Душица, горечавка, молочай...

Душица, горечавка, молочай;
душистый холм, что стелется левкоем…
Где надо мной раскрыл свой зонт Лукойе,
где немы сны. О чём они молчат?
О небесах, где звёзды – что балласт?
О море, что волной ласкает жемчуг?

О женщинах. Они молчат про женщин.
Которые сбываются для нас.

******

Волна омыла замки из песка.
Те рухнули. Песок волну ругает,
мол, хуже женщины – лишь женщина другая
и хуже той – на свете не сыскать.
Не найдена, как истина в вине,
порочна – в строках Ги де Мопассана;
должна с приливом петь пескам осанну
и пениться, вскипая меж камней.

Молчит волна. Её неспешный бег –
любовь к песку, что на песке буксует,
но каждую песчинку в нём шлифует,
поёт, и льнёт, и льётся нараспев.

Песку плевать, о чём молчит волна
и сколько лет свой берег та искала,
и сколько нежности растратила о скалы,
но всё же, не растратила сполна.

******

Молочный месяц – юный Бальтазар,
влюблённый в море. Свет его мерцает,
смывая киноварь, являет Крошку Цахес,
но Крошке больше нечего сказать.
И в том вопрос – виновна ли волна,
в том, что песок в своей природе зыбок?
Не сеял правды, сколько бы ни сыпал
и смысл пустотою наполнял.

******

Немые сны. О чём они молчат? –
О женщинах.
Не стоит примерять им
сравнительную степень, будто платье,
которое срываешь по ночам.