И врата ада не одолеют её?

Как уже успели заметить наши постоянные читатели, в своих размышлениях духовно-патриотической направленности мы часто обращаемся к примерам из изящных искусств и поэзии. Не обладая строгой доказательной силой, поэзия, по выражению Мандельштама, есть осознание своей правоты. К тому же, подлинное произведение искусства мистически превосходит как своих зрителей, так и создателя: в союзе с «рыданьем аонид» наша речь приобретает более глубокий и ёмкий смысл, чем нам самим хотелось вложить. Сегодня мы приглашаем читателей порассуждать о христианстве и Церкви – и пусть специфическая тема не отпугнёт неверующих: в качестве отправной точки мы выбрали стихотворение великого английского мистика Вильяма Блейка, под коим могли бы равно подписаться как критически мыслящие христиане разных исповеданий, так и воинствующие антиклерикалы. Желающие могут в два счёта раздобыть оригинал, начинающийся словами «I saw a chapel all of gold» – мы же приведём видение поэта в своём переводе. Итак:

Была часовня золотая,
Вблизи её резных ворот,
Скучая, плача и страдая,
Стоял молящийся народ.

Стоял народ, войти не смея,
И я увидел, как с колонн
Спустился чёрт в обличье змея
И все замки с ворот сколол.

Он тихо вкрался внутрь храма,
Где золотился лик Царя,
Во всю длину развился прямо
И проскользнул до алтаря.

А в алтаре потоком яда
Он заблевал вино и хлеб...
Я в тот же час бежал из града
И подселился к свиньям в хлев.

Страшно, правда? Страшно, ибо подлинно. Даже пророчески. О, как точно это стихотворение двухсотлетней ложится на современную русскую действительность! Сперва наши часовни 70 лет простояли закрытыми или превращёнными в утилитарные мирские пространства (от больниц до складов) – теперь они вновь открыты, но многим кажется, что церковная роскошь от лукавого да и таинства уже не те. Как более сермяжно выразился другой поэт:

Нет! И в церкви все не так,
Все не так, как надо.

Да, всё не так... Однако, при всей своей подлинности, видение Блейка – смеем утверждать! – ложно. От этого ещё страшнее, поскольку в эту ложь поверили и уже верят многие, включая самого изрёкшего его поэта. Главный вопрос стихотворения: кому с христианской точки зрения выгодно, чтобы мы вместо храма оказались в хлеву? Конечно, сатане. Для достижения цели он готов на все возможные хитрости. Теплохладных отвлечёт быстротечными удовольствиями и скептицизмом, а тонко чувствующим ревнителям покажет картины, которые они не могли бы увидеть плотскими очами – хотя бы потому, что физически нельзя быть одновременно снаружи и внутри храма да и вообще не положено мирянам заходить в алтарь. Однако примем для мысленного опыта то, что видим в стихах. Положим, древний змий действительно осквернил святая святых. Тогда ошибается или врёт Тот, Кто две тысячи лет назад обещал:

«Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её».

И Блейку, как человеку Писания, конечно, известно, о чём и Ком мы говорим... Единожды солгавши, кто тебе поверит? Если в Библии духовное могущество Церкви переоценено, то и в другом опереться на неё нельзя. Может, и Христос – миф, и Бога никакого не бывает. Тогда и дьявола, наверное, не бывает. Ничему нельзя верить, кроме разве что холодного сциентизма, который в любом случае не может указать нам в жизни смысла. Остаётся два выхода: либо сделать харакири, либо отдаться водовороту бессмыслицы и релятивизма, не веря ни в какие видения. Как говорила героиня стихотворения Александра Введенского, побывавшая во время клинической смерти в загробном мире:

летаргический припадок
был со мною между кадок
лучше будем веселиться
и пойдем в кино скакать!

Селиться к свиньям в хлев не стоит при любом раскладе. Если врата Ада одолели Церковь, то для празднования бессмыслицы существует множество куда более развороченных мест, где мы безболезненно пропитаемся вседозволенностью и заглушим в себе жажду Правды. Но если прав Христос, то тем более бежать нельзя. Пускай искуситель даже заполз в алтарь – раздавите гадину, вбежав следом с распятием наперевес.

Пускай, мы сами бессильны перед сатаной – но Идущий за нами сильнее нас. Да воскреснет Бог и расточатся врази его! А когда кончится этот ужас, дружно уберём за пресмыкающимся блевотину. Русским христианам к такому не привыкать: при советской власти, как мы уже упоминали, на месте алтарей иной раз обустраивались и общественные туалеты, и свинарники – так что струсившему герою стихотворения не пришлось бы никуда бежать, если охота сожительствовать со свиньями...

Кроме того, для верующих христиан Церковь является воплощением небесного отечества. Как и в земном отечестве, здесь, увы не всё спокойно, а среди слуг народа встречаются адски неприятные типы. Все мы мечтаем изменить отчизну к лучшему. Некоторые эмигрируют в поисках места под солнцем или, в христианской системе, меняют конфессии, часто, правда, находя повсюду, примерно равноценные человеческие слабости и достоинства. Но безумием было бы из протестных побуждений отрицать те внешние формы, в которых наши земная и небесная родины воплощаются в этом мире. Мы не знаем ни одного идейного бомжа.

Однако есть хорошая новость, благая весть. При всех недостатках института Церкви, получить или восстановить там гражданство значительно проще, нежели в любой другой державе. Многое здесь держится на доверии. Ибо главным нашим удостоверением является не знание молитвенных формул, которые можно забыть. Не крестик на шее, который верующий может забыть или потерять, а неверующий надеть в качестве украшения. Наше личное дело, как в чёрных ящиках, пишется у нас в сердцах. И удостоверять их чуть позже будет настоящий глава Церкви, Который обещал быть с нами до скончания века.
Всем выйти из свинарника! Ещё не поздно.

Люди – блудные сыны,
взявшие наследство,
что под боком у свиньи
выбрали соседство.

Забываются в хлеву
молодые выси.
Только дрёма наяву:
сало, бисер, высер...

Но Отец простить готов,
ждёт Он неусыпно
и под масками скотов
в каждом чует сына.