Рождение демона

Блуждая по земле чужой,
Голодный, слабый и больной,
Не ждавший милости людской,
Он разживался сам едой.

Среди отходов, мусора
Он находил себе кусок,
И, не имея выбора,
Хлебал он воду из проток.

Превратный взор людской казнил
Своим безжалостным нутром.
В мечтах своих бы раздавил
И растопил бы над костром:

Высокомерие людей,
Безжалостность, брезгливость их.
И обглодал бы до костей,
Не зная методов других,

Избавить мир от чад гнилых.
И что же им презренный бич?
Он не угроза для живых,
Его прогнали словно дичь.

Сначала дети палками,
Потом и стража в бок мечом.
Укрылся он за скалами,
Прилег в пещере калачом.

В полночный час глаза открыл,
Боль чувствуя от тумаков.
И голос с ним заговорил,
Идущий из глубин веков:

«Ты словно зверь укрылся тут,
Избитый, слабый и больной.
Ты думал, люди всё поймут?
О нет! Не сжалит их изгой.

И не возьмут пасти коров,
И всюду гонят прочь тебя.
В пещере ты находишь кров,
Молитву молвишь про себя.

И вот явился я на зов.
Так что же хочешь от меня?»
Смахнув с лица остатки снов,
Покорно голову склоня,

Бродяга задал свой вопрос:
«За что судьба такая мне?»
И громом голос вдруг пророс,
Пещера будто вся в огне.

«Не тот вопрос ты задаёшь!
Ковал я твой суровый нрав
Тем, что судьбою ты зовёшь.
И, опыт за года собрав,

Ты стал умнее всех людей.
Твоим богатствам не чета
И золото былых вождей,
Душа бесценна и чиста,

Как детская слеза она,
Обиды не таит в себе.
Ты воин, и грядет война.
Что делать, нужно знать тебе!

Ответ мой тут, лежит в углу.
Сегодня ты его возьмёшь
И, истребляя душ их мглу,
Свой путь ты до конца пройдёшь.»

Шипящим эхом голос стих,
Огонь исчез, кромешна тьма,
Не видно даже рук своих,
Теперь пещера как тюрьма.

И войну света места нет
Среди камней холодных тех.
Сегодня, получив ответ,
Познал он смысл мучений всех.

С колен поднялся, боли нет,
В руках неведомая власть.
В углу блестит стальной предмет,
В его чертах таится страсть.

Рукой коснулся – вспыхнул вдруг,
Слепя магическим огнём,
Энергии оживший круг.
Светло в пещере, словно днём.

Сжимая архаичный меч,
В себя энергию впитал,
Способную любого сжечь,
И яркий свет в тот миг пропал.

И вот охота началась.
Шурша травою, шёл рыбак.
Из ниоткуда тень взялась.
«Чего тебе?» — спросил чудак

И встал как вкопанный, узрев
В руке бича хороший меч.
Обрушился ударом гнев,
И голова слетела с плеч.

Пожарив тело рыбака,
Наелся он и спать ушёл.
По небу плыли облака,
И солнца круг в зенит взошёл,

А ветер запах разносил.
Почуяв смрад, пришёл старик,
Печально голову склонил —
Он кости видеть не привык.

Друзей своих не находил,
Его по удочкам узнал.
А город сразу забурлил,
Старик всё людям рассказал.

Хмельная стража не нашла
Следов убийцы на траве.
Застава их всю ночь пила,
Теперь нет мыслей в голове.

Настала ночь — исчез другой.
Нашли его под мостовой.
Разлита кровь сплошной дугой,
Был с отсечённой головой.

И жуткий страх терзал людей,
И окрестили демоном
Убийцу прошлых двух ночей,
И запирали крепче дом.

Убийства продолжались вновь.
И стражники хмельные те
Пролили на ворота кровь,
Нашли их мёртвых в наготе.

Теперь бронёй разжился он,
В дома врывался, убивал.
А люди потеряли сон.
Однажды двери выбивал,

А дверь лишь стульчик подпирал.
Ворвавшись, тут же мать убил
И под кроватью увидал
Дитя, лежавшее без сил.

Она смотрела на него
Глазами красными от слёз,
И сердце дрогнуло его,
И ей он тихо произнёс:

«Прости, малышка, ты меня
За то, что должен совершить.
Пока с собой возьму тебя,
И надо быстро уходить».

Схватив её, он мчался вдаль,
В землянку, где охотник жил.
Ему ребёнка было жаль,
Её он нежно положил

В кровать старинную бочком
И молвил он печально ей:
«Поверь, твой ужас мне знаком,
Но был тогда я повзрослей.

Я выжил в мире этом злом.
Спасти тебя я, знай, хочу
От мук ужасных голодом —
Я лёгкой смертью награжу.

Закрой глаза, сейчас уснёшь…»
Глаза закрыты у дитя,
И время вспять уж не вернёшь,
Слеза течёт, зигзаг чертя...

Узнав о страшном демоне,
Заехал в город тамплиер
И, чтобы сжечь его в огне,
Проверил много он пещер.

Вернулся в город он пустой,
И полыхал последний дом.
Услышал окрик: «Эй, постой!»
Вмиг обернулся он кругом.

У старой кузницы стоял
Ужасный демон и гласил:
«Их я прощал, их бог прощал.
Я длань господня их казнил

По воле бога моего».
И рыцарь тихо пробурчал:
«Не знаю бога твоего,
Который это приказал».

Звенела сталь, доспех скрипел,
И в дыме демон исчезал.
Бросаясь в бой, как зверь, ревел,
Удары рыцарь отражал.

В последний миг его достал,
Пройдя клинком по горлу вглубь,
И тут же наземь тот упал.
В огне сгорает душегуб.

Во тьме очнулся демон тот,
Узрев убитых горожан.
Они стояли у ворот,
А он, распластанный от ран,

Лежит, не в силах встать, пойти,
И видит: все уходят в свет.
«Так не могло произойти!
Меня ты предал, дай ответ!»

«Тебя никто не предавал, —
Раздался голос горловой. —
Ты сам всё придумывал
Своей больною головой.

Ты жаждал мстить, сошёл с ума.
Теперь же будешь гнить всегда.
И эта тьма — твоя тюрьма,
И не простит Бог никогда».

Исчез тот голос навсегда.
Тот город в пепел обращён,
И посредине города
Укрыла девочка плащом

Израненного рыцаря.
Она просила жить его,
Держа за руку, теребя.
«Бери коня ты моего.

Скачи отсюда дальше, ты.
Спасайся, девочка, быстрей.
Тебе меня уж не спасти.
Скачи быстрей», — он прохрипел...