Больше влечет невозможное

Сказать едва ли мне удастся что-то толком.
Я ощущаю себя впившимся осколком,
Осколком в теле обезумевшего мира,
Куда б ни влез, а там уже повсюду дыры.

Не только черные, есть местного масштаба:
В дыре духовности, к примеру, душит жаба.
Заткнув, материей сознание людское,
Ни кляп, ни скотч уже давно не беспокоят.

Их убирают, чтоб попить или покушать,
Чужие крики не проходят сквозь беруши.
Народ лежит рядами книг, пылясь на полках.
(Если не двигаться, не режут их осколки).

Да и осталось-то (ложь бреющих) – не много.
Вот, Тимофеевич, к примеру, стал Серёгой.
Его осколок стерли, делая занозой,
Колоть давая, не сильнее, чем с мороза.

Он, правду режущий и колющий, все чаще
Известных редьки с хреном, явно, не был слаще.
Горошин тверже, под периной и подушкой,
Колол в глаза, не в бровь для пирсинга, не в ушко.

Осколку хочется, как всем, быть тоже цельным,
Не эпизодом, не фрагментиком отдельным.
Он остроумен по природе, априори,
Да только, колкость эта всем мешает в споре.

Сказать умел и по сей день еще умеет,
Правда, от ругани язык всё тяжелее -
Всё разрешаемое плющит невозможно.
По полю лжи посеять правду очень сложно.

Всё ж утешает убеждение простое –
Вонзив осколок, крик души никто не скроет.
А от уколов раны заживут без шрамов!
Прошу простить, что обострил все грани срама.

Влечёт всё больше невозможное, однако –
Не стать мукой, а жернова раздвинуть злаком.
Сложить все пазлы, не оставив швов на стыках.
Сам не велик, а вот России – быть ВЕЛИКОЙ!
НАПИСАНО:  22.10.2019 года  21.42