Оранжевая зима

Привычно ускользает ночь,
котом слезая с плоской крыши,
тихонько, чтоб никто не слышал,
до собаха*, от минаретов, прочь.
В Москве заснеженной вальсирует зима,
в домах традиционно рядят ели.
В предгорьях Атласа опять с утра жара,
аборигены в зоосаде тигра съели.
Здесь ветер перемен. Горит тюрьма.
Хамсин** услужливо разносит ароматы,
печёной плоти, что вчера сама
ещё ходила и ругалась матом.
По маковку закуталась в савсари***,
осталась только щель для глаз одна
для взгляда постороннего видна.
Навстречу солнцу отворяю ставни
и заживо душу в гортани крик,
нежданно оказавшись под прицелом,
добычей для охотника и целью
для снайпера, что к оптике приник.
Глядит прицел в упор, нажать курок
осталось лишь расчётливому пальцу,
но кто-то шепчет за плечом: "Останься," -
отсрочив для прощания звонок.
Презрев стекло, иду в его зрачки.
"Бонжур, месьё," - выплёвывают губы.
И обнажив белеющие зубы,
как сахар, рафинадные почти,
улыбкой волка скалится солдат:
"Бонжур, мадам! Са ва? Пардон! Бесляма.****"
Не отводя глаза и стоя прямо,
киваю, как в режиме "автомат".
Винтовку ненасытным чревом вниз
он опускает. Дан приказ пилоту.
Отталкивает медленно карниз
пятнистый бок большого вертолёта.
Пока винта мелодия слышна,
я не могу ещё минут пятнадцать,
забрать предательски немеющие пальцы
с горячих рёбер южного окна.
______________
В транскрипции:
*собах - утрення молитва (тунисский диалект);
**хамсин - название ветров (арабский язык);
***савсари - шелковое полотно, которым женщины оборачивают тело поверх одежды, чтобы выйти на улицу (тунисский диалект);
***бесляма - прощание (тунисский диалект).