Иссык-Куль

Земля раскрыла голубое око,
Глядит в небес  распахнутую синь,
И нет границ - ни рубежей, ни сроков -
Есть только первозданность: янь и инь.
 
За озером вдали чуть различимо
Цепочка дальних пиков - белый сон.
Тянь-Шань хранит на их вершинах зимы
Пока внизу царит другой сезон.
 
А возле гор печальные балбалы 
Глядят на мир, считая сотни лет.
Века плетут  то буйно, то устало
Свой прихотливый и лихой сюжет.   
 
День убегает быстрый невозвратный,
Всё ярче в темном небе звездный свет.
Вон над горой всплывает аккуратный
Медведицы знакомый силуэт…
 
Рассвет коснется отсветом багряным
Снегов, вершин  и  выведет из тьмы 
Петроглифы и сакские курганы,
Могилы  древних данников  чумы,
 
И многое,  что позабыто  втуне,
Что время разметало словно  сны.
Монголы, тюрки, древние усуни -
Где эти грозные властители страны?
 
Теперь уже и ночь скользнула мимо,
Иному дню мелодия своя,
И защемит в груди  неутолимо
От малости людского бытия…

А между тем в теснинах Барскоона,
Где в юрте  кочевой привычный  быт,
Где кони вдоль реки бредут  по склону,
Дух этих мест от странника не скрыт.

Увидишь вдруг, как в каменной постели,
Спит время утомленное,  до срока.
В пушистом пледе из тянь-шаньской ели
Под ровный шум бегущего потока…