Последнее произведение Тимура

Садриддин Айни
(краткая биография
В стихотворном изложении)




 Г.Душанбе 2012г.











                Посвящается основоположнику-первопроходцу
                Таджикской Советской литературы.
                О Садриддин Саидмурадович Айни,
                Воистину,для нас  ты жив остался.
                Твои произведенья, как огни
                Сердца так заставляют трепетаться.

                Так слава пусть пребудет  на века,
                Достойный наш наставник и учитель.
                И да поможет всемогущий наш Аллах,
                Который был всегда твой покровитель.

Я- Cадриддин Саидмурадович Айни
Родился в кишлаке Соктаре.
О , юности прекраснейшие дни,
Забыть ли их ,хотя уже я старый.

Как радостно порой приоткрывать
Тот занавес забав, увеселений,
Когда ты мало мыслишь, лишь играть
Тебя влечёт , как будто в озаренье.

Да…все мы вспоминаем эпизод,
Когда не знали сложности всей жизни.
И как нам неприятен переход,
Когда ты видишь горести Отчизны.

В ту пору я, однако,  счастлив был,
Не только потому, что много бегал.
Отец тогда мне в душу заронил
Ярчайшие великие побеги.

О, это был волшебнейший экстаз,
Особенно под вечер тёплый, летний,
Когда он мне читал зараз
Восточные стихи…Великолепны.

Ведь то были Джами и Рудаки,
Омар Хайям, Руми и остальные.
О как, о как, все люди далеки,
Не видят кто знамения земные.

И те, кто не глядят на небеса,
На звёзды и на большие светила,
Не ведают,  где правда, сила вся,
Не знают , как вокруг всё появилось.

Отец Саидмурад  как хорошо,
Глаза что мне открыл ты в этой сфере.
Я помню говорил: «Ещё, ещё…»
А ты мне отвечал:  «Пребудем в мере…»

Теперь я понимаю смысл слов,
Где место для меня  суть оставлялась.
Но я тогда ещё был не готов,
Что позже , как сирень вся разрасталась.

Не ведал то, что стану я потом
Писателем, поэтом, журналистом.
Но это, видно, виделось отцом,
Коль здесь я проявлялся оптимистом.

О да, клянусь, я очень полюбил
Все строки,  от него что исходили,
И с ранних лет восторгом этим жил,
И чувства славно в сердце так прибыли.

Однако, вскоре стал я сиротой-
Отец и мать холерой заболели
И оба умерли…Я стал пустой.
И прелести сей жизни все исчезли.

Пришлось покинуть милый мой кишлак,
И стопы в Бухару свои направить.
Пришла самостоятельность- вот так,
Где Бог один тобой способен править.

И вскоре поступил я в медресе,
А деньги зарабатывал на стирке,
Уборкой келий у своих друзей,
У богачей, их слушая придирки.

На всё мне приходилось поспевать,
Учиться и работать беспрерывно.
О,  где, о где, отец ты мой и мать,
Где время то, когда я был счастливый?

Но к радости я «друга» вдруг обрёл
О «Редкости событий» у Дониша.
Я книгу эту много раз прочёл,
И голос, словно с неба, как услышал.

И мне приоткрылся сущий деспотизм,
Царившие в Бухарском эмирате.
И я решил бороться яро с ним,
И часто призывал к тому собратьев.

Однако , я остался одинок,
Их боле волновало лишь пристрастье.
Тогда создал я школу…видит Бог,
Что дети есть для будущего счастье.

Пришлось, увы, ту школу мне закрыть-
Эмирские холопы приказали.
В подполье я ушёл, а как тут быть-
Иначе б посадили, расстреляли.

И это, к сожаленью ,не прошло-
Свою борьбу на время я оставил.
Покинул Бухару, и всем на зло
В Кезил-Тенге на вес хлопчатник ставил.

В 17-году вернулся вновь.
Джадидское движенье вдруг воспряло.
И я за пару добрых, славных слов
Был палкою огрет, но это мало.

Да, семьдесят пять палок- это что-
В тюрьму был заточён…какой-то ужас.
Увидел в ней такое…мало кто
Подобное то видел , или хуже.

Но русскими я был освобождён
От этого безумного кошмара.
И был настолько, право, измождён
От виденного, палочных ударов.

Нуждался  я в лечении теперь.
Два месяца лечился я в Коканде.
Поправившись, судьба открыла дверь,
И вот уже живу я в Самарканде.

Хороший город, что ещё сказать.
Решил я здесь надолго поселиться.
Часами средь чинаров погулять.
С историей, с природой как бы слиться.
      
А вскоре и борьба уж началась.
С восторгом я Октябрь славный встретил:
«Долой, долой эмирскую всю власть».
Листовки, прокламации…вновь дети.

Да…школы вновь я начал создавать.
Республика…и вот в составе ЦИКа.
И автономию чуть позже представлять,
А дальше независимость  таджиков.

В 30-х Съезд писателей прошёл,
Где членом избираюсь я в правленьи.
Заслуг я очень множество обрёл,
И стал вдруг Президентом Академии.

За книгу под названьем «Бухара»
Мне Сталинскую премию вручают.
Я трижды депутат и ордена,
Медалями меня всё награждают.

А как всё начиналось…то стихи,
Что первыми из сердца изливались,
Столь тонкие, как женские духи.
Как розы аромат, что вы вдыхали.

О, как тогда я был тем вдохновлён,
Но я их уничтожил почему-то.
Газелью, мухаммасом окрылён, 
Увидел я, что высшего то сорта.

О чтении Корана написал,
А также и о детском воспитаньи.
Как много я бумаги исчеркал,
Но это было только начинанье.

Лишь только с 18-х годов
Себя я обретаю в полной мере.
Не нужно было больше лишних слов
Поэту и к тому ж революционеру.

В те годы «Марш свободы» издают,
«Элегию на смерть  Сироджиддина».
И стих  о  1 Мае  рядом тут,
Звучит всё то,  торжественно и сильно.

Однако, озарило вдруг меня-
Поэзия на прозу переходит.
Выходят «Палачи» и «Одина».
Неплохо получается то, вроде.

И тут себя на мысли я поймал:
Поэзия была лишь подготовкой,
Чтоб прозу я спокойно излагал,
В которой стал, воистину, преловкий.

Так вскоре вдруг выходит «Дохунда»,
«Рабы» и «Сирота», иные книги.
Писателем я стал…Вот это да!
Где книги столь  полны, сильны интриги.

Сильна так повесть «Смерть  ростовщика».
«Восстание Муканы», о Тимуре.
Но силу не забыл я всё ж стиха,
Над ним работал больше я и шире,

Чтоб проза обрела волшебный цвет,
Как радуга блистала от прочтенья.
Воспел я Ленинград и ряд побед,
И Гитлеру пророчил я отмщенье.

И вдруг перехожу я на статьи:
«Канал Тункансорез» и «Орошенье».
Себя так в публицистике найти-
Воистину, то рост и восхожденье.

Так далее памфлеты написал,
Которые отлично получились.
Фашистов в них безжалостно кромсал,
Чтоб все они под землю провалились.

Особенно  хорошим был «Чингиз»,
В ХХ веке тот , что появился.
Читатель понимал,  о чём там мысль,
И кто под Чингисханом нынче крылся.

Себя я и в истории нашёл
О наших замечательных поэтах:
Так в книгу Рудаки, Саади вошёл
И множество других певцов бессмертных.

Историю мангытов описал,
Исправил ряд ошибочных концепций.
Ведь много , кто о них совсем не знал,
И оформлял под видом даже лекций.

Проделал я , воистину, тот труд,
Который большинству не удавался.
Пусть люди примут это всё на суд:
Как был я сиротой и им остался.

Воистину, что мною правил Бог,
Иначе ничего б не получилось.
Всю жизнь свою был очень одинок,
Однако я горжусь тем, что свершилось.

Ведь сколько, сколько, сколько я страдал,
Но это ерунда при восхожденьи.
Себя борьбе и истине предал,
И в этом есть вся суть и наслажденье.
   
Писал в произведениях я то:
О счастье и невзгодах пролетарий.
Рабов в них защищал я как никто,
Когда подобным был таким же, даже малым.

Где проклинал эмирскую всю власть,
Тот мрак и деспотизм от сих всевластных.
И тот флюид, который  дал им пасть.
Пред Богом , где поистине, все равны.

Хвала же разуменью, что обрёл
И вник в единство, что неразделимо.
И знать всю жизнь я праведно всё шёл,
Где,  в сути,  обрела…неповторимость.

Примечание:
1.Айни- первые стихи Садриддина Саидмурадовича относятся
К 90 годам 19 века. В начале начал писать под псевдонимами Сифки,
Мухтоджан, Джунуни и лишь позднее под псевдонимом Айни,
ставшим затем его  фамилией. Первыми псевдонимами он упоминается
Лишь в некоторых стихотворениях своего друга и поэтического наставника
Мухаммад-Сиддика Хайрата(1876-1902г.г.)
2.Мухаммас-представляет своего рода ответ одного поэта на стихотворение
другого и состоит из ряда пятистрочных строф, где первые три строки при-
надлежат автору мухаммаса, а следующие две- автору газели.
3.Сироджиддин-брат Айни.
4.Тимур-Тимур Малик.
5.Мангыты-монголы.
6.Флюид-по суеверным представлениям- некий «ток»,излучаемый
человеком.
               
  *Это было последнее произведение Тимура, подготовленная рукопись к  изданию к  135- летию С. Айни от 11 февраля 2012 г., а 7 марта-  его не стало.