Камчатская тетрадь xxxvii

дневниковые записи и очерки об армии 1987-89 гг.

Многое с течением лет изменилось в моём восприятии вещей. Но всё намеренно оставляю без изменений...

предыдущие главы в сборнике "Камчатская тетрадь"

1988 год


    XXXVII


         Антропов Пётр, родом из Фрунзе, каки Лебедев, Венцель, Пришляк, Абыкеев, призвался поздно, и заканчивал службу в 23 года. Он учился в мединституте, успев закончить два курса. Чем он отличался от других? Я не видел за время службыболее дисциплинированного, аккуратного, даже черезчур правильного сержанта. Петя очень доброжелателн относися к нам, молодым, одним из первых из Узла связи побывал в учебке, рассказывал о службе. А когда нас перевели в УС помогал освоиться, и в том, что мы быстро встали в строй немало его заслуг. Он тоже не признавал деления по призывам, хотя никогда ни с кем не миндальничал, а излишне «опухших» щеглов по его словам «мрачно гасил».  Не любил он и « тупорогих», вроде Сангова, Ерова, Леонова, Джорухова, а с теми, кто старательно и добросовестно учился своему делу у него ругани не возникало.
Аккуратность его заключалась в подчёркнутой чистоте, опрятности, в нетерпимости к беспорядку. Когда проходил ПХД, или просто уборщик под утро начинал шевелиться, Петро сам дотошно заглядывал в каждую щелку, извлекая немыслимое количество бумажек и ненужных вещей. Будучи дежурным по роте всегда старался с точностью до минуты выполнить распорядок дня.  Сам он до армии неплохо играл в баскетбол, выступал за сб. института на чемпионате КазССР. Бывало сядем с ним и точим лясы о спорте, о медицине. Петро с воодушевлением и интересом рассказывал о разных болезнях и органах. Один раз он за полчаса объяснил Абдукадырову всей системы пищеварения,  и тот удивился: «Я за всю школу так ничего и не понял, а тут всё ясно, как день»! И тут же пересказал услышанное своими словами. Видно было, как загорались глаза Петрухи, когда он встречал заинтересованный и внимательный взгляд собеседника. Тут уж он разворачивался вовсю и от простого к сложному доходчиво излагал тему. В этом, я имею в виду больше увлеченность, чем точность, мы с ним похожи. Я тоже, если заведусь, то остановить мои рассказы о спорте довольно сложно. После армии Петя хотел учиться дальше, защищать кандидатскую и лечить людей исключительно травами. С особой гордостью он отмечал, что у него есть собрание трудов Авиценны, и его методы будут им применяться.
За исправную службу и руководство комсомольской организацией роты на день ПВО  - 10 апреля – его наградили медалью «За отличие в воинской службе» II степени. Я бы назвал Антропова человеком 21-го века, не ближе. Для нашего времени он немного рановат, люди еще не стали такими «правильными», и ему, может быть, непросто жить, хотя внешне это ничем не проявляетс особо. Но и как пример для подражания и роста такие друзья очень важны.
Человеком крайне интеллигентным (единственное слово, ёмко определяющее его суть) считал я Абыкеева Таалая, которогона русский манер называли Толиком. Тёмненький, слегка вихрастый киргиз с округлыми, словно на сметанке, щеками и сочными, умными карими глазами он являл собой саму порядочность, добродушие и открытость. Разговаривать просто, и то было приятно с ним. Толик большей частью и помого мне встать в строй на 4032-й р/с, многому учил, доверял работать ключом, когда я ещё ничего не умел. Правда суетился, когдая допускал неточности и промахи, обрывая сеанс и начиная вести обмен с радистом из другого подразделения самолично. Потом, обяснив, чток чему, доверял ключ снова. При всей своей мягкости он мог, когда надо, превращаться в жёсткого, неуступчивого парня, смело шёл на обострение в разговорах с «кусками», если чувствовал свою правоту. А то и матом мог загнуть. «А чего вы материтесь на меня, а мне нельзя что-ли?» И не сдаётся!
Когда я, уже заступив на самостоятельное б/д «мешковался», он, при всём уважении ко мне, по праву старшинства и опытности давал мне хороший нагоняй, но без криков и высокомерия. К примеру, я забуду набрать на текстолитовой дощечке позывные, (по традиции это делает тот, кто сдаёт ночное дежурство), не выставлю к пересменке на этой дощечке справа число дней до приказа (а после его выхода со знаком «минус» для дембелей), не напишу дату и прочую наглядную «документацию», так он посмотрит с укоризной: «Ну ты что, Юра»?! В следующий раз вряд ли забуду. Кстати, на этой дощечке, подаренной радистам 4032-й на память и пользование дембелем 1985-го года постоянно писали разные поговорки или стишки. Одно время было написано: «Миру мир – солату дембель!». Затем кто-то стёр и начертал: «Солдат спит, служба идёт»! Но вскоре это заменили более афористичным: «Чем дольше спишь, тем ближе дембель»! Работа на этом направлении связи в основном соответствовала этом выражению. Главное было ничего не пропустить, вызов для установки связи, тренировочнуюкодограмму или циркулярку. По сравнению с другими столами, где радисты по полсмены, а иногда даже всё время дежурства «вели» одну или несколько целей, здесь нагрузки было меньше, но отвественности это не уменьшало.
К 1-му марта, будучи в ночь, я тщательно отмыл досточку, красивым резным почерком вывел чило и написал в «литературной колонке»: «Настало время – вот она, та долгожданная весна»! Все радисты 32-й, и Толик и Сафон, и Морозов увольнялись, и я, как продолжатель их дела, решил сделать им приятное. Таалай, придя на приёмный, аж расплылся в восторге, пожал мне руку и поблагодарил.
Эх, дембеля, дембеля, вам скоро домой, мы останемся служить дальше, продолжим ваше дело, доделаем, что вам не удалось, что-то изменим, может улучшим, может сделаем что-нибудь не так классно, как это удалось вам – такова жизнь. Вы же не забудьте на своих вечеринках поднять бокалы за нас, за тех, кто служит, поминая душевным словом младших товарищей из призыва «май-87»!
Портретную галерею можно будет продолжать ещё очень и очень долго, но обо всех рассказывать нет особой надобности. В течение повествования я ещё не раз буду возвращаться к своим армейским товарищам.