Истории рассказанные у октябрьского костра

Тебя не учили стрелять на скорость, сражаться, менять на бегу обоймы, в стакане топить отголоски скорби, сигать без разбега в ладони бойни.

Тебя не учили, как штопать раны на всю глубину без анестезии, чертить на полу мелом пентаграммы, таращится слепо на небо синее, гадать, может, там есть бессмертный стражник, бессменный хранитель. Да нет же, тупо.

И вряд ли ты знал раньше, как же страшно, когда воет вовсе не ветер в трубах, не ветки царапают рёбра рамы, не крысы живут в опустевшем доме.

И это естественно и не странно.
Тебя-то учили совсем другому.

Учили потешкам, стишкам и песням, поили из ложечки рыбьим жиром, учили быть храбрым, смеяться весело, учили любить людей, верить миру. Малиной и чаем лечить простуду, кататься на велике и на скейте. И ты так естественно верил в чудо, что быстро забыл то, что помнят дети.

Ты быстро забыл, что там тёмной ночью скребёт изнутри по двери кладовки. А после не нёс боль вдоль позвоночника, в потёртом чехле не таскал винтовку. Не ставил растяжки, не чистил ружья, не шёл вдоль по следу бессмертных монстров. Внутри хлипких зданий полуразрушенных не чувствовал смерть горячо и остро.

Ты жил как все люди. Окончил школу, завёл пару кошек, любовь, каен, и
забыл, что там ходит в дорожных сколах
и прячется в мрачных пустых карьерах.
Зовёт из болот, говорит чуть слышно и в кронах деревьев легко смеётся. Забыл, кто когтями стучит по крыше, и кто удирает с восходом солнца. Забыл о тенях, что рождает полночь, о наших невидимых днём «соседях».

Да, ты всё забыл. Но пришлось припомнить.
Как видишь, неведенье милосердней.

Ты раньше не шёл по реке без брода один против целой толпы уродцев. Тебя не учили бороться против. Тебя научили за что бороться.
За маму и папу, любовь и кошек, каен и карьеру, малину с чаем.
И вот потому ты так осторожен. И, может, поэтому так отчаян.

Ступаем вперёд по дороге крови. В углах тихо-тихо скребётся нечисть.
А я-то, конечно, тебя прикрою. Мне, знаешь, терять больше, в общем, нечего.

Остался последний стоглазый ужас, лишённый лица, смысла, даже формы. Но я точно знаю, зачем я нужен. Чтоб дать тебе шанс и, – чего там, – фору.

Багряные капли дорогу чертят. Над кольями зданий хохочут баньши.

Меня в спину кольями тычут черти, а ты прикрываешь спиной, что важно: свой старенький велик, и дом, и дворик, поломанный скейт и воздушных змеев. Стишки и потешки, и разговоры.

И вот потому ты меня сильнее.