Фауна и век

     Что ни говори об установившемся за многие века постоянстве природы, но ничто не вечно под Луной, и потихоньку, исподволь и фауна и флора, пусть незаметно для глаза, но претерпевает изменения. И только, оглянувшись и покопавшись в памяти, с удивлением отмечаешь, что что-то ушло, а что-то новое появилось и уже вросло в жизнь, как будто было так всегда.
 
     Четверть века назад, когда только организовалось и начало активно отстраиваться наше дачное товарищество, то первыми новоселами свежеотстроенных домиков оказались не их хозяева, а стремительные и очаровательные ласточки. Видимо свежеструганная пахучая древесина пришлась им по нраву – на ней хорошо держались их «клювотворные» гнёзда. Практически на каждом доме имелось ласточкино гнездо. На нашем высоком и частично рубленом доме таких гнёзд насчитывалось, наверное, с десяток.

     Домики ласточек были прилеплены на высоте в местах не доступных для непогоды и пушистых хищников – котов. Наши многочисленные хвостатые домашние хищники за невозможностью подобраться к заветным гнёздам могли только наблюдать за активной деятельностью крылатых тружениц, сначала по строительству гнёзд, а потом по высиживанию, кормлению и воспитанию новой смены.
 
     Особенно в процессе наблюдения преуспевала наша главная кошка, Алиса, глава клана сиамцев, существо большого ума и необыкновенной доброты. Обычно она стояла на задних лапах на окошке в эркере второго этажа, вытянувшись во всю длину и опираясь спинкой на книжную полку. Наблюдать за её наблюдением было одно удовольствие. За стеклом, буквально в шаговой доступности от её мордашки протекала хлопотливая жизнь стремительных пернатых. От такой близкой недоступности нижняя челюсть Алиски нервно подрагивала и отвисала, обнажая не крупные, но очень острые клыки. Она перебирала передними лапками по стеклу и подёргивала шариком своего хвоста. Надо сказать, что у неё был прекрасный хвост помпончиком – бобтейл, которым она наградила и своих сиамских детишек – Маркиза, Тимошу, и Масяню.

     В силу особенности расположения своих жилищ, недоступных, в принципе, для кошек, ласточки попросту игнорировали последних, живя своей стремительной и плодотворной жизнью. Так продолжалось несколько лет, и мы замечали, что во времена их гнездования резко сокращалось количество назойливых насекомых – мух, комаров, ос. Ласточки, как пылесосом, очищали ареал своего проживания. Нас это очень устраивало, и мы были признательны стремительным пернатым.

     Так бы всё и продолжалось к всеобщему удовольствию, но однажды по весне практически все ласточки пропали – просто не прилетели на свои места гнездования. И это было весьма удивительно и поначалу просто необъяснимо. Только со временем я нашёл этому факту хоть какое-то объяснение. Как раз перед этим по садовым товариществам прошла настоящая волна отделки сайдингом построенных ранее домов. Это было и красиво и функционально, но для этого пришлось удалить все построенные ласточкины гнёзда. Обычно, по прилёте ласточки в большинстве своём только подправляли и обновляли свои старые жилища, крепко приклеенные к деревянной основе, реже строили новые. Теперь же они прилетали к разоренным и неухоженным местам, пробовали начать всё с чистого листа, но, по всей видимости, на сайдинге гнёзда держались не крепко, да и сама химия покрытия, в отличие от привычного дерева, могла отпугивать пернатых.

     И вот что удивительно – пропала вся колония пернатых – не вернулись не только к «сайдинговым» домам, но покинули и старые гнёзда на деревянных строениях. Это было очень обидно, мы уже так привыкли к этим изящным и стремительным созданиям. Мало того, вскоре в наших местах появились, ранее не отмечаемые, шумные и наглые дрозды. Где они гнездовались не понятно, но прилетали всегда большой стаей и как раз ко времени вызревания ягодных культур, начиная с самой ранней – жимолости. И тут уж не зевай – десятка минут хватало шумной компании, чтобы очистить от ягод весь кустарник.

     Прошёл уже десяток лет, как пропали ласточки, и лет пять, как эту нишу заняли дрозды, и для тех, кто поселился в наших местах сейчас, эта новая действительность выглядит как истина в последней инстанции. И мало кто верит сейчас, что четверть века назад в лесах наших можно было запросто встретить и кабанов, и лосей. Но тогда и лесники ещё были, и подкармливали лосей, и угощали их солью.

     Что ни говори, а меняется природа – быстрее фауна, гораздо медленнее флора, и человек зачастую является вольным, или невольным, источником этих изменений. Четверть века назад, впервые подъезжая к нашим дачным местам, я заметил, что в стороне от дороги высится водонапорная башня. Я ещё тогда удивился этому анахронизму эпохи, тем более, что вблизи от башни не было никаких жилых, или хозяйственных построек. Так и стояло с тех пор это уже ржавое строение, судя по всему никому уже не нужное. Ан нет, нужное оказалось паре аистов, заселивших его маковку этой весной и выведших пару молоденьких аистят, ставших уже в конце августа на крыло. Вот, пустяк вроде бы, а так на душе приятно становится, глядя на эти новые жизни, столь редкие в последнее время в наших краях.

     Живёт, живёт природа, живёт и приспосабливается к человеку. И нам бы не воевать с ней, а дружить – глядишь и польза бы была конкретная от такого сотрудничества, ведь мы по сути одно целое и не разумно вредить себе же, отбирая «милости у природы».  (*)

(*)  «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у неё – наша задача» - фраза Ивана Владимировича Мичурина, ставшая символом потребительского отношения человека к природе.