Гореслава Рогнеда Полоцкая

Ой, молва летит по всей земле,
А земля, известно, слухом полнится
О Рогнеде – полоцкой княжне.
О красе ее да непокорности.
Сколько смелых и лихих князей
Перед ней стояли оробелыми.
От зеленых колдовских очей
Ни мечами не спастись, ни стрелами.
Ах, зачем ты так была горда?
Бросила Владимиру с насмешкою:
- Я не стану разувать раба!
И смеялась, юная и дерзкая.
И совсем не ведала тогда:
Не прощает князь слова обидные…
Как сверкнули яростно глаза.
Лютой, лютой будет месть Владимира.
 - О, Ярило! Город весь в огне!
И рекой безмерной льется кровушка…
Не спастись, не спрятаться уже.
Стон и плач над разоренным Полоцком!
Изрубили братьев на глазах.
Как рабыню тебя тащат волоком.
Бабы вслед безжалостно кричат:
 - Будь, Рогнеда, ты навеки проклята!
Если б они знали, что тебя
Кара ждет, что всех смертей мучительней,
Может, пожалели, а пока
Ты в ногах лежишь у победителя.
Лучше бы ты сразу умерла…
Замерли беспомощно родители.
Разувает дочка их раба.
А потом…Зачем они все видели!
Только ты, сгорая от стыда,
До крови кусала губы белые.
Силой взял Владимир-князь тебя.
Отомстил за речи твои смелые.
И когда, забившись в уголке,
Так беззвучно, безысходно плакала,
На крови родных клялась себе:
Все равно убьешь врага заклятого!
Пожалел. Забрал тебя с собой.
Не отдал другим на поругание.
Приказал своею быть женой.
Нет страшней и горше наказания!
Ах, горька, горька твоя судьба
И за долюшку твою печальную
Не Рогнедой стали звать тебя,
Величали просто -  Гореславою.
Горе славить… Полоцкой княжне
Князю -  полукровке быть покорною?
Не бывать тому, уж лучше -  смерть,
Чем смириться  с участью позорною!
И обида злая, как змея,
Жалит душу, требуя отмщения.
И рука с клинком занесена
Вновь над князем. Нет ему прощения!
Кровь за кровь. Но смотрит на тебя
Князь глазами тихими и строгими.
 - В сердце бей, чтобы наверняка,
Красота моя ты непокорная.
Разве сердцу можно приказать?
Ну, скажи, куда исчезла ненависть?
Полюбил тебя Владимир-князь.
Люб и он тебе. Ну что тут сделаешь?
Сладко-сладко от его речей.
И не совладать с губами жадными…
Стали ночи жарче и длинней.
Нет его любимей и желаннее.
Ты – княгиня! Ты – его жена!
Сын растет и не страшны пророчества.
И не знаешь, что обречена
Князем ты опять на одиночество!
Приглядел он новую жену.
Анну – цесаревну византийскую.
Для Руси так надо. И ему
Ты поверишь и простишь Владимира.
Лишь на то, что мужа для тебя
Отыскал он очень именитого,
Скажешь: - «Я княгинею была
И поэтому умру княгинею!»
И уйдешь, красива и горда.
Ни невеста, ни жена, ни вдовушка
И всю жизнь тому будешь верна,
Кто бедою стал и красным солнышком.
И откуда силы ты брала,
Чтоб все это выдержать  - неведомо.
Да, богатырями Русь сильна,
А хранима все-таки рогнедами.
И я знаю, берегут века
Твое имя редкое и гордое,
Потому что ты такой была
Непокорной и непокоренною.
Верной, всепрощающей. Такой,
Что не канула безвестной в вечности…
Ты осталась светлой и святой.
Просто настоящей русской женщиной.