Год Дракона. Глава 3 Чудеса продолжаются

Изюмию Горынычу Добродушному снились кошмары. Причём сон этот повторялся уже третью ночь подряд. Снился он, обычно, под утро и заключался в следующем. Странные склизкие твари, типа змей или крокодилов – что это было – он так понять и не мог – ползали и шипели, норовя обвиться вокруг Изюмия и взять его в полон, слиться с ним, кто-то норовил задушить его в своих кольцеобразных объятиях, кто-то обвивался вокруг тела. Твари шипели всё время одно и то же: Изя, мы здесь, Изя, мы идём. И, что самое неприятное было,они повторяли: Изя, жди нас, жди нас, жди нас, мы идём, мы идём, мы идём, и каждая причём твердила: ты и я – одной крови!!! одной крови… одной крови…
Бедный Изюмий сопротивлялся в этом кошмаре, пытался освободиться, практически умирая, кричал: Отвяньте, гады ползучие! Волки позорные!!! Завязал я !!! Но не понимали они, ползли и шипели, ползли и шипели…
Невероятным усилием воли Изюмий Горыныч выдёргивал себя из этого кошмарного сновидения и просыпался. Тяжело дышащий, весь в поту…
- Изя, Вы слишком много смотрите ужастиков, - сказал я, допивая свой компот, когда толстячок, между прочим – мой заклятый друг и вечная головная боль, поделился своими страхами.
Мы сидели в институтской столовой и доедали обед. Война войной, а обед – обедом. Я всегда придерживаюсь этого золотого принципа. Изю тоже убеждать не приходится. Он с детства любил поесть. Только сперва он ел, в том детстве, добрых молодцев, красных девушек, витязей, случайно по дурости забредших к нему на рандеву в надежде снискать себе доброе имя, а ему – погибель, Иванушек разных, да мало ли чего ещё за долгую жизнь ему не приходилось есть, как говорится – людям на устрашение, а ему – нечисти поганой – на развлечение, пока не явились в его сказочную реальность гарны парубки из нашего полуфантастического института, как-раз к тому времени сконструировавшие свою знаменитую машину, позволявшую проникать в любое доступное и недоступное литературное измерение, пока не взяли его в полон, не усмирили, не превратили в обычного человека, выяснив попутно, что вначале он таковым и являлся. И что никакой он не гад о трёх головах, а навела на него злые чары некогда одна очень нехорошая тётя, ну, очень-очень злая- презлая бабка-колдунья, специализирующаяся, к тому же ещё и на написании ужастиков – оказывается и тогда – в незапамятные времена – это было очень прибыльное дело - вот и стал он таким, люто людей ненавидящим. Но отмыли, отмолили, привели в божеский вид, взяли на поруки: мне как раз и поручено было в своё время взять - Змея Горыныча, извините – теперь – Изюмия Горыныча Добродушного (это я такую ему фамилию хорошую придумал, чтобы так сказать – вникал и соответствовал) под своё крыло и попечение.
Со временем мы с Изей стали не разлей вода – как Торопунька со Штепселем, как Петров и Васечкин, как Остап и Киса, как Обломов и Штольц, как Жеглов и Шарпов. «Шарапов» меня последнее время почти не подводил. Только иногда в полнолуние или в минуты наиболее сильного душевного волнения его первобытный мозг рептилии (кстати, как выяснилось, такой мозг, по-научному, есть и в каждом из нас, только в очень уж зачаточном, а вернее – атрофированном состоянии) просыпался и брал верх над мозгом человеческим. В такие минуты к Изе нужен был совсем иной подход. Он быстренько превращался, аки Халк какой-то заграничный, в трёхглавого малосимпатичного гада, плевался огнём и норовил кого-нибудь по старинке откушать на обед.
Но в такие периоды – как я уже сказал – они были довольно редки, его просто сажали в цистерну, специально для этого сделанную, и с мигалками, под вывесками – взрывоопасно, не подходи, в сопровождении тройки машин госбезопасности нашего института, доставляли на местный полигон, где он благополучно отстреливался по фигурам –картонное изображение в натуральную величину масштаб 1:1 нашего начальства, утихомиривался и постепенно принимал свой надлежащий человеческий облик. Так что с этим у нас проблем не было.
Сейчас Изя уплетал котлетку по-киевски, закусывая морковкой по-корейски, наскоро наструганной нашим поваром Светланой – добрейшей души женщиной, отрыгивал огнём и жаловался на жизнь.
-Летят они, Бенедикт Иванович,- загадочно сказал он, уже летят. О чём он – я так тогда и не понял. А надо бы было догадаться. Ещё тогда.
-О чём это Вы, друг мой? –тоном ментора спросил я, и тут же пожалел об этом.
Мой добродушный камрад, вытерев жирные руки о полы институтского халата с вензелёчками
НИИЧАВО , вытащил из кармана оного халата непонятную штуковину, похожую на небольшой блокнот, нажал какую-то кнопочку у этой штуковины на боку и сунул мне под ясные очи. Экран штуковины – я готов был поклясться, что это был экран, плоский, правда, не лучевой, к каким я привык, засветился. И в нём поплыли изображения. Симпотная бабёнка тараторила: В Оклахоме приземлилась летающая тарелка. Из неё вышли зелёные человечки, похожие на рептилий.
Эх, - если бы не был женат, закадрил бы я с такой с удовольствием…
-Ты о чём думаешь? – прервал ход моих мыслей Изюмий Горыныч. - Не о том думаешь, братишка. – Нет, о бабах- уловил он ход моих мыслей – оно, конечно, всегда пожалуйста, но сейчас – не об этом надо думать.
- Тут к нам подсел Коршунов. – О бабах? – услышал он последнюю фразу. – Бонифаций (это он мне), а ты что своей Люсе собираешься подарить на 8 марта? Вот я своей Верке…
-Какой Люсе? – поперхнулся я, пропустив «Бонифация».
-Какой-какой, жене, конечно, или, может, у тебя есть ещё одна Люся? Ах, шалунишка. А мы и не знали. Эх в тихом омуте…
-Витя, - меня, вдруг, посетила странная мысль. – 2024 год, будущее. – Поясни.
-Что пояснить?
-Ну, где Алёна, например?
-Какая Алёна?
-Супружница моя, законная. Я достал из кармана паспорт…
Блин, странный какой-то. Раскрыл. Мой, точно. И фото моё. Получен в… 2017 году, 52 года. Бли-иин!!!! Женат на Людмиле Аркадьевне Занозиной, в девичестве Плюшкиной.
-Плюшкиной? – А где моя законная супружница Алёна Ипатьевна Занозина ( в девичестве Коловратова?!), а где трое детей? Аня, Маня и Саня, в смысле Александра ( младшенькая)? Ну, ладно, детей – в 5о лет ( ?) выросших – уже не вписывают. А Алёнка?
Перелистываю. Разведён? Быть того не может! Это что за будущее такое, что всё – как-то наперекосяк?
- Вот-вот, продолжал Гад Горыныч. - Причём такие сообщения – по всему миру. - Они, конечно, утверждают, что это фейки. Но я-то знаю, что это правда. Так сказать – сон в руку.
И продолжал трясти своим чудо-аппаратикам у меня под носом.
Тут раздался небольшой взрыв. Это наш человек-катастрофа – доцент В. П. Крушилло зацепил пару человек неуклюже пытаясь разрулить между трёх сосен, то бишь – трёх научных сотрудников с такими же подносами.
-Это что такое? -, глядя на эту сцену, отрешённо спросил я, и тут же посмотрел на такой же аппаратик, как и у Горыныча, появившийся в руках Витьки. – Усовершенствовали волшебное блюдечко?
- Какое блюдечко? – теперь настал черёд изумиться моим друзьям. Айфон это.
- Айфон? - Теперь я повнимательней посмотрел вокруг. Такие штуки были почти у каждого второго.
Витька потрогал мой лоб. – Вроде, не горячий. – Чего это с тобой, братишка? Не заболел часом? Провалы в памяти?
-В поезде … с полки упал,  – сама собой пришла на ум фраза из знаменитого фильма. – Здесь – помню, а там – не помню.
Но перевести стрелки не удалось.
Изя и Витька пристально посмотрели на меня: В общем так, кореш, колись….
Мы пошли в курилку. Там я им всё и рассказал.