Глава девятая. Ноль и миллиард квинтиллионов

  Во второй половине дня Редактора вызвал к себе Шеф.

  Там же находился Представитель. Он был раздражён, а глава Департамента – растерян. Причём, растерянность Шефа, очевидно, являлась следствием раздражённости Представителя, который даже не обернувшись на вошедшего  Редактора, сразу начал выплёскивать своё недовольство, глядя прямо перед собой. 

- Что на вас нашло? Больше трёх сотен замечаний! Я четыре часа анализировал:  половина - откровенно надуманных, остальные – мелочные придирки к несущественным  деталям. 

- Это по вашему мнению, – спокойно возразил  Редактор,- покажите мои предложения  авторам статей, мы с ними всё обсудим. С чем-то они согласятся, с чем-то нет.  Рабочий процесс. Не понимаю, в чём проблема?
 
- Сейчас я объясню, в чём, господин Редактор: наши авторы – люди не простые:  среди них много крупных учёных, а также  известных  журналистов, которые сотрудничают с нами под творческими псевдонимами. Возможно, кто-то из них сейчас занят, находится в другой стране, на симпозиуме, конференции, в командировке,  кто-то отдыхает, в конце концов! А вы исчеркали  абсолютно все материалы!  Значит, по вашему регламенту, необходимо связываться с каждым автором! А они личности самолюбивые, заносчивые, знающие цену себе и своему труду. И уже получили весьма приличные гонорары за работу. С какой стати им возвращаться к тому, что уже сделано, утверждено и оплачено?

- Возглавляю журнал я, – жёстко сказал Редактор,- и должен оценивать не только качество текстов, но и степень их эффективности, учитывая, что это не рядовой номер, а спецвыпуск, у которого есть определённая  цель. На мой взгляд, для успешного информационного продвижения  «Очевидного  блага»  всё должно быть не только в высшей степени убедительно, но ещё и естественно. Излишне нарочитая,  а местами - примитивная реклама, в специализированном издании смотрится нелепо.  Мои предложения делают тексты более органичными. И я действую исключительно в интересах корпорации  «Road  food».  Детали, мелочные придирки? Diabolus est in singulis. Дьявол скрывается в деталях.
 
  Представитель развернулся к Редактору и с ненавистью уставился на него, тяжело дыша и облизывая губы. «Характерные симптомы» -  отметил Редактор – «Ага, и остальные присутствуют: узкие зрачки, красноватые глаза. И блестят, как у вурдалака. Теперь понятно, почему он вчера такой благодушно-эйфорический был. А я о другом думал и особо не приглядывался. Шибздик  явно под каким-то опиатом - морфином, или героином.  Вот, значит, как расслабляются современные роботы после завершения ответственных заданий. Только этот поторопился  кайфануть - не ожидал, что ситуация может кардинально изменится, а теперь лихорадочно пытается привести себя в рабочее состояние. Но нервная система в  полнейшем  раздрае, мозговая  деятельность заторможена  - отсюда и раздражённость, и агрессивность. Зря напрягаешься, дружок: детоксикация организма – дело не быстрое.»
   
  Редактор улыбнулся - широко и по-настоящему радостно.

- Хорошо. Не будем горячиться. Предлагаю компромисс: давайте вначале подискутируем насчёт моих предложений. Возможно, вам удастся меня переубедить.
   
  Представитель прижал пальцы ко лбу, потом помассировал виски, снова облизнул  пересохшие  губы .

- Я сейчас не расположен… к дискуссиям.  Мне необходимо срочно доложить руководству корпорации об этой возмутительной  заминке.

  «Давай, давай, докладчик» - язвительно подумал Редактор. - «Но ты, наверняка, сначала в какую-нибудь анонимную клинику поедешь - здоровье поправлять.  Капельница тебе нужна, и не одна. Навскидку, у меня есть, минимум, двадцать четыре часа, а то и больше, пока ты оклемаешься. Бездна времени.»
 
  Когда Шеф с Редактором остались вдвоём, глава Департамента пожаловался подчинённому.

- Он меня целый час уговаривал дать  команду отправить вёрстку в типографию. Но я ответил, что не могу приказать, если есть технические замечания. Пытался ему  втолковать,  что ты  безосновательно не стал бы спецвыпуск тормозить. А этот  одно и тоже талдычит и талдычит. Вообще, странный  он сегодня какой-то… А что, действительно, настолько всё плохо?

- Не настолько, но хуже, чем должно быть. Шероховатости имеются и откровенные  смысловые нестыковки. Слишком они торопятся – вот результат. Я сразу  удивился,  когда про две недели на подготовку услышал. Маловато. А потом  у них что-то не срастётся - они свои огрехи на нас свалят, скажут, что Департамент недоработал.  Замечания давно уже копились. Извини, что только в последний момент озвучил. 

  Шеф нетерпеливо махнул рукой.

- Не за что извиняться – правильно, что не промолчал. Теперь срочно докладную пиши - развёрнуто, аргументировано. Не забудь указать, что ты ему предлагал  подискутировать, а он отказался. Официальную бумагу в Министерство отошлём, пока компаньоны раньше не подсуетились. Сам знаешь наш закон: кто первым успел перед начальством оправдаться – того и правда.
   
  Редакторские пояснения были признаны убедительными. С предложением доработать спецвыпуск согласилась и Корпорация, возможно, из желания не обострять отношения. Но, вероятнее всего, потому, что инициатива подготовить и выпустить номер в ускоренном темпе исходила лично от Представителя, который появился в Департаменте только через два дня.
 
  Остаточные явления ещё беспокоили: миниатюрный  мужчина периодически  прикладывал к лицу платок и глотал какие-то разноцветные таблетки. Но, в целом,  снова был целеустремлён и вполне работоспособен.   
 
  Редактору пришли на память откровения писателей, художников, философов и даже учёных, которые любили публично рассказывать о своём опыте расширения сознания с помощью психоактивных веществ.
 
  Было неведомо, насколько миниатюрный мужчина расширил сознание, но свои  возможности явно сузил, а главное – упустил момент: будь он тем утром в адекватном состоянии - вполне мог бы противопоставить аргументам Редактора  собственные доводы. И тогда неизвестно, как бы всё обернулось. А сейчас необходимость доработки  журнала уже не подлежала обсуждению.
 
  С появлением Представителя процесс пошёл быстрее, но авторы – из-за большой  занятости, амбициозности,  или по каким-то другим причинам, не слишком торопились. Некоторые вообще не ответили на электронные письма. Редактор начал опасаться, что не успеет всё согласовать к нужному сроку, и, спустя неделю, объявил, что снимает претензии в отношении материалов, с авторами которых не удалось связаться на данный момент.

  Представитель  отреагировал  сухо и  высокомерно.
 
- Как хотите. Мы об этом не просили и вполне можем проработать ваши замечания  полностью. 

- Я вместо этого лучше внесу одно дополнительное предложение.   

- Только одно? - настороженно отозвался Представитель. – Я от вас теперь подсознательно ожидаю какого-нибудь подвоха, поскольку вы очень креативный  индивидуум. Во всех смыслах этого слова. Что за предложение?

- Размолоть образцы  вашей  продукции  в бесструктурное  месиво и опубликовать в журнале результаты молекулярного анализа. У нас есть очень хороший прибор, всё может показать. Корпорации - дополнительный  пиар,  читателям – новая  информация, а Департаменту - реклама оборудования. Согласны?
 
  Реакция  Представителя  оказалась  предельно  неожиданной:  он сузил  глаза,   подошёл к Редактору почти вплотную. И стал презрительно разглядывать человека,  который  был выше его на целую голову, словно нечто мелкое, незначительное,  пустяшное. «Во, как дёрнулся: знает о наличии стероида» – определил  Редактор.  – « А ещё…  Это натуральный   мастодонт. Пусть  небольшой,   зато с механическими  элементами, встроенными в биологическую  сущность,  и потому -  максимально  малочувствительный. А его невероятная  убеждённость в своей могучести и несокрушимости основана на том, что он  является  неотъемлемой  частью другого существа -  действительно, гигантских размеров и колоссальных возможностей.   
 
  Корпорация «Road food». Мега-монстр из отряда хоботных, которого невозможно перевернуть на спину, бросившись в ноги по-вратарски. Для этого не хватит усилий  сотен, и даже тысяч, самых отчаянных и неустрашимых махайродов.»
   
  Несмотря на невесёлые аллегории, ощущения безысходности не было, хотя Редактор  невольно сделал шаг назад: находиться настолько близко к этому созданию было  физически неприятно. 
 
  Представитель тоже отступил, опустился на стул, потом небрежно произнёс:

- Интересное  предложение. Но у всякой крупной промышленной структуры могут быть свои производственные секреты и даже технологические тайны.

- «Нет ничего тайного, что не стало бы явным» – машинально ответил Редактор и тут же прибавил. -  Но это я так, к слову. Нет, так нет. Ваше право. И давайте  обозначим  новую  дату  отправки  номера  в печать.  Ну, скажем, четвёртое  число. Не возражаете?

- Приемлемо, господин Редактор. 

- Прекрасно. Извините: как говорится, война войной, но приём пищи – физиологическая необходимость.   
 
  Редактор вышел в коридор,  свернул к лестнице и столкнулся с секретарём Шефа.

- Тебе Игорь Олегович спрашивал.

- Силаев? По какому телефону?

- Он у меня, в приёмной. Не хочет беспокоить, ждёт, когда освободишься.   
 
  Редактор направился в приёмную. Академик сидел в кресле, просматривал журнальную подшивку.

- Здравствуйте, Игорь Олегович! Рад видеть. Не ожидал, если честно.

- Приветствую, юноша. Вот, решил  приехать: вы не звоните, а я свежий номер не получил – он ведь уже должен выйти, по срокам. Или что-то путаю?

- Отложили  ненадолго. Обнаружились неточности – стилистические, смысловые.  Принято решение доработать, чем и занимаемся. 

- Понятно, – кивнул Силаев, - пойдёмте  пообедаем  где-нибудь  поблизости. У вас ведь день рождения сегодня, заодно и отметим.
 
  Кафе находилось через дорогу. Академик сделал заказ: жареное мясо, салаты,  кремовые пирожные, вино.

- Нарушаете свои же собственные правила? – иронично спросил Редактор.

- Если изредка – ничего страшного. Главное, не перейти к систематическому  употреблению чего попало. Ваше здоровье!

  Редактор только приподнял свой бокал и поставил обратно на стол.

- Насколько я вижу, наши дела неважные, Игорь Олегович?

- Определённо. Никто не соглашается. Так что ваша предполагаемая жертва отменяется – по объективным причинам. Если хотите, можете анонимно выложить  результаты в открытый доступ.

- Но вы же сами говорили: наиболее бессмысленное действо.

- Пусть так. Зато самое безопасное для вас. И никаких других вариантов просто нет. 

- Есть один – уверенно произнёс Редактор –  Правда, мы его даже не рассматривали. 

 Силаев  помолчал, вероятно, размышляя, что он мог упустить. Но, не обнаружив  ничего подходящего, задумчиво уточнил:

- Что вы, конкретно, имеете  ввиду?

- Необходимо мои разведданные, и, если позволите, вашу версию тоже, опубликовать в нашем журнале.  Причём, обязательно в этом номере, который посвящён проекту «Очевидное благо». Я уже хорошее место выбрал - для вставки. 
 
  Академик посмотрел на Редактора, как на человека, внезапно сошедшего с ума. 

- В специальном выпуске? Вы серьёзно, юноша?

- Абсолютно. Наилучший вариант. А учитывая кратно увеличенный тираж - тотальный  охват целевой аудитории получается. Разве не так?

- Несомненно. Но мы же - разумные люди и должны понимать, что это совершенно исключено.

- Исключено – не значит невозможно.

  Силаев нахмурился.

- Не люблю я эти хлёсткие выражения, крылатые афоризмы, философские игры ума, а по сути - словесные каламбуры: «Нельзя объять необъятное», и про кошку ещё, которую не отыскать там, где её нет. Бессмыслица  какая-то, а все восхищаются.  «Исключено» – это и значит – «невозможно». Насколько мне известно, процесс  подготовки и выпуска каждого журнала жёстко структуирован, так?

- Да, механизм отработанный: после моих замечаний статьи утверждают авторы,  затем их читают заместители руководителя. Дальше идёт вёрстка, снова обязательное прочтение уже свёрстанного номера всеми заинтересованными лицами - спецвыпуск  ещё и корпорация контролирует, разумеется. Потом глава Департамента всё визирует, после чего номер отправляется в типографию, начинается предпечатная подготовка.  На этой стадии любые изменения могут быть внесены только за личной подписью Шефа.

  Академик поднял вверх указательный палец.

- И на каком этапе, юноша, вы рассчитываете реализовать свой замысел? Потянуть  время, на что-то надеясь – это одно. Но чудес не бывает.

- Не могу согласиться с определением – почему сразу «чудо»? Маловероятные и даже невероятные события случались неоднократно. 

- Например?

- «Скорее Дунай потечёт вспять и небо упадёт на землю, чем сдастся Измаил» -  процитировал Редактор. – Известная фраза, не правда ли?

- Конечно. Красивый и самоуверенный ответ великого сераскера великому полководцу.   

- А помните, Игорь Олегович, чем, в итоге, всё закончилось?

- Безусловно. Но пример – неудачный.  То, что вы предполагаете осуществить - неизмеримо сложнее, чем взять любую неприступную  крепость. Здесь ни тактика не поможет, ни стратегия, ни отвага, ни готовность к самопожертвованию. 

- И что же может помочь?

- Ничего! Поскольку, объективной возможности наступления события, к которому вы стремитесь, не существует – теория вероятности его отвергает. Пять шансов из  десяти, десять  из  тысячи, один  из миллиона – вот  границы  вероятного,  маловероятного и невероятного. А тут - какую цифру не назови, хоть миллиард  квинтиллионов, в графе «шансы» останется ноль. Потому, что, в данном случае, желаемый конечный результат противоречит здравому смыслу и лежит за гранью любой вероятности. А это уже  - другая система координат,  вне пределов общепринятой  реальности. 

- А вы верите, что есть нечто, за этими пределами?

  Силаев сделал небольшой глоток вина.

- Не знаю. Иногда, временами, кажется, что должно быть. Однако, я слишком  учёный, чтобы принять такое безоговорочно. Но если  вам  удастся … Мне  придётся  поверить – другого выхода просто не будет.

- Тогда открою страшную тайну, - с улыбкой сказал Редактор – Если я чего-то очень сильно захочу и начну неотступно к этому стремиться – всё обязательно произойдёт.  Так много раз было, даже не знаю, сколько именно. А если не происходило – оставалось ощущение, что, или не так сильно хотел, не настолько стремился, или, конечный результат был не слишком важен.

- Вы, юноша, просто интерпретируете  происходящие события определённым образом, чтобы минимизировать отрицательные переживания. Защитный психологический  механизм. У вас он чрезвычайно развит, видимо, из-за множества непростых  ситуаций, в которых вы оказывались регулярно, на протяжении всей жизни.
   
  Редактор склонил голову, якобы соглашаясь. Но коричневое вкрапление над правым зрачком стало мерцать и переливаться.

- Не смею спорить, Игорь Олегович. Только потом не говорите, что я не предупреждал.
 
  Силаев рассмеялся – негромко, но жизнерадостно и очень светло.

- А вот ваш оптимизм, поистине, безграничен, и потому – заразителен! Ну, давайте  предположим, гипотетически, конечно, что каким-то необъяснимым, а точнее - фантастическим стечением обстоятельств, вам представился  шанс. Но его ещё нужно использовать максимально эффективно: ваша вставка должна с первых же слов  захватить внимание читателей, и быть настолько убедительной, чтобы нивелировать  все остальные тексты, с позитивным посылом в адрес проекта. Весьма непростая задача. 

- С этим думаю, тоже  разберусь. Не  возражаете против публикации версии академика Силаева?  Обещаю очень корректно и аккуратно воспользоваться вашим именем и авторитетом.

- Если считаете, что это поможет – пожалуйста. И не буду ставить никаких рамок:  чтобы вы не написали - я заблаговременно даю согласие на любую формулировку. И ещё: если, вдруг, всё получиться - сразу же отключите свой телефон: пускай  мне звонят и выясняют отношения. Такое может начаться – даже прогнозировать сложно…  А в общении со мной они хотя бы приличные обороты речи использовать будут, надеюсь. 
 
  Редактор приложил правую ладонь к левой стороне груди. Это был его любимый  жест, выражающий высшую степень уважения к собеседнику.

- Благодарю за поддержку, Игорь Олегович.
 
  В ответ академик благожелательно похлопал Редактора по плечу.
 
- И, всё-таки, нелепая ситуация, абсурдная: мы с вами сейчас так серьёзно обсуждали, что лучше делать после того, чего в реальности никогда не произойдет.  Видимо, и я, именно поэтому, такой щедрый и великодушный. Удачи желать не буду:  здесь нужно нечто гораздо большее. Ещё раз – ваше  здоровье,  юноша!
   
  К четвёртому числу номер был полностью доработан и согласован. Последним поставил свою подпись Шеф. С самого утра Редактор с удовольствием наблюдал за  напряжённой физиономией Представителя, который после окончания всех процедур, категорично заявил.

- Я убедительно прошу, чтобы на этот раз вы отправили файл при мне.

- Никаких возражений, - легко согласился Редактор и опустился в компьютерное кресло. – Готово.
 
  Представитель дождался уведомления о получении.  Напряжённость, придававшая  его лицу человеческое выражение, ушла. Напротив Редактора снова стояла механическая кукла – бесстрастная,  высокомерная, беспредельно  убеждённая  в  своём тотальном  превосходстве над обычными людьми.

- Возможно, вы будете удивлены,  господин  Редактор, но я тоже люблю читать  Евангелие. Только в отличие от вас, делаю собственные выводы  из прочитанного,  а не просто цитирую самозабвенно: «Нет  ничего тайного, что не стало бы  явным».  Ну,  допустим,  стало. И что  дальше?  Если  вы, к примеру,  владеете  чем-то,  что очень хотели бы донести до людей, а возможности  не имеете – какой толк от этого знания? И какой смысл изводить себя несбыточными  надеждами, а потом страдать от своей беспомощности? Но это так, к слову. И, кстати, премию, о которой  я говорил, получите  через  неделю. Вёрстка отправлена в оговорённый  срок. Вы сдержали обещание, а мы сдержим своё.   

- Сначала дождёмся результата, - спокойно сказал Редактор, - а пока и говорить не о чем.
 
  Представитель резиново раздвинул тонкие губы в подобие улыбки.

- Над столом у моего предшественника висела картинка: аист держит в клюве  лягушонка, который отчаянно упирается всеми четырьмя лапками. И подпись: «никогда не сдавайся». Очень оптимистично, но не реалистично: аисты питаются лягушками, а не наоборот. Это аксиома. Всего хорошего.
   
  Прозвучавший монолог с Евангельской  цитатой не обеспокоил Редактора. Знает  Представитель о проведённом исследовании, или только догадывается, не имело значения. Уже несколько дней Редактор был сконцентрирован исключительно на своём  стремлении. Всё остальное было даже не второстепенно, а, попросту, безразлично. 
   
  После отправки файла прошёл час, полтора, ещё сорок минут. Никаких событий,  традиционно, предшествующих чудесам, не происходило. Небеса не разверзались,  гром не гремел, молнии не сверкали, не звучали потусторонние голоса. Впрочем,  Редактор ничего подобного и не ждал.      
 
  «Из типографии не звонят. Следовательно, вёрстка в полном порядке. Значит, печать начнётся  по графику, примерно, через пятнадцать минут. Всё же, надо сходить к Шефу, рассказать ему о том, что знаю, а там видно будет.» - подумал  Редактор, медленно приподнимаясь. Но что-то, словно, удержало его, и он снова опустился в кресло. Прошло ещё пять минут. «Пойду.» - окончательно решил Редактор, встал и  направился к двери. Но в это мгновение она широко распахнулась. На пороге стоял  руководитель Департамента. 

- Как дела?

- Нормально. Проходит предпечатная подготовка. 

- Какая? – зачем-то переспросил Шеф.

- Предпечатная. 

- И когда закончится?   

- По всякому бывает – расплывчато пояснил Редактор, хотя знал точный ответ.
 
  Шеф сосредоточенно посмотрел на часы.

- А я в министерство должен уехать – прямо сейчас, представляешь?   Незапланированное совещание, экстренное. Появилось из ниоткуда, да ещё в пятницу…   А мне что-то неспокойно: мало ли какие накладки возникнуть могут. Было ведь такое, помнишь? И как раз на этой стадии. Предпечатной, да?

  Редактор удивился, но, тем не менее, утвердительно кивнул.

- Верно. Однажды цветовую заливку слишком затемнили, а в другой раз – фотки перепутали. Некрасиво получилось: в тексте об одном говорилось, а иллюстрации – не соответствовали.

- И у меня эти моменты в памяти всплыли – прямо торкнуло, словно, озарение какое-то нахлынуло. А в этом выпуске никаких проколов допускать нельзя. И медлить тоже: ты ведь и так время протянул. Из благих, конечно, побуждений, понимаю. Но всё равно - намного дольше провозились, чем  изначально предполагалось. А наши  компаньоны беснуются. Это они тебя не трогают, а меня задёргали уже. Так что, завтра утром издание должно уйти по адресам, прямо из типографии. Ни одного дня больше нельзя медлить, а то живьём сожрут. – Шеф перевёл взгляд в сторону окна и опустил руку в карман пиджака. - Вот, возьми  флешку с моей электронной  подписью,  на всякий случай. Если  какие нестыковки увидишь – сразу исправишь. А я поехал – до ночи, похоже, просовещаемся.
 
  Шеф не слишком разбирался в издательской терминологии, поэтому перепутал слова  – близкие по звучанию, но разные по значению: упомянутые ляпы произошли на стадии допечатной, а не предпечатной подготовки. Это случилось очень давно, в самом  начале  журнальной эпопеи, по причине неопытности самого Редактора. Но Шефу  припомнились только события: время стёрло из памяти сопутствующие детали.

  «И ещё фарт нужен, в любом деле. А тебе фартит, в натуре» - слова из другой жизни настолько отчётливо прозвучали в голове Редактора, словно смотрящий за зоной усиленного режима, авторитетный  хранитель воровского закона, Гена-Воркута, тоже находился в этом кабинете.
 
  Еле сдерживаясь, чтобы немедленно не станцевать какой-нибудь южноамериканский, или даже африканский танец, Редактор взял драгоценную флешку и невозмутимо  сказал:

- Добро, Шеф, не беспокойся. Всё будет, как надо.