Н. Ч

Не заслуживший даже поцелуй
я о любви к тебе кричал народу.
Мы встретились случайно. Шёл июль
две тысячи тринадцатого года.
Нам было восемнадцать. Город спал,
когда, минуя серые колонны,
ты выходила в джинсовых тонах
на парадиз подъездного балкона.
Я ждал тебя, курил, цветочки мял –
цветочки, что бессовестно до это-
го в клумбах возле мэрии срывал
и наспех заворачивал в газету.
Ты улыбалась, глядя на цветы,
а я, тебя завидев, улыбался.
И мы смотрели вместе с высоты
на город. Город спал. Он издевался.
Ты выбрала другого год назад.
Он в армию ушёл. Ты обещала
дождаться, и поэтому, видать,
на все мои звонки не отвечала.
Сказать, что я не чувствовал себя
ущербным, не могу. Я был подавлен,
но на вопросы лобненских ребят
с улыбкой заикался: «всё нормально».
Не поднимая голову наверх,
я сожалел о будущем рутинном,
в чужих автомобилях слушал рэп,
плохие мысли покрывал этилом.
Когда я открывал рабочий стол
и кликал папку с новыми стихами,
ты воззирала на меня в упор
зелёными своими угольками.
И я полез не в горло кабаков,
а в форточку квартирников отпетых –
в дымучий рай красивых синяков,
в безоблачное логово поэтов.
Хочу, чтоб ты, доставшаяся мне
за всё про всё, о том навеки знала,
что ты меня одна во всей стране
на подвиги и беды вдохновляла.
И ужас положенья моего
в том состоял, что ты осталась свята,
ни клятв, ни обещаний, ничего
подобного – ни в чём не виновата.
Ни в чём тебя, конечно, не виню,
не сыплю грязь во след, не критикую.
Лишь с горькою досадой говорю:
«живи спокойно, я не претендую».
Так будь верна и преданна другим,
с улыбкой принимай их причиндалы.
Благодарю за горькие стихи
и радуюсь, что ты их не читала.
Поэзия живет не в кабаках,
не в сборниках, не даже на ЛитПонах,
ни в спальнях, ни на кухнях, ни в мозгах.
Поэзия глядит на нас с балконов.

2016