Апокрифы Воронежского Поэтархата 20

реплика лирического негра для случайных троллей

...до начала моей работы над стихами Исаянца его стихи и рисунки были востребованы и регулярно выкупались у Валерываныча только одним человеком Михаилом Болговым, которого, как и самого Поэтарха, считали просто сумасшедшим. И основания для этого были. Грязные бумажки-рукописи, которыми в девятостых Исаянц завалил редакции всех местных журнальчиков и газеток, редакторы и уважаемые члены СП выбрасывали в мусорку даже не просматривая. Это известный всему литературному Воронежу факт. После продажи последней квартиры Исаянца все его расписные бумажки просто вынесли на помойку. Воронежские интеллигенты пожелали прибрать к рукам только обнаруженные среди них фотки, открытки и письма Цветаевой. На тот момент это была самая дорогая часть архива. Кажись, это был ноябрь девяносто шестого. Болгов обнаружил бумажную россыпь на дороге от подъезда до мусорки и вытащил то, что посуше, из осенней дорожной слякоти и вонючего помойного контейнера. Работать с таким материалом не собирался никто. И не потому, что ручёнки попачкать опасались, а потому, что по молодости жутко завидовали любмчику железной Аси, и восторжествовали, увидев полный крах спесивого красавца-мажора. Воронежское литературное сообщество с наслаждением попыталась забыть о его существовании. К двухтусячному совсем небогатый Болгов просто устал содержать Исаянца. А после того, как Поэтарх чуть не спалил мишкин дом, обратился за литературной помощью к одноклубникам. Около четырёх лет мы работали над стихами Исаянца в два лица. Я кое-что выкупал у Исаянца лично, но в основном, перебирал накопившуюся у Болгова кучу, возвращая ему отработанные рукописи. Себе оставлял только наиболее ценное с моей точки зрения. Синёва, с которой я в ту пору жил, брезговала трогать эти бумажки руками. И я её понимаю.

Первое же клубное издание взорвало пуканы у всех поборников авторских прав. Даже самые спокойные и ленивые стали требовать: "Дайте нам ОРИГИНАЛЫ!!! Мы хотим отделить ваши тупые переделки от гениальных находок Поэтарха. Потому что его мы очень любим за гениальные стихи, а вас придурков ненавидим, потому что вы его душу крадёте." На что я неизменно отвечал: Берите, сколько унесёте, пока гниёт бумага в болговском сарае и нищенской суме Валерываныча, время у вас есть. В этом говне попадаются очень интересные вещи. Но нахаляву, не запачкав шаловливых жадных ручёнок, вы от меня нихера не получите. Хотите отделить нашу с Мишкой работу от Исаянца - работайте, нюхайте рукописи, подключайтесь к проекту." Реально подключиться, наблюдая за моей работой буквально через плечо, рискнула только Синева. Сделала несколько добротных хитов. Про один, написанный ею без опоры на конкретрую рукопись, она любит рассказывать на презентациях, цитируя оценку Поэтарха, типа: "Альбина, спасибо, что так хорошо написали это моё стихотворения. Сам я не справился бы лучше."

Короче, это я к тому, что на сегодняшний день живы все три ключевых сотрудника проекта "Поэтарх": Болгов, Образцов и Синева.

Первый помог Исаянцу сохранить жизнь и часть архива; перебрал, расшифровал и систематизировал эту грязную кучу; заинтересовал меня поэтарховскими находками; принял у меня поэтически оптимизированные хиты и встроил их в литературную композицию на фоне близких к автографам расшифровок; издал в формате клубных раздаток соточными тиражами порядка шестисот стихотворений.

Второй рассмотрел на своём рабочем столе большую часть болговского собрания сочинений исаянца в оригинальном виде; выявил наиболее характерные особенности авторского почерка; выяснил условия основных художественных задач лично у Валерывныча; разработал методику конвертации внешних творческих импульсов в оригинальные, эстетически сильные поэтические тексты; в регулярном режиме и периодическом личном контакте двадцатый год фильтрует валерыванычев бред, вылавливая из него невъебенно душевных крабов, которых на литературном рынке стали рвать с руками за хорошую цену в пользу бездомного старика; скандальным позиционированием своего вклада в поэзию Исаянца возмутил местную литтусовку и дал мощный старт формированию культа Поэтарха, заложил поэтический фундамент его мифа; чудом нашёл компетентного специалиста способного профессионально оценить качество материала и готового публично высказать своё экспертное заключение чисто из любви к высшй поэзии.

Третий наблюдал работу первого и второго своими глазами; испытал на собственном опыте ещё сырую на тот момент, тяжёлую и опасную психотехнологию конвертации внешних пафосных импульсов в поэтические сообщения; психически крепко пострадала в процессе, едва нырнув; но, несмотря на тяжёлое душевное ранение, составила из доступных ей поэтарховских стихов книгу; продвинула её в престижное издательство; сделала эффективную рекламу издания в Воронеже; инициировала постепенную выплату издательского гонорара Исаянцу, растянув процесс на два года; продолжает активно продвигать проект в авторитетных литературных и издательских кругах.