный,
нос сухой,
не помогают лактацид с мирамистином,
барбитураты, анаша и клей момент,
такое сяко то эндоспермие сано мио,
ни тампоны, ни прокладки,
и зад свербит, как адский сад цветя,
Де Борна-борова мицеллами-грибками,
в блохатке мочеспермотоксикозный батя-сын,
совсем уж извелись точить клинки,
и мне постыло лезть туда руками,
о, элохимовна,
ну, как же ты зудишь -
хламидьями от тамплиерских эндогамий,
от сатанинских оргий прочих блохоматерей,
и с прошлой вылазки зверей из зоопарка,
когда я думала, что то Эрот,
но в темноте амвросии налил в межножну впадину тюлень,
когда всем ртом я развлекалась со слоном,
в хлеву Марыей вдруг представ,
в неистовой звериной чпокалке и шкварке!
Усе, придумала куды,
у дилдошну попрусь за все нечистые труды,
каменья чертвости тесать,
об блоходеву-блохомать,
напилася ноздрей воды,
теперь у дилдошну, гайды!", - Сатанина.


Тем временем в Днепре...

- "Я точно за прогресс и интеллект,
оно б казалось бабе поднимать великие вопросы:
об времени, материи и боге,
о черном ледяном металле,
как несть за горизонт событий квантов свет,
однак, сверхпроводник без запрещенной зоны,
базон в коллайдере андронном,
вселенная - не вечный войд,
и на мильйон электронвольт,
известный результат, как осмос,
и малое с великим - тот же космос,
охоте дикой, где бы проявиться свету с тьмой,
пою тебе я славу Дика,
реальность с правдою двулика,
диавольский единства плод,
на вкус, как логика и мудрость,
безумству бога легкий старт,
сойдя с его орбиты, парит от мути прочь,
аэростат, он легче чем бесценный воздух,
дороже апокрифов, пыли псалтырей,
житий святых и их затворных фобий,
блестящих в них невежества цитат,
венчальный надевая плат,
я у ядра, в ротонде,
под куполом вспорхну ронжой,
в роброне свадебном с учеными мужами,
мне знания приятны, как вельвет,
и дух охватывает пламя,
когда об том пишу стихами,
у человека все прекрасно, разве нет?
Так Чехов будучи врачом,
по долгу...
Не уставал напоминать,
как в детстве говорил на украинском,
но Сатанина будет утверждать,
что выше всех стремлений в человеке - мать,
что правда только лишь от части,
когда ее родна старушка,
и при смерти не станет поминать,
в каком же месте той сердешной,
культуре памятник ваять,
что так двурушна и потешна,
привыкша не давать в замен,
но только потреблять?
Роль: девушка-невеста-мать,
ей не известна...
За свой комфорт ценой,
до старости седин,
пробудет одинокой лярвой,
на тухлую наживку клюнет разве, что кретин,
одну и туже всем писать паршу,
Криптокорина парва!
К'ора, Прозерпина!
О, Парнас источник вдохновенья,
сюжет гранатового семя,
он радикальней, чем тужить одной в хлеву,
но все напрасно для спасения ее души,
она чего-то там вершит в субботу,
мычит с зарей,
идя исполнить волю, "боже мой",
дык на хулу, что очи колит,
бревном премноговековых секвой!
С нее сбиваешь спесь,
опять бросаешь в грязь,
она немыт(т)ая приходит,
как собачонка хочет вновь,
от авгуров услышать про любовь,
но самому потертому хлыщу,
она у психологии не ровень,
все оттого, что блохомать,
оно на флирте, лжи и интриганстве,
не построить честных отношений,
за то и прошлое себя потребно отстегать,
вздыхать по призрачным героям,
которым видеть твою "мать",
фонящей и токсичной дургой-кали,
и от себя ее ногой у кирзаче отодвигать -
превыше всех земных регалий,
и эпитафию для той слагать,
что помешавшись на межножьи,
гораздо бесполезнее менад,
ведь не дает, а только дразнит,
за то и направленье получает в ад,
при жизни скверной и порожней,
ее в кармическом пасьянсе,
постиг только один расклад -
сносить пощечины, коленопреклонившись,
пред тем, кто волею небес,
без матери с отцом родившись,
усвоил партеногенез,
как Пан, от солнца черного вкусивший!", - Людям милая.

За ту подругу, что люблю,
замолвлю слово во хмелю...

- "Ой, как завидую той Сатанине,
читая заклинанье карр... карр... карр...
Авгуры на подбор, как блок сигар:
Адам и Алексей монтажник-теплотехник,
любого охмурит и выкурит любовь до пепла,
бабенка сущий та кошмар,
воняет, как табак,
ну, вор, блохесса-овцемать,
подходит время жертву избирать,
чтоб где-то к середине декабря,
свой сатанинский ритуал начать свершать,
и от луны исчадие зачать,
блохорасхристанную вульву теребя,
вот тот сюжет, он про тебя...
"Сердешный" типа треп, оставь для дураков,
ты неуч во языцах,
дубовая кора и то полезней и приятней,
чем несусветная м у р а,
что каждому сует распятье и предлагает блохоматерей,
высокомерной,
однобокой,
бренчащей бред о воле бога,
иди исполни, не бреши,
про свои стоны для души:
любовников, молниеносный плод, кефирные тела,
ох, как спустил я удила,
с одной живу, других пустил в расход,
а ты летай, но помни вот,
за все твои слова тебе держать ответ,
но Сатанина из кустов,
как погремушкой по наитью,
безустанно т р е п л е т,
всю мерзопакость показав,
от диалога отстранившись,
намеки для ума,
и слова в том кинжал,
что победить решила убежав ты от себя,
но так однако не бывает,
кто якорем на месте стал,
тех роста для,
как прут, нещадно поломают,
ты чуешь мерзкая ноздря...", - подпевала Муровца.

Блохомудр в питерской хомячно-шаурмячной,
убег от своей благоверной, кореша его кинули...

- "Сижу и в наливаечной бухаю,
закусую шавермой Менделеева раствор,
а дома баба ждет меня законная такая,
шо ровно сносит Дон Жуанский дао,
математический под корнем адьюльтор,
не ведает, шо я еще не super стар,
и синусоидой брови,
катангенсом загадочной улыбки,
как волк морской со шканцев крикну, - "Арррр!",
почти любой, стихирной романтической пиитке!
Но тока не с Ростова,
филолог та и журналист-шельмец то боги слова,
"поповичем" назвал, меня!
Да разрази гроза мою фанзу в бреду этиловом
а печень в спирте, в дисскуссии про анархизм,
бабенка ушлая уделала блохомудреного мирзу,
колониального матроса в вирте!
Ни чо, дурех еще битком вальку...
Но то и лучше, сватать вовсе не могу,
хотел златую бабу скинуть со счетов,
пройти проверку боем, потыкаясь носом,
возничий время вылез из траншей -
сынок, покрытый камуфляжем традесканций,
и там, где просо красное растет,
свидетеля послал с остатком АНИОНОВ,
каменья чертвости точить о Сатанины черный ход,
где в очереди ждут ее любви - Степаны, Гансы, Джоны...
Звенящий колокольчик под дугой,
наряд к венчанию не сшитый,
преданного нема, у голову свою дурную не берет,
сердешна, как балтийский ветер,
все плюсы расписал ему глаза в глаза,
даренной клячи с бороздой не паханной без плуга,
про джинсы тесные, конечно не забыв,
что разносили подружайки две ее:
любовь к брехне и адекватная за то разлука...
Кому тут не понятно про кота в мешке,
но лучшего брульянта не сыскать у всем заливе Финском,
ой, знатная та Сатанинушка жена,
из плюсов, что она хамло,
как коренные питерские все,
не извинится, если даже не права,
будет вести до пролежней себя по свински,
спасая ненасытную культуру,
зеркалом владеть в агапэ при луне,
и сторге теребить,
до магнетизма к дьявольской косматке,
ну ты смотри, чувак, невеста спящая, огонь -
папесса-дурговна-марыя-овцезадка!
Пробудится от поцелуя, черная вдова,
откусит то, что прикрывают брачным платом,
и ласточка не зазвенит, закружит воронье,
по двум дорогам сразу не пройти,
сквозь сердце закаленное булатом...", - Блохомудр.

- "Мне мишка нашептал про канительку,
учуяв брачный гон,
он из берлоги вылез...
На запах падали из анемона Сатанины...
Летают мухи,
понос словестный аки крюк,
провяливай шамайку,
скинув жир студеного анабиоза,
ему приснилась шатуну лунатая ноздря,
что не читала про Изиду и осла,
как Тупаил у расхрыстян,
упавший нимбом в айсберги навоза,
она с отростками рукокрылатых грызунов,
за рваным рюкзаком, ворье,
ни разу не осилила Ламброзо...", - Адам дитя из праха.

- "Как чешется блохина,
а до Литейного не хило чапать,
Адам мне согревал межножье,
заставила я мишку плакать,
дитя из праха, страха и поноса слов,
даже такой поймал за меркальтильную шкуренку,
мою двуличность раскусив:
фламбе из сатаны,
блохатки алкалоз,
на кошелек не голого надежда от финального застоя,
подложные наряды вдовушки и попдьи,
из кружева брехливого и грез,
бракошвеи на кропалях,
кромсающей изустный флирт консерв,
гаражного немыт(т)ого покроя...
Уж лучше полная мошна,
чем недовольный уд,
того гляди так отдерет с нахрапом,
налево уж и не сходить,
с натертою звездой,
чтоб с нимбом отымели шесть арапов...
Сердешна, мамочка моя,
как змей на солнцепеке у пустыне,
пожалуй люциферке позвоню,
чтобы пофистила нужду,
моей расхристанной у дрызг блохине...", Сатанина.

- "Я сатанистая жемчужинка у этих мутных водах,
люблю безмерно Дюрера гравюры,
иду с распущенной косой,
в фамильный склеп,
что оборудован под дом готической культуры...
Я грязная, как трубочист,
от кончиков волос до самых пяток,
с дремотницей полола сорняки,
копну нарвав, чтоб славить блохомать,
парализующих движение зубчаток...
Теперь лежу пластом,
о, Сатанинушка сердешная спасай,
зови на помощь всех плечистых наших белокожих дистрофанов,
они наверно пуповину там едят, ее не проварив,
и сальмонеллу заработают болваны...
О, где-ты кали-блохомать,
хранящща меж рогов лампадный свет
и грузчика-универсала многорукость,
боюсь схватить п и е л о н е ф р и т,
на чреслах муравьи,
мой гонор - неуча оплошна близорукость,
как не бредущий тать,
слюною брыжжу в пустоте землистых прерий
а, надо мною падшая лебядь,
спускает инфернальный крюк,
но поздно, окружили звери...
Прощай жестокий мир,
сексшоп и склеп фамильный,
я завещаю Сатанинушке-сестре,
свое из кожи девственников дильдо...", - Люциферка.

Сатанина решает заработать денег в переходе и размышляет об религии...

Вот, же облом, вот невезуха,
- не мудрено, - что Люциф+ерка дала дуба,
- и надобно, хоть обрыдаться -
"бабьими" - кислотными - слезами,
но чую, что за мной следит дракон,
-- осталось то, совсем чуть-чуть,
до -- дилдошной дойти,
- но в волосах нечесанных гнездо воронье,
- гуано пахнет, - отдается вонью,
- а, снобы питерские, думают -
-- паршивая погодка, -- намылилась,
у церкву, - блохо-ксения юродка...
-- Какой там, -- я немыттая чухонка,
- мне б утолить "венерин жар",
- вонзив в блох+ину фаллоимитатора,
- кинжал - из латекса, а может - силикона,
-- по сексуальней вретище купить,
- попопрашайничав, у станции метро,
- где в пика час, - на бизнес ланч за шаверм+ой,
- из офиса идет белорубашечный планктон,
- голодной и измученой колонной...
Ой, - средь них бы -атеистов,
проповедь вести об блохо-матер+и,
да, оземь бить поклоны,
но, они видели наверно старый клип,
религию творила где,
распятьем, мастурбируя - Мадонна!
Такой аудитории охват,
себе позволить может только - Леди Гага,
- не мой - для клекота - овце-брехливый аппарат,
- духовного - проглота-андрофага...
Вот, бы услышать с берегов Днепра совет,
как людям милая, -- кричит уРА,
- и совершает в воду, -- темповый вальсэт,
но, а моя - почти - пуста - со шмурдяком баклага...

Если шапку не одела,
ты назло советам,
отмороженные уши -
не мечта поэтов...
В жопе с ветром я на дур,
с ересью условий,
насмотрелся, как Амур,
вместо предисловий,
сотый, тысячный авгур,
по следам ходящий,
не возьмет в свой караван -
товар завалящий...
Как окрепнет скудный ум,
школьной профурсетки,
так и пенсия придет
для квочки-наседки...
А пока, что больше точки -
выкуси не пялясь,
рассмотрев, как можно ближе,
мой срединный палец!
Мы с Волынкиной поржали,
над чухней-брехушкой,
ее груди колыхались,
сияли веснушки...
Эгоизм нымыт(т)ы видно,
карму и проказу,
по девяточке мечей -
жонкой водолаза,
станет юродивый бес,
глядя в плексиглазу...
Как, понравилось, ноздря,
гэний выспренного слога,
посмотри, там на странице,
на камень Сварога...

(+ другие действующие лица в продолжении)

!!!Все персонажи вымышлены и не являются объектом троллинга
издевательства или оскорбления. Внимание!