Статьи по теме Культура, искусство, история - 2

Теодор Зельдин: Свобода - это умение, а не право
Летние зарисовки М. Жванецкого
«Гуманизм и внебрачные связи»
Питер Селларс: Наше поколение должно создать новую цивилизацию
Палимпсесты Татьяны Баскаковой
«Семейные» ценности: как хиппи научились убивать
Джаз, алкоголь и тени прошлого
Без человека
Голоса из 1991: медиа, которых нам не хватает
Карл Густав Юнг: «Я знаю, что демоны существуют»
Виктор Франкл: «Вина может быть только личной»
Как устроена память о блокаде
«Ад, пронизанный особым, не вполне понятным мне светом»
Billboard выбрал самые сексуальные песни
Названы лучшие песни минувшего лета
Журнал Billboard назвал лучших исполнителей года
Billboard назвал самых удачных гастролеров десятилетия
Названы главные музыкальные бестселлеры интернета
Эти песни заставят мужчин плакать
10 песен, под которые просыпаются астронавты
Песни 90-х
Международный день танго. Какова история страсти?
РОБЕРТ ШУМАН И КЛАРА ВИК
Шуман. «Любовь поэта»
Загадочная картина: «Старый рыбак» художника Чонтвари
9 известных фраз, которые вырваны из контекста и на самом деле означают совсем другое
Литературные герои и их прототипы
Как играть в Pokemon GO?
---------------------

Теодор Зельдин: Свобода - это умение, а не право
BBC Русская служба
2 декабря 2016

Теодор Зельдин - один из самых ярких и интересных мыслителей нашего времени.
Сын иммигрантов, бежавших из России в разгар Гражданской войны, он родился в 1933 году в Палестине, где его отец работал в Британской колониальной службе.
Уже в 17 лет он закончил университет по специальностям философия, история и латинский язык. С 1957 года он преподает в престижном колледже Сент-Энтони Оксфордского университета.
На счету Зельдина несколько получивших широкое признание как публики, так и специалистов книг.
Самые известные из них - "История французской страсти" (в пяти томах), "Счастье", "Интимная история человечества", "Путеводитель по неизвестному городу", "Путеводитель по неизвестной вселенной", "Разговоры".
Последняя его книга - "Скрытые наслаждения жизни: новый способ воспоминания о прошлом и воображения будущего" вышла в 2015 году.
"Всеобъемлющая история чувств… полная соблазнов и заставляющая думать", "захватывающий лабиринт истории и человеческого опыта", "книга, способная перевернуть вашу жизнь" - вот лишь некоторые из откликов ведущих британских газет на книги Теодора Зельдина.
В прекрасном, выстроенном в стиле арт-деко доме под Оксфордом наш обозреватель Александр Кан беседует с 83-летним ученым о смысле и предназначении философии, о демократии и свободе, о сексе и гастрономии, о богатых и бедных, о революции и мире, об интернете и социальном прогрессе.

Философия частной жизни

Александр Кан: Пожалуй, первое, что бросается в глаза при чтении ваших книг - неожиданный для привычной философии предмет ваших рассуждений.

Начинали вы с более или менее стандартных исследований политической истории - первая ваша книга называлась "Политическая система Наполеона III".

Со временем, однако, вы стали все больше и больше сдвигаться в сторону частной жизни человека и, на первый взгляд, отходить от социальных, политических и экономических процессов, составляющих содержание трудов большинства ваших коллег.

Одна из самых знаменитых ваших книг так и называется - "Интимная история человечества". Чем вы объясняете этот сдвиг?

Теодор Зельдин: В истории я проделываю то, что ученые-естествоиспытатели проделали в свое время с живой природой.

Они теперь не говорят вам - это диван. Они говорят, что это частицы и молекулы, и учат нас видеть то, что скрывается за очевидностью.

В истории же мы по-прежнему говорим о классах, народах и производственных отношениях.

Я смотрю не просто на человека, а на те многочисленные проявления, которые составляют человеческую личность.

И рассуждения эти заставили меня задаться вопросом "как иначе может быть устроена жизнь?" вместо привычного для историков описания жизни такой, какой они ее видят.

История для меня - провокация воображения. Мы видим, как люди поступали в прошлом. А почему так, а не иначе?

Человек для меня - еретик природы. Не будь мы еретиками, мы по-прежнему жили бы в лесу, бок о бок с животными.

Но в какой-то прекрасный момент какой-то безумец решил заняться чем-то иным.

Поначалу все над ним посмеялись. Или даже убили его. Но именно так мы начали изобретать топор, колесо, паровоз, самолет и так далее, и так далее.

Поэтому для меня вполне логично говорить о том, что я вижу.

Задача моя вовсе не в том, чтобы сказать вам, что вы должны видеть, а в том, чтобы слова мои заставили вас увидеть что-то свое.

Каждый из нас, я убежден, видит что-то свое, и через видения каждого из нас мы получаем микроскопическое видение человечества.

Как бы я ни убеждал вас в том, что вы должны видеть, я знаю по опыту, что видение ваше изменится, приспособится под ваши взгляды и мировоззрение.

Представления об учениках и последователях - это иллюзия. Сознание наше устроено так, что оно отвергает незнакомое.

Политики говорят нам, что они изменят мир. Я видел достаточно политиков, чтобы понять, что, как бы искренни и честны они ни были, обещания свои сдержать они, по большей части, не могут.

Мир слишком сложен, и каждый человек толкует закон по-своему, находит пути скрыться от закона и так далее, и тому подобное. Так что я всего лишь применяю метод естественных наук к исследованию человека и общества.

Свобода - это умение, а не право

А.К.: Тем не менее, говоря о вещах чувственных, таких, как любовь, вы вольно или невольно - подозреваю, что вольно - затрагиваете проблемы, имеющие прямой политический смысл.

Ну вот, скажем, в "Интимной истории человечества" я наткнулся на такую вашу фразу: "На протяжении большей части истории человечества любовь считалась угрозой стабильности личности и общества, потому что стабильность обычно ценится выше, чем свобода".

Мысль эта поразила меня как прямое отражение процессов, происходящих в постсоветской России, когда первоначальная эйфория от свободы периода Горбачева-Ельцина сменилась стремлением к стабильности путинской эры.

Вы говорите, что в процессе развития человека роль любви в этой формуле любовь-стабильность растет. А как насчет свободы? Или Россия лишь на раннем этапе этого развития?

Т.З.: На Западе широко распространено мнение, что путь к свободе лежит через права человека.

Я не верю, что права человека могут быть введены законодательным путем. Люди должны научиться быть свободными.

Свобода - это умение, а не право. Это способность понимать другого человека и быть понятым.

Лозунг "Свобода, равенство, братство" изобрели юристы. Им казалось, что, стоит эти понятия провозгласить, и они будут реализованы.

Но вдумайтесь. Право говорить, свободно и беспрепятственно излагать свои мысли - очень привлекательное, замечательное право. Но что, если никто вас не слушает? И на самом деле большинство людей не хотят, не умеют слушать.

Людям не так важно иметь возможность сказать, что они хотят. Им важно, чтобы их ценили и понимали.

Или возьмите равенство. Хорошо, что у всех есть равное право голосовать. Но посмотрите, к каким неожиданным и странным вещам приводят нас в последнее время выборы.

Мы не равны друг другу. Кто-то лучше слышит, кто-то лучше видит, кто-то умнее, кто-то красивее - и так далее, и так далее. И избавиться от этого невозможно.

Настоящее равенство порождают не выборы, а чувство эмоциональной привязанности.

Когда вам прощают ваши слабости. Когда вас любят, несмотря на ваши слабости. В этом самая желаемая форма равенства - когда в вас признают равного, даже если вы слепы, глупы или еще что-то в этом роде.

Так же и братство. Вы получаете пенсию, но в ней нет признания лично ваших заслуг. Вам нужно это признание. Вы не станете делать что бы то ни было без признания других людей.

Я использую слово "animation". Оно включает в себя признание, но означает нечто большее - душевную наполненность жизни (anima в переводе с латыни означает "душа" - Би-би-си).

Большинство из нас живет на 30-50 процентов. Мы не открыли для себя всю полноту жизни.

Узнать другого можно только через разговор

И чтобы свобода пришла в ту или иную страну, нам нужно учиться отношениям друг с другом, учиться говорить друг с другом. Нас этому не учат.

Это долгий процесс, и я посвятил себя не политической агитации, а тому, как научить людей говорить друг с другом. И в первую очередь - о чем говорить.

Не так давно в одном из городов Англии я собрал людей из самых разных слоев общества - этнических, религиозных, имущественных, профессиональных - и дал им меню для разговора, примерно 25 составленных мною вопросов.

Я разбил участников произвольно на пары, и в течение двух часов они обсуждали эти темы: чего вы хотите добиться в жизни, чего вы боитесь, как вы относитесь к противоположному полу и так далее, и тому подобное.

В зале царило невероятное возбуждение. Между незнакомыми людьми завязался самый живой, заинтересованный разговор.

"Я говорил вещи, которые даже своей матери не стал бы говорить", - признался мне один из них. Это невероятное высвобождение - говорить о том, что для вас на самом деле важно.

Ведь большая часть наших разговоров - ни о чем. Недавно было проведено исследование английских пабов. Пабы по идее - место, куда люди собираются поговорить. Но все опрашиваемые признают: "Мы не говорим ни о чем важном. Так, пустая болтовня".

Именно поэтому я говорю о частной жизни. Частная жизнь - это то, о чем мы говорим, когда чувствуем себя в безопасности и когда пытаемся установить дружеские отношения.

Поэтому библейское "возлюби ближнего своего" лишено смысла. Невозможно любить того, кого не знаешь. А узнать другого можно только через разговор.

А.К.: Поэтому вы и назвали одну из своих книг "Разговоры"… Вернемся, однако к свободе. Приведу еще одну цитату из вашей книги: "Свобода и права человека - это всего лишь первый шаг. Гораздо важнее и гораздо труднее понять, что делать со свободой, когда она достигнута". Поясните свою мысль, пожалуйста.

Т.З.: Я проведу аналогию между свободой и деньгами. Денег никому не хватает, даже миллионерам.

Вопрос оказывается, таким образом, не в том, как добыть деньги, а в том, как избавиться от вечной необходимости покупать все, что делает человек.

Мы жертвуем своей свободой ради того, чтобы работать, а работаем мы ради того, чтобы покупать.

В своей последней книге я много места уделил работе. На работе мы проводим, по меньшей мере, треть своей жизни. Большая часть людей на работе ощущают себя рабами.

Они делают то, что им приходится делать. Есть такие, кто чувствует на работе удовлетворение, но многие - даже в самых лучших престижных профессиях ощущают, что не могут в полной мере использовать свои возможности.

Свободны ли мы? Эта свобода не имеет никакого отношения к политике.

Качество работы - основная часть нашей свободы

Нам нужно переосмыслить понятие работы. Идея вовсе не утопическая. В течение своей истории люди постоянно изобретали новую работу - всякий раз это было реакцией на бурный рост населения.

Когда жителей леса стало слишком много, мы изобрели сельское хозяйство. Когда в сельском хозяйстве наметился избыток рабочей силы, мы изобрели промышленность. Так же произошло со сферой услуг, государственной службой.

Сегодня почти миллиард людей на планете не имеют работы, многие рабочие места находятся под угрозой из-за появления роботов.

В Индии я был на фабрике, где малообразованные женщины за гроши работают над товарами для IKEA.

Я спросил у них, готовы ли они были бы час своего рабочего времени - без оплаты - посвятить образованию. Они невероятно бедны, но большинство ответили "да". То есть качество работы - основная часть нашей свободы.

А.К.: Вы говорите о свободе, которая достижима в результате индивидуального развития личности.

Человек развивается, но в последние десятилетия мы наблюдаем тенденцию скорее регресса, чем прогресса в том, что касается движения по пути к свободе.

Все попытки импортировать демократию, то есть политическое, институциональное воплощение свободы, в Ирак, Ливию или Сирию закончились плачевно.

Страны эти сегодня наверняка менее свободны, чем когда было принято решение их "освободить". Не говоря уже о негативном воздействии всего этого процесса и на страны "свободного" Запада.

Приток мигрантов всколыхнул правые движения во Франции, Нидерландах, здесь в Британии, даже в Соединенных Штатах. Появляются даже разговоры о конце либерализма. Насколько, по-вашему, подобные опасения обоснованы?

Войны и конфликты порождены страхом и невежеством

Т.З.: В корне всех этих проблем лежит главное препятствие на пути к свободе - страх.

Помните, как говорил Франклин Рузвельт: "Нам нечего бояться, кроме собственного страха".

Страх - основополагающее свойство человека. Все мы рождаемся со страхом, это наш врожденный, животный инстинкт. И способность преодолеть страх - победа и триумф.

Цивилизация существует для того, чтобы оградить нас от внешнего страха. Но внутри мы обязаны подчиняться тому, что требует от нас цивилизация, и мы начинаем бояться ее регламентаций и ограничений.

Избежать страха очень трудно. Единственный способ, как я считаю, - это любопытство.

Ну вот, к примеру, паук. Огромное большинство людей боятся пауков. Но есть люди, которые занимаются пауками, и для них паук - интересное и прекрасное существо.

Любопытство заставляет забыть о страхе. Он сменяется интересом. По идее этому должно нас учить образование, но роли своей оно не выполняет.

Образование стало слишком специализированным. Общий объем знания человечества растет гигантскими темпами, и потому наше образование дает нам все меньшую и меньшую долю этого знания. Любопытство нужно культивировать и поощрять.

А.К.: То есть те войны и конфликты, о которых я говорил, они порождены страхом?

Т.З.: Безусловно. Страхом и невежеством. Мир полон вещей, которые мы не знаем, но, стоит нам узнать их поближе, и мы увидим их красоту.

Буквально сто лет назад Альпы считались опасным местом, которое несет в себе угрозу. На протяжении большей части истории человечества горы считались вместилищем дьявольской силы, чего-то опасного и потустороннего.

Затем люди взобрались на вершины гор, увидели, как там красиво, и теперь мы все любуемся красотой гор. Наша задача - показать людям, что во многих непонятных, неведомых нам пока вещах есть своя красота.

Еда - часть познания мира

А.К.: Перейдем теперь к более мирным темам. В ваших книгах немало внимания уделяется еде, точнее гастрономии - теме, редко становящейся предметом исследования философов.

Более того, по вашему настоянию и несмотря на скепсис некоторых коллег, в вашем колледже Сент-Энтони в Оксфорде введен пост исследователя истории гастрономии.

Вы также основали Оксфордский симпозиум по еде и гастрономии. Очевидно, что для вас это не просто увлечение, а серьезный научный интерес. Чем вы его объясняете?

Т.З.: Еда - часть процесса познания мира. Проще всего остановиться на той еде, которую мы знаем из родительского дома.

Огромное большинство животных имеют крайне скудный рацион. Панды находятся на грани вымирания, потому что они едят только один тип травы. Вся история еды - это история открытия новых продуктов и новых способов их приготовления и потребления.

Но поразительно при этом, что прогресс человечества в этом процессе остается крайне ограниченным.

Даже сегодня мы используем в пищу лишь примерно 600 из сотен тысяч съедобных растений. Большинство людей изо дня в день удовольствуются одним и тем же меню.

Благодаря еде мы познаем мир, познаем природу и в процессе этого познания понимаем, что едим мы не самым лучшим образом. Более того, наше питание нередко становится причиной ожирения и других болезней.

Мы разрушаем плодородный слой почвы, скоро мы почувствуем недостаток пресной воды.

Многие районы планеты превращаются в пустыню. Продолжать так невозможно. Мы должны пересмотреть свое отношение к питанию.

Это огромный вызов, который стоит перед человечеством. Да, в Оксфорде с немалым скепсисом восприняли мои книги о еде.

Наше образование не учит людей, как жить. Тебя назначают профессором не потому, что ты знаешь жизнь, а потому, что ты все знаешь о каком-то ферменте или каком-то историческом деятеле, о котором кроме тебя никто не знает.

В результате молодые люди выходят из университета, не имея понятия о том, что им делать со своей жизнью.

Я бы хотел основать новый тип университета, где учат жизни, всем аспектам человеческого существования. Ты понимаешь, с чем ты родился и какие выборы стоят перед тобой. Именно в этом и состоит свобода.

Секс - это разговор

А.К.: Наряду с едой, вы немало внимания уделяете и другой радости жизни - сексу. Одна из глав в вашей книге "Интимная история человечества" называется "Почему мы достигли в гастрономии большего прогресса, чем в сексе?".

Вопрос интригующий. Как вы на него отвечаете, и как это знание помогает нам понимать человека и его развитие?

Т.З.: В еде мы достигли определенного прогресса в познании кухни других народов, в преодолении предрассудков и понимании других культур и цивилизаций.

В сексе у нас по-прежнему множество табу, которые сильно ограничивают наше понимание того, что такое, собственно, секс и чему он служит.

Вот пример. В Китае 800 лет назад в среде отставных высших государственных чиновников, привыкших к власти, но потерявших возможность проявлять свою власть на службе, появилась практика употребления ее по отношению к женщинам.

Развилась особая - мы можем назвать ее извращенной - форма культивирования сексуальной притягательности женщин.

По каким-то причинам было решено, что маленькая женская ступня является особо привлекательной.

И в течение тысячелетия женские ноги деформировались в специальных колодках, чтобы предотвратить их рост. Это стало навязчивой идеей, сильно ограничивавшей воображение мужчин.

Я так много внимания уделяю отношениям между мужчинами и женщинами, потому что изменения в нашей частной жизни могут привести к фундаментальным изменениям в обществе.

Половина человечества не имеет свободы в этой сфере жизни, и политики предпочитают о ней не говорить, потому что они не в состоянии изменить то, как вы общаетесь со своей женой.

А.К.: И поэтому, когда вы говорите о сексе, вы вновь поднимаете вопрос о разговоре и говорите, что секс - это разговор.

Т.З.: Секс - действительно разговор. Это способ познания людьми друг друга. Позвольте привести вам метафору, которая мне представляется очень важной.

Люди часто говорят о желании творчества (creation). Но модель творчества, которая имеется при этом в виду - гениальный творец вроде Леонардо да Винчи, создающий произведения искусства.

Я же считаю, что человек не в состоянии создать нечто из ничего. Для акта творчества необходимо взаимодействие с другим человеком.

Поэтому я говорю не столько о творчестве (creation), сколько о воспроизведении, размножении (procreation).

Произведение искусства есть сочетание различных влияний, в ходе создания которого рождается что-то новое, как рождается ребенок.

При обсуждении искусства мы часто говорим о влияниях, о том, как рождаются новые идеи.

Я вижу творческий процесс как соитие различных влияний, сходное акту любви, в результате которого рождается или произведение искусства или новый человек.

Так что есть прямая параллель между человеческими отношениями и тем, что мы можем сделать. Поэтому я и создал фонд "Оксфордская муза". Художнику всегда нужна муза. Муза не велит тебе, что делать, она не диктатор. Она вдохновляет.

Новые опасности интернета

А.К.: Мы с вами говорим о расширении человеческого видения, о познании новых миров и культур.

Интернет сыграл и продолжает играть совершенно гигантскую роль в этом процессе.

Но, с другой стороны, интернет еще больше замыкает нас в частном пространстве нашего дома, становится эрзацем выхода в живой реальный мир. Вы видите в этом конфликт?

Т.З.: Конечно, и не только в том, о чем вы говорите. Интернет действительно сильно расширяет возможности нашего познания. Но мало кто этими возможностями пользуется.

Большинство людей живут в заточении уже существующего у них знания. Огромная часть молодых людей ограничивает свое пользование интернетом порнографией.

Каждое изобретение влечет за собой как положительные, так и негативные последствия.

Никто не мог предсказать, до какой степени автомобиль приведет к загрязнению воздуха крупных городов, точно так же никто не мог предположить, до какой степени распространение порнографии через интернет будет оказывать решающее воздействие на отношение молодых людей к сексу.

Да, вы правы, интернет может расширить наше видение мира и помочь взаимопониманию разных культур. Но над этим надо работать.

Есть проблема языка, проблема нечестности, ложной репрезентации в интернете, проблема интернет-преступности. То есть мы создали новые опасности.

И так происходит с любым новым изобретением. Свобода порождает в том числе и нежелательные последствия.

Разногласия - источник правды

А.К.: Вернемся к политике. Меня поразило одно из ваших высказываний: "Мир - это химера".

Вы говорите, что консенсус как средство достижения мира становится все труднее и труднее достижимым, и предлагаете вместо того, чтобы концентрироваться на том общем, что есть между различными людьми и народами, сосредоточиться на бесконечных различиях между ними.

Слова эти ваши звучат очень пессимистически, в них есть какая-то обреченность.

Т.З.: Наоборот! Такой подход открывает перед нами новые возможности. Мы всю жизнь пытаемся найти консенсус, и первое, что пообещал Дональд Трамп после своего избрания - это найти консенсус между всеми американцами.

Согласие между людьми - это иллюзия. Мы расходимся во мнениях и взглядах, мы по-разному смотрим на мир, и в признании этого факта нет ничего пессимистического.

Разногласия - источник правды. Вы мне что-то говорите, с чем я не согласен. Я должен задуматься, попытаться понять, в чем причина моего несогласия, оправдано ли оно или нет. Без разногласий мы придем к катастрофе.

И второе. Мы построили нации, национальные государства на принципе поддержки правителя наций.

Он говорит о единстве нации на основе общего языка, общей культуры, общих интересов.

Но все это неправда. У разных людей даже в составе одной нации разные идеи, разные мнения.

Государство призывает к единению для противостояния врагу. Да, действительно, во время войны от страха перед неприятелем у людей может появиться патриотический подъем и стремление к единству.

Но посмотрите, что происходит на выборах: 50 на 50, 49 на 51, 48 на 52. Во многих важнейших избирательных кампаниях последнего времени перевес одной стороны над другой оказывается минимальным. Почему такой раскол практически посередине общества, если мы должны быть едины?

Внутри каждой политической партии столько своих разногласий, что и они превратились уже в воображаемую политическую общность.

Безусловно, консенсус - это иллюзия. А разногласия - это наша ценность.

Я обожаю говорить с людьми, с которыми у меня есть разногласия. Они стимулируют мою мысль.

И проблема, катастрофа нашего нынешнего состояния именно в том, что мы не хотим, не умеем говорить с нашими так называемыми врагами.

Я призываю собрать воедино сторонников и противников Трампа и заставить их говорить друг с другом.

У меня есть подобный опыт. Однажды я собрал вместе турок и армян, и встреча эта была очень успешной.

Когда люди начинают говорить о том, что для них по-настоящему важно, они понимают, что напротив них такие же люди и что можно найти общий язык. Проблема в том, что чаще всего мы говорим не о том.

Сегодня нередко можно услышать вопрос: какого вы вероисповедания? Это глупый вопрос. Любую религию можно истолковывать по-разному.

Вопрос должен звучать так: как вы применяете свою религию в повседневной жизни? Каков результат ваших верований?

И тогда вы становитесь человеком, тогда извечное столкновение религий полностью изменится.

Мне доводилось говорить с людьми, чья религия казалась мне в высшей степени странной, но в их личном поведении, в их способности к сочувствию и состраданию мне виделось много очень мне близкого, вне зависимости от того, как они представляли себе процесс создания мира.

Можно ли преодолеть бедность?

А.К.: Еще одна фундаментальная проблема, которую вы затрагиваете в своих книгах, - проблема богатых и бедных. Вы говорите о ней как об извечном социальном зле.

Я цитирую: "Прогресс всегда порождает нищету, и все попытки искоренить нищету обречены на неудачу".

Поэтому вместо того, чтобы искать пути искоренить это зло, вы говорите, что бедные должны искать утешение в вещах нематериальных, духовных, а богатые - по примеру Эндрю Карнеги, которому вы посвящаете целую главу, должны заниматься благотворительностью.

И то, и другое - вполне благородные занятия, но они не решают проблему. Не пораженческую ли позицию вы занимаете?

Т.З.: Нет, я так не считаю. Я знаком с миллиардерами, и единственное чувство, которое они вызывают - это жалость. Во-первых, общаться и уж тем более дружить они могут только с другими миллиардерами. Они всегда обеспокоены тем, что кто-то может отнять их деньги.

Во-вторых, огромная проблема - их дети. Если детям давать все, что они просят или хотят, дети портятся. Быть миллиардером очень-очень трудно.

В то же время я встречал бедных людей, которым было свойственно такое просветление, покой и умиротворенность, которым могут позавидовать многие богатые.

У них нет искушений. Они не думают бесконечно о том, как бы им накопить денег, чтобы купить тот или иной предмет.

Я привожу пример бедной женщины в Индии, у которой не было денег, но которая посвятила жизнь помощи сиротам - 400 сирот благодаря ей смогли встать на ноги. И лучшими моментами в ее жизни, говорит она, были те, когда эти сироты обращались к ней "мама". В этом есть такая глубина, такое чувство…

Вы называете эту мою позицию пораженческой. Я, как историк, могу сказать, что бедные люди были всегда.

Мы можем поднять их доход вдвое - от одного доллара в день до двух долларов в день. От этого они не перестанут быть бедными. А когда у них появится три доллара в день, они захотят холодильник, автомобиль, просто появится намного больше вещей, которые они захотят покупать.

Это заставляет нас задаться вопросом "что такое настоящая бедность?".

Древние говорили, что бедный человек - это тот, у кого нет семьи. Никто не может ему помочь. Бедный человек - одинокий человек. А одиночество, изоляция - одна из главных проблем нашего времени.

Люди знают очень мало других людей. Они не знают мир, боятся его. Я пишу о том, как преодолеть эту изоляцию. И касается это в равной степени и бедняков, и миллиардеров.

Когда я собираю людей для разговора, я поражаюсь тому чувству высвобождения, которое они испытывают в процессе и в результате таких разговоров.

Они выходят из своей раковины и видят что-то новое. А поход в магазин и трата там десятка, сотни или тысячи фунтов ни в коей мере не снижает вашей изоляции.

Познание мира мы заменяем покупкой мира. Бизнес состоит в покупке человеческого времени. Я тебе плачу, а ты даешь мне взамен часть своей жизни.

Я же хочу вернуть слову "бизнес" его исконное значение - busy-ness, то есть искусство быть занятым, размышление о том, как мне распорядиться своей жизнью.

Нет, эта позиция не пораженческая. Это поиск выхода из того поражения, в котором мы находимся. Мы боремся с бедностью испокон века. Давать немного денег неимущим - это неплохо, но это не решит проблемы, это лишь закрепит ее.

Можно ли измерить счастье?

А.К.: В чем же решение? Революции, как вы говорите, "редко достигают желаемого результата. Один деспотизм приходит на смену другому".

Что тогда может стать двигателем социального прогресса? Во всяком случае, не экономическое развитие?

Вы пишете, да и мы знаем, что, несмотря на все экономические успехи в Индии, например, число бедных там остается пугающе огромным.

Т.З.: Ну, это зависит от того, что вы понимаете под социальным прогрессом. С точки зрения экономической, социальный прогресс - это ВВП, доход на душу населения и тому подобное.

Но вы знаете прекрасно, что если мы начнем вглядываться в ситуацию пристально, то мы увидим, что положение человека с доходом в сто тысяч может оказаться ничуть не лучше того, кто живет намного скромнее.

Мне неоднократно приходилось слышать, что в Лондоне прожить на зарплату 200 тысяч фунтов в год "просто невозможно".

В то же время, если вас спросить, что главное для вас в жизни, то большинство людей ответят "семья и друзья".

Не автомобили или другие материальные ценности. А семья и человеческие отношения, люди, которые понимают меня и принимают меня со всеми моими недостатками.

Это редчайшая вещь в жизни. Есть тысячи экспертов, занимающихся расчетами человеческого счастья, но считают они, по-моему, совершенно не то.

Они просят вас определить степень вашего счастья: очень счастлив, просто счастлив, немного счастлив. Как вы знаете это? Как вы можете это знать?
---------------------

Летние зарисовки М. Жванецкого
EmoSurf.com
16 июля 2017

***
Не знаю, можем ли мы делать хорошие вещи, но мы можем писать хорошие книги.
Событий хватает. Возникли характеры.
Люди после 1985 года стали разными.
Появились мужчины-кормильцы и женщины за рулём.
Появились программисты, олигархи и эмигранты.
Не знаю, стало ли легче жить, но писать - значительно...
И тысяча машин, и сотни нищих, многие из которых тоже не бедствуют.
Пенсионеры, описывающие круги по базару - а вдруг там дешевле, - и толпы танцующих, только что выкупивших зачёты и экзамены.
Компьютеры, фейерверки, салюты, мобильные телефоны, красивые ноги, тяжёлый рок...
Ну, всё есть.
Садись и пиши.
И люди пишут.
Почти все.
Много и разно.
Для автобусов, метро и подростков.
Такое разнообразие книг даже отупляет.
Спрос диктуют авторам.
А авторы формируют спрос.
Тяжёлые массы лёгкого жанра.
И лёгкие граммы серьёзных страниц.
Но есть главное - выбор.
Будем обманываться.
Будем радоваться и страдать, участвуя в чудной жизни вымышленных героев.
А если повезёт, задумаемся.
А если очень повезёт, найдём выход.
Книга - не музыка. Она не навязывается.
Она скромно стоит на полке.
Пока не возьмут в тёплые руки.
И она раскроется.
---------------------

«Гуманизм и внебрачные связи»
Фрагмент книги Юваля Ноя Харари «Homo Deus»
«Горький Медиа»
23 июля 2018

Как гуманизм стал новой религией и заменил собой Бога — на русский язык перевели бестселлер израильского историка Юваля Ноя Харари «Homo Deus. Краткая история будущего». «Горький» публикует фрагмент книги.

Антидотом против существования без смысла и без закона стал гуманизм, новое революционное вероисповедание, завоевавшее мир за последние несколько веков. Гуманистическая религия поклоняется человечеству и отводит ему ту же роль, которую в христианстве и исламе играл Бог, а в буддизме и даосизме — законы природы. Если в традиционных религиях великий космический план придавал смысл жизни человека, то гуманизм делает рокировку, полагая, что человеческий жизненный опыт будет придавать смысл космосу. Согласно гуманистической идее, люди должны черпать из своих впечатлений и переживаний не только смысл собственных жизней, но и смысл всей Вселенной. Это первейшая заповедь гуманизма: наполняй смыслом бессмысленный мир.

Таким образом, главная религиозная революция современности заключалась не в утрате веры в Бога, а в обретении веры в человека. На это ушли столетия серьезных усилий. Мыслители писали памфлеты, творцы сочиняли поэмы и симфонии, политики заключали сделки — и все сообща они убедили человечество, что оно способно придать Вселенной смысл. Оценить глубину и значение гуманистической революции позволяет разница между современной и средневековой культурой Европы. В 1300 году обитатели Лондона, Парижа и Толедо не думали, что люди сами могут определять, что есть добро, а что зло; что такое истина, а что ложь; что представляет собой красота, а что уродство. Только Бог создавал и определял добро, истину и красоту.

Хотя признавалось, что люди обладают уникальными способностями и возможностями, но все же они считались невежественными и склонными к греху. Без присмотра и мудрого руководства они никогда не познали бы вечную истину, а тяготели бы к мимолетным плотским утехам и мирским заблуждениям.

Вдобавок средневековые мыслители подчеркивали то, что человек смертен — а значит, его мнения и чувства непостоянны. Сегодня мне что-то очень нравится, завтра уже разонравилось, а через неделю я уже умер и похоронен. Следовательно, всякий смысл, который зависит от человеческого мнения, неизбежно хрупок и эфемерен. Абсолютная истина, а также смысл жизни и Вселенной должны поэтому опираться на некий вечный закон, исходящий от надчеловеческого источника.

Этот взгляд и сделал Бога первоисточником не только смысла, но и власти, влияния, авторитета. Смысл и власть всегда идут рука об руку. Тот, кто определяет смысл наших действий и оценивает, хорошие они или дурные, верные или неверные, прекрасные или безобразные, — получает право диктовать нам, что думать и как поступать.

Бог как источник смысла и права был не просто философской теорией. Ему подчинялись абсолютно все аспекты повседневной жизни. Вообразим, что в 1300 году в маленьком английском городишке замужняя женщина воспылала страстью к соседу и отдалась ему. Пока она, крадучись, пробиралась домой, пряча улыбку и оправляя юбку, в уме у нее проносилось: «Что это было? Зачем я это сделала? Хорошо это или дурно? Что это говорит обо мне? Как мне вести себя впредь?» Чтобы разрешить эти вопросы, женщине полагалось пойти к священнику, исповедаться и попросить наставлений. Святой отец не один день изучал Писание, через которое ему было открыто, как Бог относится к адюльтеру. Основываясь на слове Господа, священник выносил безапелляционный приговор: на душе у женщины смертный грех, и если она не искупит вину, то попадет в ад. Поэтому ей следует немедленно покаяться, пожертвовать десять золотых на нужды предстоящего Крестового похода, отказаться на полгода от употребления в пищу мяса и совершить паломничество в Кентербери к гробнице святого Томаса Бекета. И, само собой разумеется, свой ужасный грех она ни в коем случае не должна повторить.

Сегодня все обстоит совершенно иначе. Веками гуманизм внушал нам, что главный источник смысла — мы сами, и потому наша свободная воля и является высшим авторитетом. Вместо того чтобы ждать, когда какая-то высшая сущность разъяснит нам, что есть хорошо, а что плохо, мы можем полагаться на наши собственные чувства и желания. С детства нас окружают гуманистические слоганы, советующие: «Слушай себя, будь верен себе, полагайся на себя, следуй голосу своего сердца, поступай как нравится». Жан-Жак Руссо отразил все это в своем трактате «Эмиль, или О воспитании» — библии чувств XVIII столетия. По словам Руссо, свои жизненные принципы он нашел «начертанными природой в глубине своего сердца неизгладимыми буквами. Когда я хочу что-либо делать, мне стоит лишь обратиться за советом к самому себе: все, что я сознаю хорошим, хорошо; все, что я чувствую дурным, дурно…» [Перевод с фр. П. Д. Первова]

Так и современная женщина, желающая понять смысл своей связи с соседом, не будет полагаться на суждение священника или древних книг. Она будет пытаться разобраться в своих собственных чувствах. Если эти чувства неясны, она позвонит подруге, пригласит ее на чашку кофе и изольет ей душу. Если прояснение не наступит, она пойдет к своему психотерапевту и выложит все ему. Теоретически современный психотерапевт занимает то же место, что занимал средневековый священник, и сопоставление этих двух профессий превратилось в клише.

Однако на самом деле их разделяет огромная пропасть. У психотерапевта нет священной книги, которая определяет, что есть добро, а что — зло. Выслушав исповедь женщины, психотерапевт вряд ли возопит: «Ты порочная женщина! Это ужасный грех!»

Так же как вряд ли скажет: «Умница! Продолжайте в том же духе!» Что бы женщина ни рассказала, психотерапевт, скорее всего, заботливо спросит: «А какие чувства вы испытываете по поводу произошедшего?»

Книжная полка психотерапевта, конечно, прогибается под тяжестью томов Фрейда, Юнга и тысячестраничного «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам (ДСР)». Но это не священные книги. ДСР классифицирует жизненные недуги, а не жизненные смыслы. Большинство психологов убеждены, что только чувства должны определять истинный смысл поступков. Поэтому, что бы психотерапевт ни думал об интрижке своей пациентки и что бы ни думали Фрейд, Юнг и ДСР об интрижках вообще, навязывать свои взгляды пациентке доктор не вправе. Он должен помочь ей заглянуть в укромные уголки сердца. Только там она отыщет ответы. У средневековых священников была прямая линия с Господом — поэтому они различали для нас добро и зло. Современные же психотерапевты просто помогают нам наладить контакт с нашими собственными внутренними чувствами.

Это отчасти объясняет значительные изменения, которые претерпел институт брака. В Средние века брак считался таинством, предписанным Богом, и Бог наделял отца правом устраивать судьбы детей в соответствии со своими желаниями и интересами. Следовательно, внебрачная связь являлась дерзким восстанием против власти как отеческой, так и божеской. Она была смертным грехом независимо от того, что чувствовали и думали об этом любовники. Сегодня люди женятся по любви, и именно их личные чувства придают ценность и смысл их союзу. Если тот же чувственный порыв, который бросил вас в объятия одного мужчины, теперь бросает в объятия другого — что тут плохого? Если внебрачная связь дает выход эмоциональным и сексуальным желаниям, не удовлетворенным за двадцать лет вашим мужем, а ваш новый возлюбленный нежен, страстен и чуток — почему не наслаждаться этим?

Постойте, скажете вы. Нельзя же забывать о чувствах других участников драмы. Вероятно, женщине и ее любовнику очень хорошо друг с другом, но если узнают их обманутые супруги, у всех наверняка надолго испортится настроение. Не исключено, что дело закончится разводом, и тогда их дети будут десятилетиями переживать душевную травму. Даже при условии, что измена никогда не обнаружится, сохранение ее в тайне потребует больших усилий и нервного напряжения и может привести к возникновению и нарастанию раздражения и отчуждения.

Самые интересные дискуссии в сфере гуманистической этики разгораются именно вокруг ситуаций, которые приводят к столкновению человеческих чувств — типа внебрачных романов. Что происходит, когда один и тот же поступок приводит к тому, что кто-то начинает чувствовать себя лучше, а кто-то — гораздо хуже? Как мы соизмеряем эти чувства? Перевешивает ли счастье любовников страдания их супругов и детей?

Не важно, что ответили бы вы на эти вопросы. Гораздо важнее понять аргументы, которые приводят обе участвующие стороны. Наши современники по-разному смотрят на внебрачные отношения, но в любом случае судят их с позиции человеческих чувств, а не с позиции священных писаний и Божьих заповедей.

Гуманизм внушил нам: плохо только то, от чего кому-то плохо. Убийство недопустимо не потому, что когда-то Бог повелел: «Не убий», — а потому, что несет страшные муки жертве, ее родным, ее друзьям и знакомым. Воровство недопустимо не потому, что в древних текстах сказано: «Не укради», — а потому что тот, кого обворовали, чувствует себя плохо. А если поступок никого не задевает, то в нем не может быть ничего дурного. Если в тех же древних текстах сказано, что Бог повелел нам не делать «никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли» (Исх., 20: 4), а я люблю лепить всякие фигурки и вреда никому этим не причиняю — что в этом может быть нехорошего?

Той же логике подчинены все сегодняшние споры о гомосексуализме. Когда двое взрослых мужчин занимаются сексом, никому не причиняя вреда, почему это должно считаться неправильным и запрещаться? Это их личное дело, и они вольны поступать в соответствии со своими внутренними чувствами. Если бы в Средние века двое мужчин признались духовнику, что они любят друг друга и никогда не были счастливее, их добрые чувства не смягчили бы оценки священником их поведения. Напротив, отсутствие раскаяния только усугубило бы ситуацию. Сегодня, если двое мужчин живут вместе, им говорят: «Нравится - так живите! Не слушайте никаких священников. Слушайтесь своих сердец. Вам лучше знать, что для вас хорошо».

Любопытно, что в наши дни даже ревнители веры прибегают к подобной гуманистической аргументации, когда хотят повлиять на общественное мнение. Например, в последние десять лет израильское ЛГБТ-сообщество проводит на улицах Иерусалима свои ежегодные парады. И день парада стал уникальным днем гармонии в обычно раздираемом конфликтами городе, так как в этот день верующие евреи, мусульмане и христиане объединяются на почве возмущения гей-парадом. Но самое интересное — их обоснование своего возмущения. Они не говорят: «Эти греховодники не должны устраивать тут шествия, потому что Господь запрещает мужеложство». Любому доступному микрофону или телекамере они заявляют: «Зрелище гей-парада на улицах священного города Иерусалима оскорбляет наши чувства. Геи хотят, чтобы мы уважали их чувства, — значит, должны уважать наши».
---------------------

Питер Селларс: Наше поколение должно создать новую цивилизацию
«Новый компаньон»
Юлия Баталина
19 июня 2019 / культура

Одним из последних событий сезона в Пермском театре оперы и балета стала встреча с режиссёром Питером Селларсом

Питер Селларс известен пермякам по сенсационной постановке оперы Генри Пёрселла «Королева индейцев». На сей раз он приехал в Пермь, чтобы отрепетировать хоровые сцены из оперы Моцарта «Идоменей», которую ставит с Теодором Курентзисом для Зальцбургского фестиваля. Состав исполнителей сложный: оркестр на сей раз - Фрайбургский барочный, а вот хор - MusicAeterna, поэтому Селларс в Перми. На творческой встрече, которая прошла для всех желающих в кафе на театральной площади, он рассказал о том, как видит оперу «Идоменей», в чём её актуальность и что он собирается сделать с ней на сцене зальцбургского Скального манежа. А также - наконец-то! - объяснил, почему всегда носит бусы.

Вопросы режиссёру задавали журналист пресс-центра Пермского театра оперы и балета Павел Катаев, а также публика, собравшаяся в кафе.

---О том, почему «Идоменей» - передовая для своего времени опера

- Привет, все! Как здорово снова оказаться в Перми! Я провёл последние пять дней как в раю с хором MusicAeterna.

Моцарт написал «Идоменея», когда ему было 25, даже 24 года, и это была самая амбициозная опера в истории - к тому времени. Она длиннее, чем любая опера Вагнера! Он работал в Мюнхенском оперном театре, который в то время был самым передовым оперным театром в Европе. Там была лучшая балетная труппа, лучшие художники-сценографы, знаменитейшие певцы и оркестр, который мог сыграть всё - прямо как MusicAeterna!

Моцарт писал свой гезамткунстверк (идеальное, синтетическое, всеобъемлющее произведение искусства. - Ред.) под определённые декорации, для каждой смены декораций он сочинил особый марш, у него тут и там были балетные вставки. Это было невероятное сочетание музыки, пластики, изобразительного искусства, хореографии и трагедии. Он взял в качестве сюжета знаменитую древнегреческую трагедию, но взял её только затем, чтобы сказать: «Мы, молодые люди, не хотим больше трагедий». Именно поэтому он изменил классический финал и привнёс в него свет. Тем самым он говорит: «Не хотим больше смотреть эти глупые, бессмысленные трагедии. Хотим перемен!»

Моцартовское поколение - это было ещё до Великой французской революции - попыталось сказать: нам не нужны старые лидеры, нам не нужен устаревший политический режим, у которого нет будущего. Нам нужны молодые лидеры, у которых есть видение будущего.

Для Моцарта это был очень личный поступок, потому что в его семье отец считался великим композитором, и 24-летний юноша создал послание отцу: «Извини, папа, теперь я в семье композитор!» Музыка, с помощью которой он писал это послание, была невероятно авангардной. И он написал её так много, что было сложно репетировать. Амбиции заставляли его писать ещё и ещё…

Премьера была назначена на 25-й день рождения Моцарта, но опера вовремя не была готова. Он задержал премьеру на целый месяц, и всё же опера по-прежнему не была закончена, никто не понимал, как придать всей этой куче музыки форму. 10 лет спустя Моцарт попробовал написать другую версию «Идоменея», и это был ужас… В общем, он продолжал и продолжал работать, но так и не закончил эту работу. «Идоменей» - незавершённый шедевр.

---О разных подходах к постановке «Идоменея»

- 15 лет назад я ставил «Идоменея» для Глайндборнского фестиваля с Саймоном Рэттлом. Саймон сказал: «Давай сыграем всю музыку, которую написал для этой оперы Моцарт!» В результате у нас третий акт получился длиннее, чем Третья симфония Малера.

Мы пытаемся не просто исполнить эту музыку, а всё же придать ей форму. Поэтому мы с Теодором Курентзисом делаем гораздо более короткую версию, чем была в Глайндборне. Мы вырезаем большинство речитативов, создавая структуру, напоминающую вагнеровскую: это непрерывная оркестровая музыка. Действие будет очень интенсивным: я хотел бы, чтобы это было что-то вроде кино. Моцарт сам в своих письмах говорил: «Идоменей» - слишком медленный». Несколькими годами позже в Вене он написал «Свадьбу Фигаро», где действие развивается стремительно, как никогда в опере до тех пор. Для Моцарта скорость действия в опере была важным моментом.

Многие постановщики делают одну ошибку, когда имеют дело с Моцартом и с Генделем: они мыслят от мелодии к мелодии, от арии к арии. Оперы Моцарта ставят так, как будто они состоят из маленьких кусочков. На самом же деле каждый акт оперы Моцарта или Генделя - это непрерывная волна эмоций, которая тянется 80, 90 минут.

Это было важно для меня в постановке «Королевы индейцев». Пёрселл - это не тот композитор, который писал кусочки музыки по две-три минуты, он сочинял длинную арку - единую, непрерывную конструкцию из эмоций.

Да, сейчас мы с Теодором укорачиваем оперу «Идоменей», но она становится короче только за счёт речитативов, весь оркестровый материал сохраняется. Зато возрастает плотность и интенсивность действия. В первом акте «Идоменея» Моцарт написал эпизод, в котором Электра так злится, что её гнев превращается в морскую бурю, и мы слышим в этой музыке шторма, как тонут моряки и солдаты, а затем Идоменей выбирается на берег… И это всё - один музыкальный фрагмент.

Затем этот фрагмент перетекает в другой фрагмент… Я хочу, чтобы вся опера состояла из больших фрагментов, непрерывно связанных друг с другом.

---Об актуальности «Идоменея» сегодня

- Мы живём на Земле в момент, когда уже началась глобальная экологическая катастрофа, и у нас всего 15 лет, чтобы изменить образ жизни на лице нашей планеты. Как вы знаете, из-за глобального потепления среднегодовая температура уже возросла на один градус; повышение на два, на три градуса, которое ожидается в ближайшие 10 лет, сделает жизнь на Земле невозможной. Пища станет скудной, пустыни расширятся, во многих странах уже существует критическая нехватка питьевой воды, мы теряем Антарктиду, Северный полюс, Гренландию. В Сибири тает вечная мерзлота!

Океаны поднимаются, и мы уже утратили первый остров - Кирибати (возможно, Селларс имеет в виду остров Банаба в составе островного государства Кирибати, откуда люди были вынуждены переселиться. - Ред.) в Тихом океане: 10 лет назад из-за подъёма океана почва стала солёной, и жители не смогли выращивать пищу. «Идоменей» заканчивается балетом, и в нашей постановке в этом балете будет участвовать танцор с этого острова.

История «Идоменея» - это установление договора с Океаном ради будущего человечества. Океан - величайшая система поддержания жизни на этой планете, а мы убиваем Океан! Эта опера напоминает нам, что Океан - не вещь, не предмет, не что-то для нашего использования. Это - сакральное присутствие! В греческой мифологии, в мифологии других культур Океан - это моральная сила. В конце Троянской войны - варварской войны, которая длилась 20 лет, - греки чувствовали себя гордыми победителями, но когда они направили свои корабли домой, Океан сказал: «Стоп!» - и жизни победителей катастрофически изменились.

Это история о разгневанном Океане, отвечающем на неправедную победу. Это ещё и история о лидерах всех стран мира, которые думают, что они поступают правильно, но на самом деле они жертвуют следующими поколениями. Мировые лидеры игнорируют экологические проблемы, но мы уже видим ответ: по всему миру всё больше молодых людей отказываются учиться, работать и выходят на улицы с протестом, говоря: «У вас нет права приносить следующие поколения в жертву вашим сиюминутным прибылям! Если вы не начнёте думать о том, что случится через 20, 50, 100 лет, вы приведёте мир к экологической катастрофе».

Моцарт написал для Океана самую изумительную музыку в истории. Он жил в Австрии, где нет океана, но писал о нём - об океане надежды, океане скорби, океане ярости, океане любви, океане радости, океане печали…

Человек на 90% состоит из воды. Мы носим в себе океан, и каждый день он плещется внутри нас. Моцарт писал музыку об океане, который каждый из нас носит в себе, и об океане снаружи - о погоде, о климате, о гневе погоды; и мы сегодня видим то, о чём он писал. Он писал о том, что Океан может разрушить город, и мы видим, что это действительно происходит: в 20 раз чаще сегодня происходят ураганы, цунами. Наше поколение видит, что вместе с гневом Океана на нас наступает глобальное загрязнение: яд, пластик. 40 млн тонн пластика уже в океане. Рыба ест пластик, мы едим рыбу… Все мы уже заражены пластиком.

Так что мы благодарим Моцарта за эту оперу.

Я думаю, что сегодня культура - самая важная вещь, которая позволит спасти будущее. Очень интересно, как поступает правительство Китая, где экологическая катастрофа уже наступила: воздухом Пекина нельзя дышать. Правительство сказало: «Что-то надо делать». Они знают о том, что на Тибетском плато тают ледники, и Китаю необходимо совершать по-настоящему решительные шаги, делать что-то с производством, с угольными шахтами, иначе в китайских городах нельзя будет жить. Так вот! В прошлом году китайское правительство записало в Конституции страны понятие «экологическая цивилизация».

Наше поколение должно создать новую цивилизацию. Глобальное потепление - это не только цифры, не просто статистика. Это сигнал для нас - пересмотреть свои взгляды на жизнь, на цивилизацию. По-моему, для художника очень важно быть в центре событий, чтобы в художественных образах, в искусстве, в музыке высказать что-то такое, что затронет каждого из нас глубоко в душе.

Моцарт очень оптимистичен, в его опере - огромная сила надежды. Я прошу вас вспомнить, какими вы были в ваши 24 года, и это поможет нам понять музыку Моцарта. Когда вам 24, вы злы на весь мир. Никто не принимает вас всерьёз, никто вам не верит. Вы нетерпеливы, вы в ярости. Музыка, которую Моцарт написал в этот год своей жизни, - «Заида», «Тамос, царь египетский», «Идоменей» - полна ярости. До тех пор, пока не появился Бетховен, в музыке больше не было таких силы, жестокости и агрессии. И конечно, Теодор Курентзис как никто знает, как исполнять эту музыку!

Моцарт говорит, что молодые люди не будут больше ждать. В финале оперы Нептун говорит: «Стоп! Старый король, ты натворил дел достаточно. Стоп! Уходи! Тебе конец. Теперь новое поколение, этот 24-летний молодой человек и его невеста, беженка из враждебной страны, будут новыми правителями».

С этого момента в опере больше нет слов - только балет. Неожиданно - танец! Движение! Действие! Это молодёжь берёт власть в свои руки. Мы не знаем, справятся ли они, но опера завершается новым началом.

---О связи «Идоменея» и «Милосердия Тита»

- Особенность людей в том, что им свойственно совершать ошибки, но другая особенность заключается в том, что когда мы совершаем ошибки, мы учимся на них. Вот зачем нам театр: мы смотрим, как другие люди совершают ошибки, и чему-то учимся; а поскольку это театр, никому не приходится по-настоящему платить за это жизнью, лишениями и страданиями. Дома не разрушаются, острова не исчезают. И тем не менее мы видим людей, которые, будучи уверенными в своей правоте, глубоко ошибаются.

Когда Моцарт написал «Идоменея», это был практически провал. Кто-то из его друзей сказал: «Когда ты переедешь в Вену, никогда так больше не пиши! Не связывайся с большими трагедиями, их никто не хочет смотреть. Научись писать комедии». И Моцарт научился: вспомните «Похищение из сераля» или «Свадьбу Фигаро». После «Идоменея» Моцарт стал писать по-другому, и - что меня очень трогает - «Идоменей» 200 лет дожидался, чтобы им снова заинтересовались и захотели слушать. Эта опера была утрачена на 200 лет. Ей пришлось умереть, чтобы родиться заново.

В Зальцбурге два года назад мы с Теодором Курентзисом ставили другую оперу Моцарта - его последнюю оперу-сериа, которую он написал в год своей смерти, «Милосердие Тита». Мы сняли видео по этой постановке, и я счастлив, что нынешним летом состоится релиз DVD этой постановки, так что все её смогут увидеть. Это большое достоинство работы на Зальцбургском фестивале - можно снимать видео и выпускать DVD. Сейчас все билеты на представления «Идоменея» полностью распроданы, люди готовы платить по 500 евро за билет, но мы планируем снова снимать спектакль и выпускать DVD, так что люди во всём мире смогут это увидеть.

«Идоменей» - это в некотором роде продолжение проекта, начатого «Милосердием Тита». Мы ставим оперу в тех же самых декорациях, что и «Милосердие Тита» два года назад. Некоторые мизансцены будут полностью копировать мизансцены из «Милосердия». Для меня совершенно очевидно, что под конец жизни, когда было создано «Милосердие Тита», Моцарт вспоминал многие вещи из своих ранних опер, которые он не смог доделать или сделать безупречно, и многие музыкальные структуры «Тита» напоминают «Идоменея». Я сейчас заканчиваю репетировать хоровые сцены из «Идоменея», и они будут поставлены так же, как аналогичные сцены в «Милосердии Тита».

Единственное различие: мир «Милосердия Тита», этот прекрасный маленький городок, в новой постановке будет заполонён морскими созданиями. Неожиданно прибывает Океан!

Первые два дня из пяти, которые я провёл в Перми, мы работали с Теодором Курентзисом. Теодор очень вдохновляет! Он что-то предлагает, я что-то предлагаю, мы возвращаемся к началу, пробуем что-то новое, разное. Моцартовские оперы-сериа не обросли большой постановочной традицией, и музыкальная интерпретация - это по-настоящему интересная задача. Конечно, были постановки и в 1930-е, и в 1950-е, и в 1970-е годы, но они не приближают нас к Моцарту. Мы должны как в первый раз решать, что он хотел сказать этой музыкой. Теодора очень увлекает эта задача, и он старается сделать так, чтобы между нот дышал Океан, а певцы дышали вместе с Океаном.

Поскольку не очень многие из вас увидят «Идоменея» в Зальцбурге, я вам открою один секрет. Третий акт этой оперы - это критический момент, потому что Моцарт эту оперу так и не завершил. Окончательной версии не существует, нет канонического финала, есть несколько фрагментов, но никто не знает, как их соединить.

Моцарт, как и Гендель, когда слышал, что его оперу критикуют за излишнюю продолжительность и советуют сделать купюры, злился и говорил: «Окей, сделаю купюры!» - и исключал самую красивую музыку. «Ах, эта ария такая красивая… Долой! Этот фрагмент такой красивый… Прочь! А остальное я оставлю». И Моцарт, и Гендель всегда исключали из своих сочинений лучшие, самые музыкальные фрагменты.

Это душераздирающее зрелище: композиторы убивают своих самых прекрасных детей.

Итак, в партитуре осталось довольно много плохой музыки. Мы решили это исправить. Мы избавимся от музыки, которую мы не любим, и, так же как в «Милосердии Тита», добавим немного самой прекрасной музыки из той, что написал Моцарт. В третьем акте зрителей ожидает большой сюрприз: там неожиданно появится нечто из самых известных, самых прекрасных сочинений Моцарта. Эта музыка никогда прежде не звучала в «Идоменее».

Мы это придумали три дня назад.

---О судьбах оперы в XXI веке

- Мы все волнуемся о будущем MusicAeterna и пермской оперы - и о будущем оперы во всём мире. Экономика оперы уже не работает. Вскоре Метрополитен-опера в Нью-Йорке вынуждена будет уйти из бизнеса. Ежегодно они снижают зарплату всем сотрудникам: музыкантам, певцам. Каждый год у них меньше представлений, меньше проданных билетов. И это - Метрополитен-опера!

Мы должны воссоздать оперу совершенно новым путём, в новых традициях.

Сейчас я делаю много маломасштабных работ. В художественном отношении это большие произведения, но в масштабе оперного мира - маленькие. Например, за последние два года я поставил оперу композитора эпохи Ренессанса Орландо ди Лассо «Слёзы святого Петра». Это его последняя работа, написанная в 1595 году, последнее великое произведение ренессансной музыки. 21 мадригал для 21 певца, семь гармонических рядов, по три певца в каждом, a cappella. Полтора часа 21 певец выступает без оркестра. Это история о том, как Иисуса арестовали и Пётр сказал: «Я не знаю этого человека». Иисуса уводили в наручниках, он посмотрел на Петра, и стражники его увели. Следующие 80 минут музыки - о том, что было в этом коротком взгляде.

Для меня очень привлекательная идея - ставить музыкальное произведение, в котором есть моральная сила, моральная энергия. Никаких больших декораций, но что-то по-настоящему личное, очень-очень честное, что-то, позволяющее вернуться к себе, к своим истинным чувствам.

---О бусах, которые он носит всегда

- Когда мне было слегка за 20, я работал в Вашингтоне, был управляющим Кеннеди-центра сценических искусств при администрации Рейгана, это была моя постоянная официальная работа, и я каждый день носил галстук. Это были ужасные годы! Я теперь ни за что галстук не надену! Так что теперь вместо галстука я ношу бусы.

Я провёл много времени в Индии, много времени в Китае, много времени в Японии. В этих странах бусы очень красивые, очень красивые бусы в Африке, в Южной Америке, и они создаются для того, чтобы выразить уважение духам, богам и людям. У меня есть бусы со всего мира. Эти бусы показывают моё уважение ко многим людям и идеям, но, кроме того, это просто прикольно! Вот эти бусы (показывает) мне подарила в Зальцбурге прекрасная Оля, певица из хора MusicAeterna, так что я ношу на груди частичку Перми, и ношу её очень часто.

Я часто общаюсь с костюмерами, с художниками по костюмам, и вот эти бусы (показывает) мне сделала костюмер оперного театра Сан-Франциско, она делала их во время представлений. А вот эти (показывает) - из Лондона. Их подарил мне человек, которого я очень люблю. Я никогда не бываю одинок: со мной всегда люди, которые сделали мне эти подарки.

* * *
В этот момент одна из слушательниц сняла нитку бус и подарила её Питеру.
---------------------

Палимпсесты Татьяны Баскаковой
Троицкий вариант - Наука
Татьяна Баскакова, Алексей Огнёв
02.07.2019 / Личность

Мы побеседовали с Татьяной Баскаковой - переводчицей сложнейших немецкоязычных романов, а также биографических книг и монографий по истории культуры - о ее египтологических исследованиях, текущей работе, творческих планах, путешествиях по Африке, России и Европе и некоторых тайнах ремесла.

---Удоды в Луксоре

- Татьяна Александровна, огромное спасибо, что вы согласились побеседовать. Я хочу начать разговор с вашей научной деятельности, о которой знают далеко не все. Изначально вы изучали египтологию. Скажите, пожалуйста, какой темой вы занимались?

- Царскими надписями XVIII династии - периода XVI-XIII вв. до н. э., когда в Египте очень бурно начала формироваться, условно говоря, художественная литература (все-таки в большой мере она оставалась культовой). Я пришла к этой теме неожиданно. На меня произвела впечатление статья культуролога Яна Ассмана «Гробница как школа литературы в Египте». Меня интересовало, как тексты развивались стилистически, как из формульных фраз рождались разные жанры. Это можно прямо проследить.

В принципе заря литературы - это третье тысячелетие до н. э. Сначала надписи носили культовый характер. Например, перечислены пять имен фараона, и каждое имя - это фраза, которая должна превратиться в реальность. В гробницах вельмож тоже были записаны жертвенные формулы, перечисление званий. Потом всё это постепенно разрасталось. Я занималась периодом Нового царства, временем создания империи. Войны в Сирии и в Нубии принесли много новых впечатлений. Сначала формулы просто немного разрастались. Например, одно из имен - «Покоритель Севера и Юга» - становилось более подробным: «Одержавший Победу над Нубийцами, Покоривший Сирийцев» и так далее. Это тоже формула, просто более длинная. А потом появлялись целые рассказы, например, о какой-то конкретной битве, но они тоже рассматривались как эпитеты. Рассказ шел не в хронологическом порядке: текст состоял из блоков, связанных друг с другом по принципу логической рифмовки.

- И вы переводили эти тексты?

- Не только я. Есть разные варианты переводов. Я увлеклась работами Герхарда Фехта, немецкого египтолога, который показал, что практически все египетские тексты построены как стихотворения. Их можно сравнить с библейскими текстами, где встречаются повторы и параллелизм членов, но в египетских текстах это гораздо более развито. Однако Фехт не занимался военными надписями. Я попыталась приложить его идеи к моему материалу, увидеть внутреннюю логику текста.

- Почему вы в принципе выбрали египтологию?

- Мне хотелось серьезно погрузиться в совершенно иную культуру, меня привлекало иное мышление, даже в плане грамматических времен. У меня было чувство, что вообще-то с точки зрения культуры все европейцы - наследники древних египтян.

- Насколько было сложно выучить египетский язык?

- Довольно сложно. Когда я поступила в МГУ, на кафедру древней истории, было впечатление, что можно выбрать любую специальность. Это оказалось не совсем так. Но было несколько человек, которые хотели заниматься египтологией. Мы ездили в Институт востоковедения, занимались там по очень хорошему английскому учебнику грамматики древнеегипетского языка (автор - сэр Алан Гардинер). Я окончила университет и осознала, что всё равно понимаю военные надписи не целиком: очень много непонятных терминов, сокращенных формул и так далее. В общем, дело кончилось тем, что я договорилась брать бесплатные частные уроки у Евгения Степановича Богословского, который жил в Ленинграде. Он занимался совсем другой темой - социальным положением художников, которые расписывали гробницы. Занятия выглядели так: я должна была прочесть ему свой перевод какого-нибудь текста XVIII династии и полностью прокомментировать каждое слово и все грамматические формы. Это была очень хорошая тренировка языкового чутья, она помогла мне в последующей профессии переводчика. В древнеегипетской письменности нет гласных, возможны разные варианты перевода - нужно соображать, какой вариант подходит по правилам грамматики. Неясно, где границы между предложениями, это можно только угадать. Нет времен в нашем понимании - прошедшего, настоящего и будущего; есть просто совершенный и несовершенный вид глагола: то, что повторяется без конца, и то, что произошло однократно.

- «Солнце восходит» - это одна форма глагола, а «одержал победу над нубийцами» - другая?

- Да, но неясно, «одержал» или «одержит». Можно добавить наречие, например «давно». Но подсказки может и не быть.

- Как долго вы занимались египтологией?

- Я занималась с Евгением Степановичем два года, потом он сказал, что не может продолжать: умер его учитель, и он должен был заниматься подготовкой к публикации его научного наследия. Через некоторое время я все-таки поступила в аспирантуру, Богословский стал моим руководителем. И я очень ему благодарна за то, что он позволил мне заниматься темой, совершенно для него чуждой. Он был действительно многогранным ученым с большим кругозором. Я защитила диссертацию, и на защите сказали, что надо бы опубликовать ее как монографию, но эта работа так и не вышла. Уже началась перестройка…

- Вы бывали в Египте?

- Бывала, но позже. Я работала в археологических экспедициях в Каире. Мы исследовали гробницу периода Древнего царства, обнаруженную еще в XIX веке, но недостаточно изученную. Копировали росписи. Русских раскопок в Египте не было с 1960-х годов, когда там строилась Асуанская плотина. После перестройки Элеонора Ефимовна Кормышева из Института востоковедения договорилась с меценатами, и стали возможны новые экспедиции.

- Можете описать свои впечатления? Сначала вы читали тексты - и вдруг оказались на месте событий…

- В первый раз мы должны были туда приехать после Пасхи 1994 года. Я и еще два человека прилетели чуть раньше, чтобы посмотреть страну. Приземлились в Хургаде и на местном автобусе через всю страну поехали в Луксор. И ощущение было странное: там действительно летают все эти птицы, которых я видела только на иллюстрациях, например удоды. А город - как будто из XIX века. Конных повозок больше, чем автомобилей. На набережной полно мальчишек - чистильщиков обуви.

Около гробниц на песке часами сидят старики, ждут туристов. Один из таких стариков стал показывать мне гробницу, как если бы речь шла о его родственниках: «Смотрите, вот писец такой-то, а вот его жена. Правда, красивая?» И наизусть читал английские переводы надписей. Когда мы вышли, он спросил: «Мадам счастлива? Бакшиш!» Сказать «нет» я не могла.

В целом страна очень бедная. Древние артефакты местные жители считают своим наследием. Например, в Каирском музее - отдельная плата за вход в зал царских мумий, и там висит национальный флаг.

Однажды мы поехали смотреть современный горный монастырь под Каиром. Я поняла, что древнее искусство резьбы по камню естественным образом продолжается. Странно: вот ты в церкви, но как будто в греческом амфитеатре, и над алтарем летают ласточки…

(Статуя Ахмосе I, основателя XVIII династии. Лувр, Париж)

(Верхняя часть Карнакской стелы Ахмосе. Египетский национальный музей, Каир)

(Отрывок из этой надписи Ахмосе в переводе Т. А. Баскаковой (выделения показывают параллелизм).

Выходит-он-постоянно (а)-ОПОЛЧЕНИЕ-ЕГО ПО-БОКАМ-ОТ-НЕГО
как-МЕСЯЦ среди-звезд:
красивый-рукой в-ходьбе со-спокойным-шагом
устойчивый-ногами твердый-подошвами
Святость-Ра витает-над-ним
Амон (-) защита-его:
отец-честной всегда-любящий-его
прокладывает-для-него путь.)

- У вас не было ощущения, что вы приняли решение камикадзе? Египтология - крайне узкая область…

- Тогда, наверное, у меня было шесть или семь, может быть, десять коллег. Позже я осознала, что совершила серьезную ошибку. Я не сумела предусмотреть, что просто не смогу заниматься египтологией после перестройки.

- Почему?

- Я должна была как минимум читать актуальную научную литературу по египтологии. Раньше ее покупали российские библиотеки, но в какой-то момент это прекратилось. Я не могла ездить за границу, потому что не было денег. У меня был маленький ребенок. Таким образом, я оказалась отрезана от научного сообщества.

- В принципе, с точки зрения науки эта область узкая, но публика испытывает интерес к истории Древнего Востока…

- Те аспекты египетских надписей, которыми я занималась, по-моему, имеют отношение скорее к истории литературы. Что такое литературоведение? Тот же самый анализ стилистики. Ян Ассман работал на раскопках, искал документы на древнеегипетском и хеттском, но прославился тем, что публиковал популярные книги. Они вызывали интерес в Германии и за ее пределами. Эти темы оказались тесно связанными с другими важными для современного человека вопросами. Ассман вел семинар, посвященный исторической памяти в целом. Там выступали специалисты и по шумерам, и по Ассирии. И его выводы о Египте не совсем безразличны для понимания того, как функционирует память теперь. Меня поразила его мысль о том, что память может быть «горячей» (эмоционально затрагивающей человека) и «холодной». И он полагает, что в Древнем Египте вообще очень долго не было никакой исторической памяти, всех интересовал только живущий ныне фараон и его деяния. Считалось, что фараон действует в заданной роли, у него есть определенные ритуальные обязанности: война, охота, культовое строительство. И естественно, в этих военных надписях вы никогда не прочтете, что Египет потерпел поражение.

- То есть фараон не вполне индивидуум?

- История как будто бесконечно повторяется. Поэтому памяти как таковой не существует.

- Получается, имеет место искажение действительности под влиянием даже не политики, а скорее образа мышления.

- Да-да. Здесь есть логическая связь с тематикой работ его жены, Алейды Ассман. Она сама исследует тему памяти в XX веке.

---Поездки по России и доля оптимизма

- Вопрос «холодной» и «горячей» памяти на злобе дня в России. Есть поговорка, что у нашей страны «непредсказуемое прошлое». Я брал интервью у президента Российской ассоциации историков Первой мировой войны. Он говорит, что мы страдаем «коллективной болезнью Альцгеймера». В Европе есть памятники жертвам «праматери всех катастроф XX века», а у нас на костях возводят кинотеатр. Далее: Большой террор. Чекисты не просто убивали, но стремились полностью стереть память о «врагах народа». И удивительно, что в архивах всё же «навечно» сохранились снимки из личных дел - «фотовспышка за час до расстрела». Юрий Дмитриев и его коллеги на свой страх и риск, не консультируясь ни с какими государственными структурами, создали мемориал в Сандармохе, лично занимались установкой памятных камней. По его словам, там должно быть не забетонированное кладбище, а некое живое пространство, где память одушевлена. И он чувствует духовную связь с невесткой генерала Брусилова, принявшей смерть во имя своей веры. В то же время иерархи РПЦ (МП) лоббировали постройку архитектурного монстра в Сретенском монастыре, посвященного новомученикам и исповедникам российским. Николай II и его семья причислены к лику страстотерпцев, но доктор Боткин исчез на этом фоне. Якобы на крови невинных жертв возникла новая Церковь… Еще митрополит Антоний Сурожский говорил о том, что воскрешение «миллионов убитых задешево» требует огромных усилий, новых акафистов, новой агиографии… Сбудутся ли его надежды?

- Когда-то очень давно - я еще была студенткой - мы с мужем поехали на Соловки. Он археолог, и мы могли остановиться у его коллег. Мы гуляли и набрели на остатки концентрационного лагеря. Сейчас такие остатки лагерей уничтожаются и забываются. Позже я была на Соловках с подругой-немкой. Там очень развит туризм. Мы хотели посмотреть на музей ГУЛАГа. И нашли его с огромным трудом. В туристическом бюро, например, нам не удалось узнать, где он находится. Музей очень хороший, сотрудники выпустили книгу с огромным количеством документов. Но он совершенно на задворках, человек должен приложить особые усилия, чтобы туда попасть. А в монастыре значатся только имена погибших священников.

- Как вы думаете, что здесь можно предпринять? Мы на кухнях можем сколько угодно рассуждать, но десятки миллионов человек в России в каком-то смысле просто не имеют доступа к правде. По крайней мере, не испытывают желания добираться до нее…

- Я не знаю. Сама стараюсь переводить книги, которые помогают думать и помнить о прошлом.

- Опять-таки, у вас не вызывает тревогу, что читательская аудитория ваших переводов - от силы несколько сотен человек? Или это сгущение красок?

- Я об этом не в первую очередь думаю. Просто стараюсь переводить книги, которые на меня произвели очень сильное впечатление. На мой взгляд, желательно, чтобы эти романы бытовали в российской культуре. Хотя издательства, по-моему, уже боятся моих вкусов…

Сколько-то читателей пишут мне в «Фейсбуке», но, видимо, их значительно больше. Однажды меня попросили выступить в Екатеринбурге. Пришло тогда много молодых (и немолодых тоже) людей. С одной стороны, они производят очень хорошее впечатление; с другой - я вижу, что их меньшинство, и, скорее всего, многие из них эмигрируют.

Кроме того, в этом году произошло событие, которое в мой пессимизм влило большую долю оптимизма. Мне написал дирижер Владимирского симфонического оркестра и попросил выступить в рамках проводившегося в этом городе Танеевского фестиваля симфонической музыки. В зале не было свободных мест - оказалось, мои переводы все-таки читают. И меня поразило, что этот оркестр вообще существует уже двадцать лет и у них очень интересный репертуар: Густав Малер, музыка барокко, русская музыка… Они гастролируют по разным местам Владимирской области, по деревням. Это называется «Музыкальная экспедиция». Их слушают местные жители. Даже специально приезжают люди из Москвы. И потом иногда получается, что руководство области находит нужным, например, улучшить дороги - осознав, что эти места могут быть интересны для туристов.

Между прочим, в сфере кино происходят похожие вещи. Молодые кинокритики ездят с программами новых фильмов по России, пытаются распространять культуру.

- Мы с подругой во Владимире обнаружили однажды огромный магазин «Эйдос-букинист», похожий на «Фаланстер» или «Порядок слов». Он спрятан между домами в двух шагах от Соборной площади. И его хозяйка тоже инициирует разнообразные фестивали.

- В Екатеринбурге я тоже нашла замечательный книжный магазин, и знаете, как он называется? «Йозеф Кнехт».

---Синдром падшего Адама

- Расскажите, пожалуйста, о вашем новом переводе, который вышел буквально на днях в издательстве «Отто Райхль».

- Его автор - Ханс Волльшлегер (Hans Wollschlager). Это было для меня большое открытие. Я совершенно случайно наткнулась на это имя в переписке Арно Шмидта, который вообще-то не любил современную литературу. И вот он рекомендует в свои издательства некоего молодого человека. Я узнала, что Волльшлегер реконструировал незавершенную Десятую симфонию Малера и заново перевел «Улисса» Джойса. Его вариант перевода считается огромным достижением немецкой литературы. Собственно, этот перевод сделал его знаменитым. Новый немецкий «Улисс» вышел в 1975 году, и только благодаря этому в 1982 году наконец опубликовали роман, который Волльшлегер писал всю жизнь.

Волльшлегер родился в семье пастора на севере Германии в 1935 году. Умер он совсем недавно, в 2007-м. Ребенком видел войну. Изучал музыку в Музыкальной академии Детмольда, потом переехал в Бамберг, где прожил всю жизнь. Он вынужден был зарабатывать деньги - устроился в издательство, потом в архив Карла Мая. Между прочим, Карл Май в последние годы пережил некий кризис и стал писать необычные мистические вещи, которые на русский не переведены. На этой почве Волльшлегер познакомился с Арно Шмидтом.

Когда я всё это разузнала, я попросила друзей прислать мне роман Волльшлегера. И я была поражена.

- Как он называется?

- «Отростки сердца, или Синдром падшего Адама. Фрагментарная биографика в неслучайных макулатурных листах» (Herzgewachse oder Der Fall Adams. Fragmentarische Biographik in unzufalligen Makulaturblattern). Здесь всё очень многозначно. «Отростки сердца» - это произведение Шёнберга на стихи Метерлинка. Словосочетание Der Fall Adams встречается в «Поминках по Финнегану» - именно по-немецки. Это игра слов.

- Мне кажется, я понимаю. Слово Fall означает и «грехопадение», и «случай», в том числе медицинский. И вы решили сохранить оба смысла. У Ницше есть работа Der Fall Wagner. Вариант Карена Свасьяна - «Казус Вагнер». Первая фраза «Логико-философского трактата» Витгенштейна: Die Welt ist alles was der Fall ist. По-русски это сложно передать.

- Да, с одной стороны, имеется в виду библейский Адам, с другой стороны, Адамс - это фамилия главного героя, и его интересуют проблемы грехопадения человечества в XX веке. Честно говоря, я совершенно не поняла этот роман с первого раза.

- Почему?

- Весь текст рассечен на фрагменты, и они набраны четырьмя разными шрифтами. Каждый абзац обрывается на полуслове. Это своего рода дневниковые записи. В 1950 году некий еврей Адамс возвращается из эмиграции, из Англии, в родной Бамберг. Он философ и хочет написать книгу «Прощание с гуманизмом» и одновременно что-то вроде воспоминаний. Ему кажется, что если он поймет своего отца, которого он, в общем, ненавидит, - крещеного еврея, английского военнослужащего, погибшего на Первой мировой войне, - то он разберется, как Германия дошла до всего этого. И он поселяется в Бамберге, в доме, где он жил у тетки в детстве и юности, и начинает перечитывать свои дневники, написанные до Второй мировой войны. В итоге он заканчивает свои дни в психиатрической клинике.

Адамс - еще прежде - начинает сходить с ума и видит Мефистофеля. На сей раз дьявол выбрал псевдоним Галланд. Во-первых, здесь намек на нацистского летчика-испытателя, героя войны, который прославился благодаря своим мемуарам. Во-вторых, это фамилия первого в Европе переводчика «Тысячи и одной ночи».

- Там есть переклички с «Доктором Фаустусом»?

- Конечно. Есть параллели со всеми сюжетами о Фаусте. Роман вбирает в себя и полемику с Томасом Манном, и отсылки к Гёте.

Вообще там очень много языковой игры. Очень сложно уловить последовательность событий. Текст построен по музыкальному принципу: всё время повторяются одни и те же темы, как у Томаса Бернхарда. Смысл становится ясен только после второго-третьего прочтения. Когда вы дочитываете книгу и возвращаетесь к началу, вы видите, что некоторые события уже были предсказаны.

Предисловие пишет человек по имени Х. В. - то ли ученик Адамса, то ли сам Волльшлегер. И я осознала в какой-то момент, что предисловие надо понимать всерьез. Там говорится, что Адамс - автор знаменитой книги «Прощание с гуманизмом», которую сейчас достать нельзя, а эти дневники можно воспринимать как комментарии к ней. И я набрела на мысль, что надо почитать другие книги Волльшлегера. Ситуация с ним оказалась ровно такая же, как та, что описана в романе. Он писал работы, изданные малыми тиражами, и они дополняют роман.

Волльшлегер окончил всю книгу и стал радикально ее переделывать. Издана только первая часть последней версии. Он получил всяческие премии, книга была хорошо встречена критикой, все ждали продолжения. Но утратили интерес, когда продолжение так и не вышло.

- Дубль истории опубликования «Человека без свойств»…

- Волльшлегер был странным человеком. У него было много интересов, и он, видимо, считал себя обязанным некоторые вещи делать (в ущерб своей писательской работе). Много занимался Карлом Маем, но в тот поздний период он стал издавать Фридриха Рюккерта, собрание сочинений. Это востоковед начала XIX века, арабист, и поэт. Например, у Малера «Песни об умерших детях» написаны на стихи Рюккерта.

- Другие редакции романа недоступны?

- Произошло довольно странное событие. Я была настолько увлечена, что для начала просто опубликовала статью об этом романе. И вдруг Мария Эгер, специалист по творчеству Волльшлегера, долгие годы дружившая с ним, написала мне, что устраивает вечер Волльшлегера в Бамберге и хочет меня пригласить. Я сказала, что у меня, к сожалению, кончается виза. Она ответила: «Приезжайте в следующий раз». И года четыре назад я приехала в Бамберг, она меня встретила. Мы пошли в библиотеку. Оказалось, что после смерти вдовы Волльшлегера несколько библиотек спорили, кому достанется его архив. В итоге буквально за месяц до моего приезда архив попал в Бамбергскую библиотеку. В частности, там хранилась вторая, неопубликованная версия романа, полностью законченная.

- Рукопись?

- Машинопись. Сотни страниц. Некоторые фразы вписаны от руки. Назавтра я должна была уезжать из Бамберга. И я так по-дурацки смотрю на эту рукопись, тороплюсь, ничего не понимаю. И я предлагаю: «Мария, можно этот текст оцифровать? У меня есть деньги». Она отвечает: «Платим пополам. Я сама ее в первый раз вижу». И сотрудники нам говорят: «Да, пожалуйста. Через час вы получите компьютерную версию». Когда я переводила роман, я читала эти версии параллельно. Друзья помогли мне прочесть рукописные вставки. Конечно, это было огромное подспорье.

- Поразительная история. Эти версии сильно отличаются?

- Очень сильно. Вторая часть обрывается на середине машинописной версии, после которой описывается упадок Адамса. Он путешествует с любимой девушкой в окрестностях Бамберга. Он думает, что направляется в рай, но оказывается, что никакого рая нет. На протяжении всего романа идет бесконечный дождь. Эта женщина говорит, что она беременна от другого.

В 1987 году Волльшлегер все-таки выпустил в журнале текст на восемь страниц, который сейчас считается началом второй части и публикуется как приложение к роману. Он называется «Энума элиш» - это вавилонский миф о сотворении мира. Я уже опубликовала перевод и анализ этих восьми страниц. Видимо, автор решил завершить роман иначе. Не сумасшествием, а некой грезой, новой возможностью мышления. У Гёте Фауст в начале гадает, как перевести фразу «В начале было слово». И вот в конце новый Фауст находит это слово.

Роман Волльшлегера написан по структурной схеме Девятой симфонии Малера. Долгий тянущийся звук. Там есть рассуждения о том, что сама музыка прощается с человечеством, потому что человечность становится невозможна.

Теперь мне хочется издать книгу Волльшлегера о Малере - сборник статей, расшифровок радиопередач, неопубликованных фрагментов. Другая книга, которая мне очень нравится, - это сборник статей Волльшлегера о Карле Мае под названием «В царстве серебряного льва».

---Планы: Йиргль, Дёблин, Янн

- Расскажите, пожалуйста, какие еще у вас долгосрочные планы? Каких авторов вы хотите перевести в обязательном порядке?

- Я очень хочу перевести экспрессионистский роман «Перрудья» Ханса Хенни Янна (Hans Henny Jahnn). Уже есть договоренность с Издательством Ивана Лимбаха. Этот роман написан раньше, чем трилогия «Река без берегов», и он более сумасшедший, более дерзкий, более экспериментальный. Можно истолковать его как рассказ некоего писателя о своих фантазиях. Перрудья - это имя молодого норвежца, оно означает «выкорчеванный камень». По сути дела, это новая Книга Иова. Там есть вставные новеллы, похожие на сказки, где главный герой перевоплощается в разных персонажей. Сюжеты - отчасти древневосточные, отчасти связаны со скандинавской мифологией.

- Здесь есть переклички с «Пер Гюнтом»?

- Да, есть исследования, которые показывают такую взаимосвязь. Перрудья довольно бедно живет в горах, непонятно в какую эпоху, со слугой и служанкой. У него есть лошадь и корова. Потом он влюбляется в девушку, они обручаются, но расстаются в ночь свадьбы - она его отвергает. И когда ему исполняется семнадцать лет, выясняется, что он владелец огромного состояния. Дальше он строит замок в горах - символ различных этажей человеческой личности… Это слабый герой, он не совершает выдающихся поступков. Тем не менее из-за него возникает мировая война.

- Кто еще в вашем перечне?

- Я очень хочу продолжить переводить Райнхарда Йиргля (Reinhard Jirgl). Это очень злой автор. Отчасти мне хочется выплеснуть свою собственную злость. Сейчас ему лет шестьдесят пять. В ГДР он работал осветителем в театре и писал прозу «в стол». Собственно говоря, он не был диссидентом. Он не хотел печататься на Западе и очень резко относился к Кристе Вольф и Хайнеру Мюллеру, даже несмотря на то, что Мюллер Йирглю покровительствовал. Хайнер Мюллер был гуру диссидентов Восточной Германии. Он писал символические пьесы на античные сюжеты, эзоповым языком, но был настолько знаменит, что мог выезжать за границу. То есть в каком-то смысле был красивой витриной для ГДР. И вот это не нравилось Йирглю. Раздражение, правда, смешивалось с почитанием. У Йиргля есть жуткий рассказ. Некоего именитого драматурга (ясно, что это Хайнер Мюллер, хотя имена не названы) молодой писатель приглашает на подпольный студенческий спектакль. И по ходу действия драматурга сжирают заживо…

Йиргль начал публиковаться после 1989 года. Первые книги остались незамеченными. Дальше его стал издавать Hanser, одно из крупнейших издательств. Он автор десяти романов (не считая двух «пропавших без вести»). Мне они нравятся безумно, все. У него метафоричный, очень сложный стиль, отчасти выстроенный по принципу контрапункта.

Я хочу перевести роман «Тишь» (Die Stille). За него главным образом Йиргль получил Бюхнеровскую премию. Там он высказывает свои претензии к ГДР и одновременно - к ФРГ. Всё это очень похоже на нашу ситуацию. И я выбрала этот роман, потому что он мне кажется наиболее значимым для нас. Ключевое слово в нем - «Свое-Мыслие» (der Eigen-Sinn). Речь идет о том, как государство ломает индивида, и о том, можно ли этому противостоять, как сохранить это самое «свое» мышление. Рассказывается об одной семье, отношения в которой на протяжении ста лет уродливо деформируются государством, а попытки отстоять свою очень скромную собственность - дом - требуют чрезмерных усилий и в нацистской Германии, и в ГДР, и в ФРГ и заканчиваются (в каждом поколении) катастрофой. В этом романе, в частности, очень жестко рассказано о поведении русских солдат на территории Германии в конце Второй мировой войны.

Ну вот, мне хочется сейчас такую работу сделать.

- А еще?

- Мне очень хочется перевести «Валленштейна» Дёблина. Это великолепный роман. Дёблин изучил огромное количество источников. Шиллер, кажется мне, проигрывает на этом фоне. Дёблин изучил все документы, и ему хотелось целыми кусками вставлять их в текст. И вдруг он решил написать абсолютно неисторический конец, исказить события. Одно из действующих лиц - император Фридрих II. В книге он тайком убегает из дворца, странствует как нищий, и его убивают.

---Источники энергии для переводчика

- Скажите, пожалуйста, как вы успеваете переводить все эти тысячи страниц с такой скоростью и на таком высочайшем уровне? И вместе с тем публиковать обширные статьи? В чем ваша тайна?

- У меня дурацкая навязчивая мысль - переводить то, что я хочу. Как правило, эти книги никто не хочет публиковать. Но каждый раз в какой-то момент все-таки находится издатель. Относительно Волльшлегера были очень сложные переговоры с немецким правообладателем. Тираж - около 150 экземпляров. В договоре сказано: если я опоздаю на пять дней, всё пропадет. С одной стороны, я обрадовалась такой возможности, с другой - сильно испугалась и успела в срок.

- Вы «сова» или «жаворонок»?

- Я работаю больше ночью.

- У вас есть какая-то суточная норма?

- Нормы у меня, в общем-то, нет. Есть какие-то повседневные дела, обязанности, а всё остальное время я перевожу. Скажем, с Волльшлегером было тяжело. Серьезно я с ним работала год, потому что оказалось, что нужно прочесть очень много всего параллельно. Я переводила в среднем по пять страниц в день. Перечитывала и понимала, что очень много пропустила. Начинала править. Дальше перечитывала снова. И в самом конце я увидела, что на первых страницах не соблюдала один формальный принцип: между соседними абзацами, которые посвящены разным событиям и обрываются на полуслове, есть лексическая связь. Например, один абзац заканчивается «не хо…», ожидается слово «хочу», а следующий начинается со слова «хохочу». И это важный для него принцип, который создает формально единство, как в музыкальном произведении.

Бывают случаи, когда не понимаешь текст. Ты обращаешься к своим друзьям-немцам, и они тоже ничего не понимают. И я обнаружила, чтО в таких случаях может помочь. На самом деле тех авторов, которыми я занимаюсь, на протяжении всей жизни волновали одни и те же темы. И надо хорошо знать их же произведения, в том числе более ранние. Например, у Жан Поля были некие запутанные вещи. Я обнаружила, что в Интернете существует архив его выписок из книг. Там тысячи фрагментов. К счастью, есть поиск по ключевым словам, и можно найти разумные ответы: что он имел в виду. Например, речь идет о радуге или северном сиянии, и находится цитата: «Северное сияние похоже на бал души».

- То есть ваша тайна в том, что вы, во-первых, занимаетесь исключительно тем, что вам интересно, и, во-вторых, полностью выстраиваете весь контекст?

(Адам и Ева на портале Бамбергского собора)

(Встреча с Томми, немецким хиппи, который давным-давно поселился на Борнхольме и долго ухаживал за домом Янна. Он единственный, кто может открыть дом, всё показать и ответить на вопросы. Фото из архива Т. А. Баскаковой)

- Еще мне нравится бывать в тех местах, которые описаны во всех этих романах. Я черпаю оттуда силы. Бамберг я весь облазила. В последний момент я увидела, что на портале знаменитого Бамбергского собора изображены Адам и Ева… Я была на острове Борнхольм, где написана «Река без берегов» Ханса Хенни Янна, - правда, уже в конце работы. Очень интересный остров, малонаселенный. Там совмещено много разных природных пластов: горы, пляжи, леса. Или там, где провел свое детство Жан Поль, во Франконии. Или там, где разыгрывается действие трилогии Арно Шмидта «Ничейного отца дети». Это Люнебургская пустошь, не очень далеко на юг от Гамбурга. Арно Шмидт описывает гигантскую фабрику, где производили военную амуницию. После войны англичане сделали эту территорию запретной зоной. Потом, двадцать лет спустя, там открыли природный заповедник. Деревья, когда-то посаженные для маскировки на крышах бункеров, сильно разрослись, рядом скачут горные козлы, и так далее.

- Да, спасибо. Теперь я понимаю лучше. Вы не просто сидите перед монитором, а совершаете вылазки, питаетесь живыми впечатлениями.

- И обычно я перевожу несколько книг того автора, который мне по-настоящему нравится. Мне кажется, что я этих авторов понимаю, они мне близки. Я их действительно люблю.
---------------------

«Семейные» ценности: как хиппи научились убивать
Батенька, да вы трансформер
Светлана Семенчук
16 августа 2019 / Киношок

В 2019 году сразу три режиссёра обратились к теме тоталитарных сект: Квентин Тарантино в «Однажды в… Голливуде» пересматривает историю секты «Семья» Чарльза Мэнсона, Мэри Хэррон изучает то же сообщество в психологической драме «Так говорит Чарли», а Ари Астер в «Солнцестоянии» рассказывает о тёмных сторонах внешне жизнерадостных религиозных объединений. Отталкиваясь от кадра из фильма Тарантино, рассказываем о формировании деструктивных религиозных организаций XX века и их взаимодействии с искусством, политикой и массовой культурой.

Несмотря на то, что нападение «Семьи» Чарльза Мэнсона на дом четы Полански-Тейт - кульминационная сцена фильма Квентина Тарантино «Однажды в… Голливуде», сам маньяк появляется в картине лишь один раз. Глава секты приходит в дом Полански за день до убийства в надежде застать там Терри Мэлчера - на тот момент продюсера популярной группы The Beach Boys. Этот кадр - точное воспроизведение аналогичного фрагмента сцены из фильма «Helter Skelter» (1976, ремейк - 2004), созданного в попытках реконструировать историю Мэнсона и объяснить его мотивы.

«Семья» - тоталитарная секта, в которой лидер имел абсолютный контроль над своими последователями. По приказу Мэнсона члены «Семьи» совершили серию жесточайших убийств. «Семья» по всем признакам была и деструктивной религиозной организацией, разрушительной по отношению к духовному и психическому состоянию человека, культуре, социальным нормам и обществу в целом.

Слово «секта», вопреки обыденному восприятию, не несёт отрицательной коннотации, и юридически этот термин закреплён как «религиозная группа или организация, противопоставляющая себя основной культурообразующей религиозной общине страны или региона, не являющаяся частью ни одной из мировых и национальных религий». Однако порой религиозное инакомыслие может принять радикальный характер, порождая непривычные для обывателей идеи и формируя новые типы сообществ.

Принадлежность к секте всегда представлялась причастностью к кругу избранных, возможностью обретения тайного знания. В то же время главенствующая культура испытывает перманентный страх перед ею же допущенной, но подавляемой силой, уходящей корнями в неведомое прошлое.

---Оккультизм первой половины XX века и практики авангарда

Идея синтеза религиозных верований Востока и Запада возникла в конце XIX века и была связана с культурным кризисом: широкая поступь прогресса не привносила в жизнь человека новых смыслов, в то время как привычные ориентиры исчезали под натиском научных открытий. В попытках дополнить реальность новым духовным измерением искатели, жадные до подлинного знания, обратили свой взгляд на восточные религии и использовали их ресурсы для конструирования новых идеологий.

В 1875 году Елена Блаватская, Генри Стил Олкотт и Уильям Кван Джадж основали в Нью-Йорке Теософское общество, оказавшее ключевое влияние на распространение идей оккультно-ориентального синтеза и мистицизма, критикующих однобокость как строго научных знаний, так и традиционно религиозных. Одной из целей Теософского общества было исследование скрытых тайн природы во всевозможных аспектах и в особенности психические и духовные способности, скрытые в человеке.

Блаватская была харизматическим лидером общества - последователи приписывали ей способности ясновидящей, медиума и экстрасенса. Веру приверженцев теософии в свои сверхсилы Блаватская виртуозно использовала в интересах Теософского общества, неутомимо распространяя свои идеи и привлекая новых сторонников.

Плоды трудов Блаватской нашли отклик среди художников первой половины XX века. Их убеждение в том, что искусство - это альтернативная форма религии, превосходящая все её традиционные формы, влекло за собой смелые эксперименты.

Василий Кандинский верил, что живопись - это духовное призвание. Свою способность к синестезии* он считал инструментом постижения высшей реальности. Той же уникальной и неподвластной пониманию обычных людей способностью гордились Арнольд Шёнберг и Александр Скрябин. Кандинский был увлечён немецким вариантом теософии - антропософским учением Штайнера, однако так и не вступил ни в одно из обществ, считая себя скорее лидером, нежели послушным учеником. В разное время увлечения идеями оккультизма пережили Андрей Белый, Казимир Малевич, Кручёных, дадаисты, сюрреалисты и многие другие.

*Синестезия - особенность восприятия, при которой раздражение одного органа чувств наряду со специфическими для него ощущениями вызывает и ощущения, соответствующие другому органу чувств. Василий Кандинский утверждал, что он видел цвет музыки, то есть обладал цвето-звуковой синестезией.

---Увлечения Гитлера

Один из занимательных исторических сюжетов, посвященных связи тоталитарного режима и альтернативных религиозных учений, - увлечение Адольфа Гитлера оккультными практиками.

До Первой мировой войны Гитлер мечтал стать художником, был близок к артистической среде и, вероятно, подвержен модным веяниям этого круга. Он также состоял в обществе Туле, которое занималось исследованиями происхождения «арийской расы». После двух неудачных попыток сдать вступительные экзамены в Венскую художественную академию будущий фюрер всерьёз увлёкся политикой, продолжая посещать общество Туле и черпая оттуда тезисы для новой идеологии.

Одним из любимых фильмов Гитлера был «Нибелунги» (1924) Фрица Ланга - режиссёра, который затрагивал тему природы власти и её воздействия на общество и личность.

Киновед Зигфрид Кракауэр, автор классического киноведческого труда «Психология немецкого кино: от Калигари до Гитлера» (1947), на протяжении всей книги доказывает, что немецкий киноэкспрессионизм был своеобразным инструментом для подготовки общества к нацистскому режиму. Среди корпуса немецких фильмов второй половины 1910-х - первой половины 1930-х годов, исследуемых Кракауэром, особенно выделяются именно работы Ланга, который, тем не менее, никогда не причислял свои фильмы к киноэкспрессионизму.

Ланг участвовал в создании сценария фильма «Кабинет доктора Калигари» (1920) - о психиатре-гипнотизёре, подчиняющем своей воле душевнобольных и превращающем мир в психиатрическую лечебницу, где безумцами оказываются все, включая главного врача. В трилогии о докторе Мабузе («Доктор Мабузе, игрок» (1922), «Завещание доктора Мабузе» (1933), «Тысяча глаз доктора Мабузе») и в картине «М (Город ищет убийцу)» (1931) также присутствует навязчивый кошмарный мотив контроля безумного гения над разумом простого человека.

---New Age и ЛСД

Послевоенный духовный и культурный кризис западной культуры привёл к очередному переосмыслению традиционных религий. В ожидании прихода «Новой Эры» различные течения и организации разрабатывали новые принципы жизни. Духовные движения, объединённые общим термином «New Age», набравшие силу к 1960-м годам, в отличие от традиционных религий весьма разнообразно трактуют мироустройство. Они имеют гибкую систему постулатов, ограничений и правил, которая подстраивается под нужды времени. В основе многих верований движения лежат воззрения Блаватской и её последователей: стремление объединить различные вероисповедания через единство эзотерического смысла всех религиозных символов и утверждение единого бога.

Последователей New Age объединяет и убеждённость в наступлении новой эры, когда должно состояться преобразование всего мира и человечества. В этой новой эре произойдёт скачок в духовном, умственном и технологическом развитии человечества. Цикличность времени - один из общих постулатов New Age, который активно использовался в послевоенном искусстве, популяризировавшем сюжеты про реинкарнацию и временнЫе петли.

В 1943 году в швейцарском городе Базеле доктор Альберт Хофманн, учёный-химик, синтезировал и попробовал ЛСД. На протяжении 1940-х - первой половины 1950-х годов активно проводились научные испытания синтезированного вещества. В 1950-х годах наркотик, признанный полностью безопасным, стал доступен части интеллигенции.

Олдос Хаксли, ещё в 1932 году опубликовавший антиутопию «О дивный новый мир», где описано наркотическое вещество «сома», похожее по воздействию на ЛСД, с большим энтузиазмом употребляет изобретение доктора Хофманна в целях расширения сознания и творческих возможностей. Одна из его первых книг психоделической прозы - «Двери восприятия» (1954) - была прохладно встречена критиками, они не приняли новый авторский почерк писателя. В дальнейшем распространение ЛСД приведёт к кардинальной переоценке произведения Хаксли и созданию ряда других, написанных под впечатлением от пережитого опыта употребления, среди которых «Исследуя внутреннее пространство» Адели Дэвис, «Я и моя личность» Тельмы Мосс и «Космология радости» Алана Уоттса.

Практически параллельно с исследованиями ЛСД начинается изучение псилоцибина. Популяризатором этого вида наркотиков стал Тимоти Лири, благодаря которому псилоцибин попробовали Аллен Гинзберг, Джек Керуак, Уильям Берроуз и Олдос Хаксли (до этого употреблявший только ЛСД) - основные столпы «разбитого» поколения.

К 1961 году психоделики были настолько широко распространены в США, что приобрести их было не сложнее, чем купить билет в кино, что не могло не волновать правительство. Последствиями фактически массового употребления психоделиков молодым поколением стал его отказ от включения в общественную жизнь, презрение к социальным институтам и полная аполитичность. Государство стремительно теряло контроль над теми, кто открыл для себя иной мир, поэтому в 1966 году в США началась кампания по запрету синтеза, продажи и употребления ЛСД.

---Американский психоделический авангард

Литературно-поэтическое движение битников критиковало существующий образ жизни, направленный на материальное «процветание», и вместо этого предлагало радикальный отказ от любого вида контроля и установку на гедонистическое существование. Джек Керуак отправлялся в странствия, во время которых писал свои романы, Уильям Берроуз заново открыл метод нарезки текста, разрабатываемый сюрреалистами, а Аллен Гинзберг экспериментировал с исполнительской манерой чтения поэзии, добиваясь ритмической аналогии с человеческим дыханием. Для битников опыты с наркотическими веществами были инструментом для нового видения.

Новый фокус познавал и послевоенный американский независимый кинематограф, представители которого объединялись в небольшие кооперативы, так как возможности показывать своё кино в кинотеатрах у них не было. В своих фильмах авангардисты пытались выйти за рамки рационального уровня сознательного, выдвигая на первый план бессознательное. «Фейерверки» (1947) Кеннета Энгера, «Полуденные сети» (1943) Майи Дерен, «Психея» (1947) и «Поклонник» (1950) Грегори Маркопулоса, «В поисках грибов» (1959-1967) Брюса Коннера, «Сад наслаждений» (1953) Джеймса Бротона погружали зрителей в замкнутый мир авторов, наполненный причудливыми сновидческими образами, и создавали ощущение транса.

---«Семья»

Ещё в 1950-х годах, во время активного исследования воздействия ЛСД и псилоцибина на человека, учёными было выявлено, что употребление галлюциногенов в большинстве случаев способствует раскрепощению, снимает тревожность и повышает внушаемость. В «Семье» Мэнсона, образованной в конце 1950-х, употребление ЛСД было чуть ли не ежедневной обязательной практикой. Так члены секты достигали эмоционального единения, а сам Мэнсон во время коллективных наркотических трипов изрекал собственные пророчества. Бессистемные знания Мэнсона о религиях и верованиях, его личные травмы и асоциальный образ жизни были взращены в сознании невротика и порождали безумные концепции взаимосвязи всего со всем. Невероятное впечатление на него произвёл «Белый альбом» Beatles, и впоследствии Мэнсон считал, что смог единственно верным образом понять через него Библию. Себя он определил как нового мессию, а Beatles - как провозвестников очистительного апокалипсиса. Их песню «Helter Skelter» Мэнсон считал зашифрованным призывом к началу расовой войны, которое ему как мессии необходимо ускорить, чтобы затем возвыситься над выжившими.

Безусловно, Мэнсон был харизматическим лидером, но секрет его влияния на членов «Семьи» был не только в употреблении наркотиков или личных качествах. Мэнсон прекрасно понимал, что удерживает членов секты вместе ощущение поддержки, взаимопомощи и сопричастности. Выброшенные социумом, порицаемые родителями, люди находили в секте Мэнсона безоговорочное понимание и принятие. Взамен от них требовалось только подчинение воле лидера. Безоговорочное доверие Мэнсону снимало с участников секты ответственность и диктовало новую идентичность.

Серия убийств, которую «Семья» осуществила в 1969 году, задумывалась, по объяснению лидера секты, как катализатор той самой расовой войны, после которой он должен был прийти к мировому господству. В фильмах, посвящённых биографии Мэнсона и преступлениям «Семьи», поворотным событием, делящим жизнь секты на до и после, показывается провал Мэнсона как музыканта. Воспользовавшись личными связями с участником The Beach Boys Дэннисом Уилсоном, Мэнсон записал на студии продюсера Терри Мэлчера несколько демо-записей. Мэлчер потенциала в Мэнсоне-музыканте не увидел и отказал в продвижении. Поэтому Мэнсон решил обрести мировую популярность иным способом (а заодно и отомстить не признавшему его таланта продюсеру).

Идеи New Age о цикличности времени и реинкарнации легли в основу убеждений членов секты о смерти: её, согласно учению Мэнсона, просто не было. Нападавшие на людей члены «Семьи» к моменту совершения преступлений полностью утратили связь с реальным миром, его социальными и моральными нормами. В «Семье» не было ни часов, ни календарей, Мэнсон запрещал членам секты читать книги - единственным источником знаний был он сам. Способность к критическому самостоятельному мышлению систематически уничтожалась.

Самым громким преступлением «Семьи» стало нападение на дом режиссёра Романа Полански и актрисы Шерон Тейт. За год до убийства беременной Тейт Полански снял фильм «Ребёнок Розмари» - психологический триллер о девушке, ставшей жертвой последователей сатанинского культа.

Дело Мэнсона и «Семьи» поменяло общество: из Голливуда стремительно уезжали артисты, опасаясь за свою жизнь. На суде всё было против «Семьи», однако находились и те, кто поддерживал членов секты и ратовал за их освобождение. В глазах радикальных представителей контркультуры Мэнсон неожиданно стал героем, сражающимся с государственным контролем и судебной системой. Опьянённые революционными 1960-ми видели в Мэнсоне символ бунта против общества.

---Коммерциализация сект и массовая культура

«Если вы хотите разбогатеть, надо основать религию», - утверждение, приписываемое Рону Хаббарду, основателю скандально известной Церкви саентологии. Учение Хаббарда, разрабатываемое им с 1950-х годов, стало невероятно популярным во многом благодаря маркетинговым приёмам и созданию пространства для обогащения не только духовного, но и материального. В частности, за каждого нового адепта человек, привлекший его, получал отчисления.

Популярности саентологии способствовало и привлечение голливудских звёзд: верными последователями саентологов на протяжении многих лет остаются Джон Траволта и Том Круз. С одной стороны, такой подход доказывает откровенно коммерческие интересы лидеров, с другой - уязвимость актёров, режиссёров, художников, которых вовлекают в секты.

---Познание превыше всего

Серия массовых самоубийств, произошедших в сектах 1970-х годов, таких как «Небесные врата», «Храм народов», «Дети бога», замкнутость организаций и тоталитаризм, царящий внутри них, отпугивали потенциальных адептов новых религий, основанных на синкретизме верований.

В 1970-х годах, на волне общественного интереса к новым верованиям и практикам, в США возникло несколько крупных сект, прославляющих сатанизм: «Церковь сатаны», «Орден Абаддона», «Церковь сатанинского братства», «Святилище малой матери», «Храм тёмного властителя» и другие. Постулатом сатанинских церквей было возвращение к адамовому состоянию, когда не существовало разницы между людьми и все были андрогинны. Сатанисты 1970-х призывали к познанию и изучению самих себя, мира вокруг и провозглашали свободу воли как высшую ценность.

1980-е годы в США отмечены «сатанинской паникой» - социальным феноменом, отражающим страх перед сатанинским заговором и связанными между собой ритуальными убийствами.

Дьяволопоклонничество как духовный протест было быстро присвоено массовой культурой: рок-музыканты облачались в предметы сатанинского культа, распространяли мифы о своём происхождении и жизни, устраивали перформансы, среди которых прочнее всех в масскульте закрепилось откусывание головы летучей мыши Оззи Осборном.

---Государственный вопрос

Замкнутая структура и строгая иерархия позволяют религиозным организациям создавать своего рода государство в государстве. Власть, как правило, либо закрывает глаза на существующие деструктивные секты, ссылаясь на закон о свободе вероисповедания, либо запрещает их. Однако известны случаи, когда госструктуры, вступив в сговор с лидерами крупных сект, получали дополнительную политическую поддержку.

Члены секты «Храм народов», совершившие массовое самоубийство в Джорджтауне, не только были активными участниками политической жизни США, но и часть своей доктрины строили на приходе к социализму через мистический опыт. Существование закрытых микросообществ и повсеместная идея заговоров нашли своё отражение и в кинематографе. Общее недоверие к власти и привлечение к сектам политической элиты послужило почвой для создания таких фильмов, как «Телесеть» (1976) Сидни Люмета, «Три дня Кондора» (1976) Сидни Поллака, «Марафонец» (1976) Джона Шлезингера, «Прокол» (1981) Брайана Де Пальмы. Из индивидуальной практики, направленной на личное развитие и просветление, секты и тайные общества обретали могущество незримой политической силы.

---Постирония

Сюжеты, посвящённые сектам и тайным обществам, продолжают интересовать и одновременно пугать людей. Помимо традиционного для коммерческого кинематографа жанра хоррор («Жатва», 2009; «Паранормальное»; «Таинственный лес») и попыток погружения в психологический триллер («Марта, Марси, Мэй, Марлен», 2011; «Колония Дигнидад»; «Солнцестояние», 2019), за последнее десятилетие вышли произведения, изображающие сектантов с постмодернистской иронией. Увлечения нацистов оккультизмом высмеивает режиссёр Андерс Банке в фильме «30 дней до рассвета» (2006) и Томми Виркола в «Операции „Мёртвый снег“» (2009), при этом генеалогия этих картин прослеживается от фильмов немецкого экспрессионизма с безумным гипнотизёром-манипулятором Калигари и подверженными его силам жертвами.

Параллельно с прокатом драмы «Так сказал Чарли» (2019), пытающейся представить «девушек Мэнсона» жертвами психологических манипуляций лидера «Семьи», фильм Квентина Тарантино избрал принципиально иной путь - переписывание истории. В его кино члены «Семьи» не пугающе кровожадные психопаты, а придурковатые чудаки, которым нет места в истории. Пересматривая главное деяние «Семьи», режиссёр одновременно вычёркивает членов секты Мэнсона из коллективной памяти, с другой стороны - даёт возможность переосмыслить трагедию Голливуда 1960-х.
--------------------

Джаз, алкоголь и тени прошлого
«N + 1»
Михаил Комин, Татьяна Трофимова
29 Авг. 2018 / «Краткий курс по литэкономии»

К чему привела погоня за американской мечтой в романе «Великий Гэтсби»

Экономическая подоплека романа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби» кажется предельно прозрачной. Потерянное поколение, американская мечта, эпоха джаза, быстрых денег и отчаянных вечеринок - даже если Фицджеральд придумал не все эти концепты, то воплотил он их в своих произведениях так ярко, что уже невозможно представить одно без другого. История богатства Джея Гэтсби, вопреки напущенному туману, тоже шита белыми нитками - по просьбе редактора Фицджеральд прямым текстом сообщает, что его загадочный герой на самом деле, как и многие американцы в годы сухого закона, сколотил состояние на подпольной торговле алкоголем. А потом попытался бросить всю эту показную роскошь к ногам Дейзи, чтобы вернуть былую любовь, - и не сказать, чтобы это был в корне неверный способ покорить женщину, в голосе которой «звенят деньги». Единственная загадка, которая, по большому счету, так и не раскрыта в романе, - почему Гэтсби, при всех его достижениях, это все-таки не удается? Что в век новых капиталов и крайне подвижной морали оказалось принципиально дороже денег? И к чему в действительности привела как Гэтсби, так и самого Фицджеральда реализация американской мечты? На эти вопросы отвечает Фонд Егора Гайдара, партнер N + 1 по проекту «Краткий курс по литэкономии».

[Ей недавно исполнилось восемнадцать - она была ровно на два года старше меня, но ни одна девушка во всем Луисвилле не пользовалась таким потрясающим успехом, как Дейзи. Она носила только белые наряды, и еще у нее был белоснежный родстер, а телефон в их доме разрывался день и ночь, потому что молоденькие офицеры из Кемп-Тейлор мечтали провести вечер или «ну, хотя бы часик» в ее милой компании. Когда тем утром я проходила мимо ее дома, то увидела белый родстер, запаркованный у обочины, а в нем - Дейзи в обществе молодого лейтенанта, которого я прежде никогда здесь не видела.

Ф.С. Фицджеральд, «Великий Гэтсби». Пер. Н.Н. Лаврова]

Попытки доказать, что не все романы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда автобиографичны, а между главным героем и личностью самого писателя не стоит ставить знак равенства, являются среди исследователей его творчества чуть ли не делом чести. Да и сам Фицджеральд неоднократно жаловался на то, что, написав принесший ему славу и деньги роман «По эту сторону рая», он обрек себя на вечное сравнение со своими героями, которые воспринимались читателями и критиками как его альтер эго. Тем не менее в случае «Великого Гэтсби» (1925) - далеко не первого произведения американского писателя - соблазн провести параллель между личной историей Фицджеральда и сюжетной линией Джея Гэтсби мало того что велик, так еще и открывает интересные возможности для понимания сути конфликта в романе.

В 1917 году, почти закончив Принстонский университет - оставались только выпускные экзамены, - Фицджеральд записался добровольцем на фронт и вскоре познакомился с юной Зельдой Сейер, девушкой из богатой семьи, дочерью судьи штата Алабама, видной невестой. Однако Фицджеральд был беден - и родители Зельды выступили против неравного брака. Сама Зельда, впрочем, особого желания оспаривать решение родителей тоже не испытывала. Но Фицджеральд решил во что бы то ни стало добиться своего, хотя, в отличие от Джея Гэтсби, сделал ставку не на криминальный бизнес, а на литературный успех. Так появился на свет его первый роман, после которого на писателя обрушилась слава, журналы стали нарасхват публиковать его тексты, а гонорары за один рассказ достигали 4 тысяч долларов. После первого литературного успеха и последовавшей за этим женитьбы пара стала вечными героями светской хроники. Путешествия по Европе, роскошные вечеринки, эксцентричные выходки - впоследствии Фицджеральд говорил, что порой сам сомневался, где персонажи его романов, а где реальные они с Зельдой.

Фицджеральд, как и герой «Великого Гэтсби», воплотил в жизнь знаменитую «американскую мечту» - добиться успеха с нуля, одним лишь планомерным трудом завоевать себе место под солнцем. Кстати, семье Фицджеральда это было не в новинку - его дед, ирландский эмигрант, начинал свою карьеру с должности посыльного, а закончил владельцем внушительного состояния, которое, впрочем, его сын, отец Фицджеральда, довольно быстро промотал. Разорение семьи будущий писатель воспринимал очень болезненно, что, видимо, дало ему дополнительные стимулы для решительного рывка. Сам он, превратив свою жизнь с Зельдой в бесконечную череду вечеринок, придумал словосочетание, идеально подходящее для описания надрывного веселья послевоенного времени, - «эпоха джаза». Наконец, пусть так и не добравшись до фронтов Первой мировой, Фицджеральд наравне с Хэмингуэем стал одним из самых представительных фигур послевоенного «потерянного поколения».

Ретроспективно кажется, что и Фицджеральд, и его Джей Гэтсби, при определенной общности их биографий, воплотили в жизнь все важнейшие идеалы своего времени. Однако были и различия. Фицджеральд достиг успеха, бросил богатство к ногам Зельды, женился на ней, стал самым высокооплачиваемым писателем США, и ничто не омрачало его репутации, кроме злых языков, утверждавших, что он продает талант за деньги. А «американская мечта» Гэтсби потерпела крах. В чем же дело? Очевидно, в источнике богатства. Но если допустить, что бутлегерство для американского социума считалось чем-то аморальным, то почему та же мораль спокойно относится к безнаказанности Дейзи за совершенное преступление? Или же Фицджеральд усомнился в оправданности своей «американской мечты»?

[- Я родился на Среднем Западе в богатой семье, из которой теперь уже никого нет в живых. Вырос я в Америке, но потом уехал учиться в Оксфорд - по семейной традиции. Несколько поколений моих предков учились в Оксфорде.

Он глянул на меня искоса - и я понял, почему Джордан Бейкер заподозрила его во лжи. Слова «учились в Оксфорде» он проговорил как-то наспех, не то глотая, не то давясь, словно знал по опыту, что они даются ему с трудом. И от этой тени сомнения потеряло силу все, что он говорил, и я подумал: а нет ли в его жизни и в самом деле какой-то жутковатой тайны?

Ф.С. Фицджеральд, «Великий Гэтсби». Пер. Н.Н. Лаврова]

Из Первой мировой США вышли в состоянии, с которым на тот момент не могла сравниться ни одна европейская страна. Вступив в войну за год до ее окончания, Штаты не успели понести серьезных человеческих потерь и тем более не подставили под удар свою территорию, зато успешно выступали в качестве основного кредитора Англии и исправно выполняли военные заказы. Отчасти этим объясняется тот стремительный экономический рост, который последовал в 1920-е годы. Низкие налоги, слабый антимонопольный контроль и в целом минимальное вмешательство государства привели к тому, что в это десятилетие на территории Штатов развернулся промышленный бум. В первую очередь это касалось автомобилестроения, но и в целом к концу 1920-х США выпускали промышленной продукции больше, чем участвовавшие в войне европейские страны - по крайней мере больше, чем Англия, Франция, Германия и Италия вместе взятые.

Задним числом, когда известно, что за этим периодом процветания последовало стремительное падение - Великая депрессия, исследователи перечисляют огромное количество проблем, которые все эти годы оставались без внимания государства и впоследствии сыграли свою роль. Первыми и главными обычно называют дешевое кредитование, пользовавшееся большой популярностью у населения, и игры на бирже, но были и другие: падение традиционных производств, в том числе сельского хозяйства и энергетики, кризис железнодорожных перевозок и судостроения, нарастающая безработица - около 200 тысяч человек ежегодно на протяжении десятилетия вытеснялись машинным трудом, сосредоточение контроля над промышленностью в руках всего 200 корпораций и резкое расслоение населения по уровню дохода. К концу 1920-х годов средний класс составлял лишь 20 процентов от общей численности населения, при этом в руках одного процента было сосредоточено 40 процентов национального богатства, а более половины населения оказалось за чертой прожиточного минимума.

Все это, на первый взгляд, лежит вне поля зрения Фицджеральда и не имеет особого отношения к «Великому Гэтсби» - за исключением разве что той стремительности, с которой после войны делает свое состояние главный герой, а также вскользь упомянутой рассказчиком Ником Каррауэем собственной сферы деятельности - кредитования. Но тот конфликт, который писатель едва уловимо обрисовывает, заставляя других персонажей постоянно искать зацепки в прошлом Джея Гэтсби, с тем чтобы прояснить для себя его личность, оказывается не менее важным для американского общества 1920-х годов. С ретроспективных позиций поиска причин Великой депрессии эту значимость чистоты происхождения капиталов и искренности устремлений объяснить трудно. Однако она становится гораздо понятнее, если связать ее с событиями, которые происходили в США до Первой мировой войны, но продолжали влиять на общество и после нее.

Надрывности, неравенству и роскоши «эпохи джаза» в США, помимо собственно войны, предшествовала так называемая эра прогрессивизма. Стабильный экономический рост, определенные политические трансформации и годы продолжительного мира после Гражданской войны привели к появлению большого числа крупных капиталистов, которые держали под контролем ключевые ресурсы континента и в силу этого оказывали влияние на политическую сферу. К 1890-м доминирование крупного капитала в политике привело к появлению движений, недовольных сложившейся ситуацией и требовавших роста политической инклюзии - возможностей влиять на политический процесс для большего числа социальных групп. Именно эти движения стали базой для последовавших в первой трети XX века политических реформ в США - появлению у женщин избирательных прав, введению прямых выборов в сенат, ограничению финансирования избирательных кампаний и переходу капиталов от прямого влияния на политику к опосредованному - через систему специальных корпоративных и благотворительных фондов.

Американский социолог Уильям Домхофф считает, что создаваемые в начале XX века сети фондов и мозговых центров (policy-planning organizations), таких как Фонд Карнеги (1910) или Фонд Рокфеллера (1913), стали своего рода сделкой между элитами и прогрессивно настроенным средним классом. Требование выхода большого капитала из политики и запрос на резкое снижение коррупции и власти корпораций были удовлетворены. В обмен крупные капиталисты получили возможность влиять на общественное мнение и процесс выработки государственных решений опосредовано - через проводимую их фондами публичную экспертизу и аналитику. При этом политический процесс и процесс выработки государственных решений в США стали более прозрачными и легитимными. Согласно задумке, ненависть среднего класса к капиталистам как главным виновникам коррупции должна была смениться если не одобрением, то хотя бы уважением, поскольку теперь они помогали государству проводить более эффективную политику, а обществу - обсуждать важные проблемы.

Запрос эры прогрессивизма на искренность и прозрачность вылился в расцвет расследовательской журналистики. Именно в этот период американские СМИ становятся четвертой властью, активно освещая случаи сращивания государства и бизнеса, перераспределения бюджетов, скандалы в верхах. Выдающиеся журналисты того времени - Джозеф Стеффенс, Сэмюель Адамс, Джекоб Риис, Элтон Синклер, Айда Тарбелл - и сегодня являются образцами для американской прессы. Но существовали и противоположные тренды. В 1917 году Берти Чарлз Форбс создал журнал, чье первоначальное название «Дела и их вершители» в последний момент было заменено на фамилию основателя. Форбс, видя перегибы четвертой власти, вплоть до очернения капиталистов и политиков, хотел показать позитивные стороны происходивших изменений, попутно формируя наиболее полный источник информации о бизнесе для самих капиталистов.

Так вопросы «откуда деньги?» и «на что ты их тратишь?» стали неотъемлемой частью публичного дискурса американского общества 1900-1920-х годов. Учитывая разрастание среднего класса и открывшиеся после Первой мировой возможности для получения сверхприбыли, требования прозрачности стали распространяться и на «новых» капиталистов, к которым, безусловно, относился Джей Гэтсби. Конфликт между ним и Томом Бьюкененом - это не столько борьба между двумя группами предпринимателей - новой и «старой» закалки, сколько проявление так называемых «американских культурных войн», борьбы консервативной, континентальной Америки против либеральной Америки больших городов - той, которую сегодня мы бы назвали постмодернистской.

«Культурные войны» в 1920-е годы стали выходить на первый план по двум причинам. В основе первой лежал очевидный прогресс технологий - печатные газеты становились дешевле, а радио позволяло быстрым и довольно демократичным способом донести информацию до самых провинциальных американских фермеров. Континентальная Америка и Америка больших городов неожиданно стали гораздо более связаны, чем ранее, и осознали свои ценностные различия. Второй причиной стало перемещение политических дискуссий из стен Белого дома в публичное пространство. Либерализация и последовавший за ней рост политической конкуренции привели к тому, что две американские партии - республиканцы и демократы - стали поддерживать и углублять этот социокультурный конфликт как в своих избирательных кампаниях, так и в политических решениях в пользу той или иной культурной общности.

[Мнение эксперта

В 1920-е годы место классового конфликта занял социокультурный. Впервые произошло разделение США на две социокультурные нации, существование которых оказывает влияние и на сегодняшнюю Америку. Первая - сторонники традиционных консервативных ценностей, а вторая - сторонники постмодернистских ценностей, тогда носивших название «новых». Их ярким проявлением в 1920-е годы стало рождение и развитие в США сексуальной революции. Тогда Зигмунд Фрейд обрел в Америке наивысшую популярность. В 1920-е годы был впервые выдвинут лозунг равенства женщин и мужчин во всех поведенческих сферах, включая секс. Эта новая социокультурная идеология, эта «другая Америка» была не такой мощной, как сегодня, но культурная война между ними и консерваторами развернулась крайне масштабно.

Представители новой социальной культуры также объявили, что смысл жизни - entertainment, развлечение. В то время как традиционная Америка в социокультурном отношении была настроена очень консервативно. К примеру, она не только выступала против демонстративного потребления и сексуальной свободы, но и требовала введения сухого закона, считала, что именно алкоголизм является основой другой культуры и «портит» традиционные американские нравы. Поддержавшая сухой закон Республиканская партия в этом социокультурном конфликте была на стороне традиционалистов. Правда, вскоре обнаружилось противоречие: сухой закон приняли, но значительная часть США - не только новые, но и старые американцы - все-таки хотела употреблять алкоголь. И слабость этого закона была в том, что он запретил производство спиртного, но не запретил его употребление. В итоге спиртное продавали, например, в аптеках. Развивался теневой рынок - бутлегерство, которым как раз занимался Великий Гэтсби.

Владимир Согрин,
руководитель Центра североамериканских исследований Института всеобщей истории РАН]

[- Я уже знаю, что представляли собой ваши «аптеки». - Он повернулся к нам и продолжал скороговоркой: - Они с Вулфшимом прибрали к рукам сотни мелких аптек в переулках Нью-Йорка и Чикаго и торговали алкоголем за аптечными стойками. Вот вам одна из его махинаций. Я с первого взгляда заподозрил в нем бутлегера и, как видите, почти не ошибся.

- А если даже и так? - вежливо сказал Гэтсби. - Ваш друг Уолтер Чейз, например, не погнушался вступить с нами в компанию.

Ф.С. Фицджеральд, «Великий Гэтсби». Пер. Н.Н. Лаврова]

Экономическая и политическая мысль США времен Фрэнсиса Скотта Фицджеральда и его героев породила внушительное количество рационалистских и эмпирических концепций на тему сильного государства и централизованного управления. С конца XIX века, на фоне высокой зависимости политики от большого капитала, еще до наступления прогрессистской эры, ученые видели решение большинства проблем в усилении государственных функций и централизации разделенной на штаты Америки.

Отец современного государственного управления Франк Гуднау в 1900 году выпустил классическую работу «Политика и государственное управление», где впервые описал необходимость разделения политической и бюрократической (public administration) сфер в США. Внедрение меритократического отбора, регулярной государственной службы, не зависящей от результатов выборов, оптимальное распределение полномочий между государственными структурами, выстраивание иерархии и соподчиненности разрозненных агентств и ведомств в штатах - все эти меры, по его мнению, должны были стать дополнительной сдерживающей силой для крупного капитала. Но чтобы они начали работать, «слабое» государство в США должно было стать сильным, а значит, необходимо было сократить полномочия штатов в пользу федерального центра и увеличить налоговую нагрузку на бизнес в пользу незащищенных слоев.

Предложения Гуднау в значительной мере удалось реализовать на практике. Президенты Уильям Тафт и Вудро Вильсон, хотя и являлись представителями разных партий, последовательно наращивали присутствие государства в экономике. Вильсон резко поднял налоговые ставки и сделал саму шкалу прогрессивной. Автономия отдельных штатов была сокращена в пользу независимых центральных государственных агентств. И хотя после Первой мировой войны американские президенты частично «откатили» нововведения прогрессистской эры, саму степень вмешательства государства в экономику и центра - в дела отдельных штатов вернуть на прежние позиции так и не удалось.

Сухой закон стал наиболее ярким примером государственного регулирования в Америке того периода. Он же по факту превратился в то, что современная экономическая наука называет «нерыночным провалом» (non-market failure). Этот феномен был описан в 1988 году экономистом Чарльзом Вульфом в книге «Рынки и государство», где он впервые показал, что любое государственное регулирование сталкивается с тремя видами проблем. Оно нарушает естественное рыночное равновесие, искажая стимулы фирм, создает непрозрачность контролирующих структур, которые впадают либо в коррупцию, либо в имитацию контроля, и в итоге создает условия для появления естественных монополий и высоких барьеров входа на рынок. Всеми этими провалами государственного регулирования и пользовался Джей Гэстби в своем бутлегерстве. Невозможность проконтролировать исполнение сухого закона и наличие легальных лазеек по его обходу превратили готовых идти на риск американских предпринимателей в миллионеров, которые на доставшиеся им легкие деньги закатывали шикарные вечеринки. В других же областях чрезмерное государственное регулирование превращало таких предпринимателей, как Том Бьюкенен, с их более традиционным и легальным бизнесом в пострадавших. На фоне описанного социокультурного конфликта между «старой» и «новой» Америками противостояние этих двух групп только обострялось.

Дополнительную поддержку «запросу на искренность» - как в политике, так и в бизнесе - в Америке Форда и Фицджеральда оказывала Чикагская политическая школа. Ее наиболее яркий представитель Чарльз Мэрриам описывал политику как рынок, где люди, являющиеся «властолюбивыми животными», стремятся не к увеличению общественного блага, а к реализации собственных эгоистических интересов. Стремление подчинить своей воле других индивидов становится доминирующим мотивом политической активности любой личности. Кроме того, в политике, как и на рынке, идет торговля, производится раздел сфер влияния, покупаются голоса и возникают попытки коррумпирования друг друга. Такая академическая трактовка политики также поддерживала общественный запрос на транспарентность, рост прозрачности политических процессов, а также придавала репутации политиков особую важность. При этом репутация необязательно касалась только политического прошлого. Гэтсби не был политиком, но вынужден был втянуться в гонку репутаций, которая его в итоге и уничтожила.

«Великий Гэтсби» Фицджеральда кажется абсолютно равным себе. Тем не менее легкий детективный сюжет, сильная автобиографическая составляющая, расплывчатость образа Джея Гэтсби являются лишь верхушкой айсберга, в основании которого лежат острые социальные противоречия, замешанные на бурном экономическом росте послевоенных лет и проблемах государственного регулирования. Передав своему герою элементы собственной биографии, Фицджеральд, однако, лишил его важнейшего для того времени компонента - безупречного прошлого. В итоге дело оказывается даже не в Оксфорде, где Гэтсби никогда не учился, и не в бутлегерстве, позволившем Гэтсби быстро сколотить капитал, а в том, что он не может обеспечить своей репутации прозрачность и убедить окружающих в своей искренности. Кроме того, будучи нуворишем, Гэтсби слишком явно тяготеет к «новому» социокультурному типу поведения - вечеринкам, сомнительным развлечениям, свободным нравам. Пытаясь таким образом привлечь внимание Дейзи, он на самом деле создает лишь дополнительный барьер на пути к ней. И этот конфликт оказывается таким сильным, что на его фоне меркнет даже совершенное Дейзи преступление, ответственность за которое в итоге ложится на Гэтсби.
--------------------

Без человека
post(non)fiction
Кирилл Кобрин

Александр Пятигорский в последние годы жизни много думал о возможности создания не-антропоцентричной философии. Речь шла не о философии, предметом которой было бы все, кроме человека. Нет, Пятигорский имел в виду другое - о том, что сам человек не является привилегированным местом, откуда мышление происходит, не является местом мышления.

Нет идеи более странной - и более привлекательной. По крайней мере, так представляется сегодня. Конечно, речь идет не о религиозной философии, не о монотеистической религии, где источником всего, в том числе и мышления, является Бог. Бог мыслит - и благодаря этому мыслим мы. Бог наделил свои создания сознанием - и мы, думая, возносим ему тем самым хвалу. Не-антропоцентричная философия имеет в виду совсем другое, по крайней мере та, которую пытался создать Пятигорский. В ней предполагалось, что есть некое место мышления, которое не является равно ни Богом, ни человеком; это точка (или пространство), попадая куда мы начинаем мыслить. Идея одновременно характерная для некоторых школ буддизма с их идеей неидентифицируемого сознания, которое мыслит мир как Пустоту, - и одновременно вполне западная, в русле философской феноменологии.

«Что за абсурд! - воскликнет читатель, - если мыслит ни человек, ни даже Бог, так кто?» В том-то и дело, что «кто» здесь совсем не требуется. Люди отдельно, мышление отдельно. Иногда они совпадают, иногда нет. Конечно, я не говорю о «потоке сознания», как бы реконструированном Джойсом в «Улиссе». Там именно поток, в котором сознание утонуло, оно несется вместе с течением жизни и психических реакций человека на жизнь. Но даже в этом романе, уже под конец, начинаешь подозревать, что внутренний монолог (переходящий в диалог и даже в травестийную пьесу со многими героями) Леополда Блума существует помимо него. Блум отдельно, поток его сознания - отдельно. И уж тем более это верно, когда мы говорим о реальном сознании, которое не «реагирует на что-то», а «мыслит», о сознании с его собственной «повесткой».

Итак, точка, или зона, или даже пространство сознания, попадая в которое мы начинаем мыслить. Если выйти из кабинета философа, то мы попадем под непреодолимое обаяние метафоры. Эта метафора - о том, что есть такое место (или места), попав в которое мы освобождаемся от надоедливых себя как human beings и действительно оказываемся в мире, задуманном и существовавшем без нас. Точнее, так: до нас и - уже после появления человека - без нас. Вопрос не в том, мыслили ли динозавры и давно превратившиеся в прах или в нефть растения, - вопрос в том, можно ли вообще это помыслить? И можно ли помыслить наш нынешний мир - но не с точки зрения нас? Не с точки зрения идиотского, себялюбивого, нарциссистичного, жестокого, подлого и тупого племени людей?

Люди с какого-то момента стали пытаться изображать мир без себя, прежде всего в живописи. Как известно, были (и есть) пейзажи, на которых изображены следы присутствия человека - и есть пейзажи, на которых вроде бы этих следов нет. Но дело в том, что по сути эти два подхода к изображению мира вовсе не отличаются друг от друга, как это кажется поначалу. Просто на одних картинах человек визуально присутствует продуктами и результатами своей деятельности, а на других он присутствует своим отсутствием, которое призвано впечатлять зрителя не тем, что на изображении есть, а тем, чего там нет. Более того, сама идея нарисовать место, где отсутствует человек - она слишком человеческая. И даже не потому, что картина нарисована человеком для людей, что она материально представляет собой комбинацию сделанного одними людьми холста с произведенными другими людьми красками, в обрамлении рамы, которую смастерила еще одна группа человеческих созданий. Сама идея изобразить место, где отсутствуют «такие, как я», предполагает присутствие этого «я».

Так что же, Пятигорский был неправ и не-антропоцентричное сознание и мышление невозможно? Ведь искусство представляет собой одну из разновидностей мышления, один из видов - если не самый главный на самом деле - сознания. Значит ли все это, что мы обречены быть рабами себя, своих границ, своих страстей, своего мелочного антропо-эгоизма? Что мы и дальше будем болтать о величии Природы, скрывая за этим незатейливую идею: пока мы не назовем Природу «великой» и не осчастливим ее заглавной буквой, она как бы и не существует? Наконец, что мы и дальше, под шумок всех этих разговоров, будем ту самую великую Природу эксплуатировать, грабить, принуждать, держать в рабстве у себя - то есть у ее же ничтожнейших созданий?

Ответ на это сложен, почти невозможен. Это примерно как представить себе, как будет выглядеть мир, в котором нас (конкретного меня, Джона Смита, Улдиса Райниса, Ивана Иванова) нет. Мир до лично моего рождения и после лично моей смерти. Конечно, в нашем распоряжении рассказы родителей и старших друзей, есть фото- и видео-документация, есть письма. Ну и существует же такая вещь, как common sense, она подскажет, что ничего из ряда вон выходящего до момента лично моего появления на свет не происходило - как и не произойдет после того, как лично я этот свет покину. Иными словами, объективно мы - чисто теоретически - можем себе представить такое; но практически это очень сложно, почти невозможно. Только две вещи позволяют хотя бы приблизиться к такому пониманию (религии в расчет не беру): философия и искусство. О философии мы уже поговорили, пришло время сказать пару слов о таком искусстве, которое могло бы художественно помыслить мир без меня, тебя, без нас.

Думаю, подобное искусство возможно, хотя бы как идея, как идеал. Эта возможность заключена в самой природе художественного мышления. Если это действительно «мышление», а не автоматическое воспроизведение ремесленных навыков, искусство - да простит мне читатель очевидную банальность - представляет собой непохожего двойника философии. Суть их одна и та же: не познание, конечно, упаси боже, нет, а попытка догадаться о том мире, в котором мы существуем (или, если верить буддистам и кое-кому еще, - не существуем). Вот есть мир, а вот есть мысль о мире - философская или художественная, в данном случае неважно. Эта мысль порождается сознанием, сознание это - определенного типа. Это сознание существует в каком-то месте, в какой-то точке. Попробуем поместить эту точку за пределами нас.

Что все это значит для искусства? Первый, очевидный вариант: представить себя, мыслящего, кем-то или чем-то, кроме себя самого. Птицей, рыбой, растением, камнем. Точнее, начать художественно мыслить из точки, называемой «птицей», скажем, и так далее. Идея заманчивая - и даже, наверное, продуктивная в каком-то смысле, но она не даст нам принципиально нового мышления, принципиально нового искусства. Ведь художник будет только прикидываться булыжником или пальмой, но на самом деле он будет оставаться собой. Во всем этом есть какое-то наивное лицемерие - примерно как Лев Толстой вообразил себя старой клячей, сочиняя «Холстомера». У него ведь не животное рассказывает о своей жизни в рабстве у людей, это писатель, для убедительности накинув на плечи шкуру убитой лошади, повествует о несправедливом мире «нас», людей. Лошадь использована здесь только как прием, животное опять оказалось в рабстве у человека. Кроме человека, в мире опять ничего нет.

Но есть и другой вариант. Не прикидываться ни животным, ни растением. Но увидеть мир как совокупность отдельных вещей, отдельных феноменов, которые существуют сами по себе, вне какой-либо связи между собой. Вот феномен «человек». Вот феномен «камень». Вот феномен «лошадь». Все они находятся в одном пространстве. И это пространство есть пространство нашего мышления. Здесь мы возвращаемся к началу, к идее Пятигорского о возможности не-антропоцентричной философии. Она ведь не предполагает, что человека вообще нет. Она предполагает, что человек не является ни единственным, ни главным в точке или месте мышления. Что человек - один из многих. Эта мысль кажется мне очень важной - если не для философов (честно говоря, я ничего про них не понимаю), то для художников, для искусства как такового. Тут открывается огромная возможность - создавать художественный мир, который не «выражает что-то» (а выражает он всегда одно и то же - человека, его дела, эмоции, мысли), а просто существует. Мир есть здесь и сейчас, а в мире есть разные отдельные феномены, от камней до людей, от животных до мобильных телефонов. Феномены эти связаны только одним способом - своим существованием, не более того. Никаких иерархий и генеалогий, вроде: этот сделал это, тот породил то, оттого данный феномен выше или важнее другого. Наоборот - все равны, ибо находятся на горизонтальной плоскости. Только в таком пространстве человек перестает быть источником и мерой всех вещей. Более того, в идеале такое пространство, созданное искусством, может стать пространством нового философского мышления. У искусства появляется шанс обыграть философию на ее же поле.

Научиться такому невозможно, можно только догадаться. Догадка нередко приходит в результате смены привычного окружения, ритуалов, рутины, в результате «слома автоматизма», как сказал бы Виктор Шкловский. В этом смысле художникам очень полезно бывать в самых неподходящих вроде бы для себя местах - к примеру, в лаборатории биолога. Научное знание строится на иерархии, наверху которой находится человек, вооруженный микроскопом. У художника есть шанс превратить вертикаль в горизонталь, поместить рядом ученого, его микроскоп и растение, которое тот разглядывает. В самом наличии такого пространства уже есть шанс начать по-другому.
---------------------

Голоса из 1991: медиа, которых нам не хватает
openDemocracy
Михаил Калужский
17 August 2016

Три дня в августе 25 лет назад стали не только неожиданной победой демократии. Они напомнили о том, чем должны быть масс-медиа для жителей страны, которые неожиданно лишились доступа к новостям.

Большая компания, оставшаяся ночевать у меня дома в ночь с 18 на 19 августа, просыпалась медленно, пила кофе, лениво опохмелялась. Нам было немногим за 20, большинство из нас заканчивало Новосибирский университет, мир вокруг стремительно менялся, каждый день появлялись новые книги, новая музыка и новые перспективы. Жизнь становилась как никогда увлекательной. Мы очень много читали и бесконечно разговаривали.

Кто-то включил проводной приемник - довольно бессмысленный гаджет, источник коротких новостей и точного времени. Через некоторое время моя жена, единственный среди нас, кто прислушивался к бубнежу из пластмассовой коробки с тремя кнопками, сказала: “Кажется, Горбачева убили”. Мы выкрутили громкость на максимум. Диктор с интонациями, которые уже несколько лет как исчезли, читал заявление о нездоровье Горбачева и создании Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР. По телевизору было то же самое.

Тогда мы стали искать радиоприемник - настоящий, не подключенный к проводам из стены - который лежал где-то в кладовке. Им не пользовались уже несколько лет - с тех пор как отпала потребность в иностранных радиостанциях, а в советских масс-медиа появились настоящие новости.

Да и вообще в конце 80-х - начале 90-х телевизор и газеты стали настолько интересными, что радио незаметно ушло на периферию. В 1989 группа “Несчастный случай” сняла для телепрограммы “Взгляд” клип “Радио”: веселый и абсурдистский. Музыканты разламывали те самые проводные приемники, но пели при этом зажигательную ахинею, под которую было хорошо танцевать. Идеологического посыла в песне “Радио” не было.

Мы нашли приемник. Оказалось, что Горбачев жив, но болен, а в стране ночью поменялась власть.

Время коротких волн

Я не помню, когда в доме появился серебристо-черный приемник ВЭФ - кажется, он был всегда. Позже я узнал, что та модель, которую когда-то купили родители, была моей ровесницей. ВЭФ-12 выпускали с 1967 года.

Он, как и многие другие приемники рижского производства, отлично ловил короткие волны, а именно в этом диапазоне вещали на Советский Союз западные радиостанции. Советские масс-медиа мало что сообщали о происходящем в мире. Мой дед выписывал обе главные газеты: “Правду” и “Известия”. Они казались идентичными. Позже, когда слово “перестройка” уже было сказано, но в стране еще ничего не изменилось, рок-группа “Телевизор” в программной песне “С вами говорит телевизор” спела: “Вечер не даст ничего - / Программа все та же”.

А во времена зрелого застоя мне, новосибирскому школьнику, какое-то представление о реальности, помимо разговоров взрослых, давало сочетание “Литературной газеты”, которая писала не только о литературе, дайджеста иностранной прессы “За рубежом” и “Международной панорамы”. Но советские газеты и передачи в любом случае только помогали развить специфическое умение читать между строк.

И потому лет с 12 я осознанно слушал “голоса” - чаще всего это был “Голос Америки”, который лучше ловился и который меньше глушили. Там был джаз. Там были новости, которые хотелось слушать и которые казались невероятными: потери Советской армии в Афганистане, аресты диссидентов, военное положение в Польше, Фолклендская война в неизвестных подробностях, терроризм. Июльской ночью 1980 года “Голос Америки” сообщил о смерти Высоцкого - и конечно, на следующее утро никто из друзей мне не поверил, ведь советские радио и телевидение ничего об этом не сказали.

"Радио Свобода" предоставляло своей аудитории в СССР и других странах Восточной Европы замалчиваемые факты советской истории и современной действительности.

Не то чтобы взрослые поощряли мое увлечение уносить приемник к себе в комнату на ночь, но в семье привычка слушать запрещенные радиостанции была негласной нормой - как и критически говорить о советской власти.

Конечно, что-то не произносилось вслух, но любой эзопов язык был прозрачен и ясен. Когда бабушка, косясь на меня, говорила матери: “NN предстоит поездка за океан”, я прекрасно понимал, что NN едет не в командировку на Кубу, а эмигрирует в США. Ничего удивительного: вот наши соседи с 8 этажа много лет добивались, чтобы их выпустили съездить к родственникам в ФРГ, и уехав в гости, немедленно попросили политического убежища. Квартиру на 8 этаже с роялем и всеми атрибутами советского благополучия они просто бросили.

Мне повезло и со школой, где нравы для того времени - начала 80-х - тоже были чрезвычайно либеральны. По крайней мере, мы с некоторыми одноклассниками не боялись обсуждать услышанное по “голосам”. Найти - “поймать” - новую радиостанцию было азартным спортом и знаком доблести. Все зависело от настойчивости радиослушателя и свойств приемника. Огромный ламповый приемник, стоявший на даче, ловил китайское радио - там воспевали Хуа Гофэна и Ху Яобана даже с большей страстью, чем программа “Время” - Брежнева, а еще китайцы транслировали совсем непривычную музыку. Кто-то настраивался на частоту канадского радио.

Один мой приятель уверял, что слышал передачи на русском языке “Христианского радио Филиппин”, но я до сих пор убеждён, что это была выдумка - или ошибка, скорее всего мой знакомый настроился на “Радио Ватикана”. Жившая в Минске бабушка, когда я приехал к ней на каникулы, с изумлением рассказывала, что поймала волну “Голоса Израиля” - в европейской части СССР “голоса” были слышны куда лучше. В Новосибирске мне никогда не удавалось настроиться на “Свободу” и Deutsche Welle, и очень редко - на BBC.

Услышанными новостями обменивались, как обменивались самиздатом - политическим и литературным. Представление о том, что это попросту опасно, уходило куда-то на периферию подросткового чувства самосохранения.

Позже это легкое отношение к возможности свободно обсуждать новости, услышанные по ночам, изменило мою жизнь радикально. После школы я поступил в медицинский институт, где продолжал делиться услышанными по “Голосу Америки” вестями из Афганистана и Польши: шел 1984 год. Некоторые из однокурсников с удовольствием включались в обсуждение. Один из них оказался штатным стукачом, и моя медицинская карьера закончилась сдачей зачета по анатомии костей. Уже в ноябре меня исключили из комсомола и института с формулировкой “за нарушение норм социалистического общежития, выразившееся в попытках враждебной буржуазной пропаганды”.

Моя привязанность к ВЭФ-12 от этого не стала меньше. Но тогда я не знал, что уже через четыре года цензура в СССР практически исчезнет и западные радиостанции перестанут глушить. В Новосибирске на базе глушилки - “радиостанции № 3” в августе 1991 года начала вещать первая частная телекомпания.

Возвращение радио

В утро путча ВЭФ-12 работал отлично. Его антенна разваливалась, но кто-то догадался сунуть в гнездо металлическую проволоку, а другой ее конец примотать к стояку батареи. Было хорошо слышно, не то что за десять лет до этого.

В течение часа от “Голоса Америки”, BBC и “Свободы” мы узнали про Горбачева в Форосе, про танки, идущие на Москву, про москвичей, которые собираются у памятника Юрию Долгорукому и у Белого дома.

Но хотелось узнать, что происходит в Новосибирске. Об этом тоже говорил приемник - но уже на местных волнах, в самой популярной передаче областного радио “Микрофорум”. Эта информационно-аналитическая программа была классическим продуктом гласности. Ее создали несколько молодых журналистов еще в марте 1987 года, и она жила в том же эфире, что и официозные новости и сводки о надоях. Днем 19 августа “Микрофорум” сообщил, что группа депутатов городского совета от фракции “Демократическая ориентация” проводит митинг против ГКЧП вечером 20 августа на площади у самой большой в городе библиотеки.

Что происходило с большинством местных масс-медиа, было совсем не понятно, и этот сумбур был естественным продолжением общенационального политического хаоса. Вечером не вышла в эфир главная новостная программа областного телевидения, “Панорама”, которую трудно было заподозрить в симпатиях к демократам. Считавшаяся демократической газета “Вечерний Новосибирск” неожиданно опубликовала обращение ГКЧП.

Новосибирский городской совет депутатов объявил о поддержке Ельцина, отказе подчиняться приказам путчистов и поднял над зданием нынешней мэрии триколор. Областной совет политических заявлений не делал, призывал к спокойствию и сообщал, что главное - уборка урожая. “Наука в Сибири” - орган Сибирского отделения Академии наук вышла с белым пятном на первой полосе, и можно было только гадать, какой именно материал не захотели или не смогли поставить туда журналисты из Академгородка. Позже говорили, что редактор в последний момент снял осуждавшее ГКЧП заявление российских властей.

Две газеты, комсомольская “Молодость Сибири” и независимая “Сибирская газета”, решили выпускать совместные экстренные номера - в том числе и для того, чтобы сообщать о решениях горсовета, но типография, принадлежащая областным и партийным властям, отказалась их печатать. “Молодёжке” и “Сибирской” пришлось вернуться к традициям самиздата: 20 и 21 августа они выпустили полулегально отпечатанные в типографии какого-то НИИ два двухполосных специальных номера.

Радикальнее всех поступил первый новосибирский таблоид “Красный проспект”, в котором работало несколько журналистов с диссидентским прошлым. “Красный проспект” каждые несколько часов выпускал листовки с обновлениями собранной по разным каналам информации - местной и общесоюзной.

Возвращение листовок

19 августа на улицах ничего особенного не происходило, но начали собираться в самом центре, на площади Ленина. На следующий день, когда мы большой компанией пошли на митинг “против ГКЧП”, то увидели стоявших на перекрестках солдат внутренних войск.

Многие прохожие подходили к ним и расспрашивали, что происходит. Солдат, с которым разговаривали мы, смущался, говорил, что он военный регулировщик, что скоро должна пройти техника, что он ничего не знает. У нас был с собой маленький приёмник, мы дали ему немного послушать. Солдат поблагодарил, но сказал, что должен выполнить приказ.

Позже появилась военная техника и грузовики с солдатами, но колонна не свернула к центру и уехала куда-то к северной части города. Группа молодых людей пошла пикетировать расположенный на центральной улице Новосибирска штаб Сибирского военного округа. Мы отправились на митинг, который оказался многочисленным. Там, кроме призывов свергнуть путчистов и поддержать Ельцина, зачитывались новости из Москвы и других городов. Информации по-прежнему было мало.

Следующий день, 21 августа, проходил у приемника и в обзвоне друзей. Что будет, если путчисты победят? Военное положение? Снова цензура? Тогда точно будет нужно эмигрировать. Или все же будет не так жестко, как до перестройки? Впрочем, к вечеру стало понятно, что ГКЧП проигрывает и войска уходят из Москвы.

Утром 22 августа телевизор уже показывал возвращение Горбачева из крымского плена в Москву, а двоюродный дедушка из Ленинграда, которому я позвонил поздравить с днем рождения, кричал в трубку: ”Какой день рождения, о чем ты?! Тут у нас такое! Собчак флотом командует!” У пожилого родственника, очевидно, тоже была нехватка информации, но не было привычки слушать “голоса”.

22 августа в Новосибиске было пасмурно. Главная площадь города, имени Ленина, была закрыта для транспорта - там проходил многотысячный митинг в поддержку победивших путч российских властей.

Репортаж о московском “митинге победителей” и похоронах погибших Усова, Комаря и Кричевского мы смотрели по первому каналу советского телевидения. Те, кто не отрывался от новостей эти три дня, вернулся к обыденной жизни. Сигареты были по-прежнему в дефиците, у пивных киосков стояли очереди, через неделю начинался учебный год - мой последний курс в университете.

ВЭФ-12 было решено хранить вечно. Проводной приемник на всякий случай мы тоже решили не отключать.

После новостей

Последний раз пластмассовая коробка проводного радио сообщила новости, которые заставили снова включить ВЭФ-12, в октябре 1993 года. Но, честно говоря, на короткие волны мы настраивались больше из любопытства, чем из необходимости.

К осени 1993 наступила уже совсем другая информационная эпоха, а еще через пару лет она получила новую технологическую базу. Дальше начинается история интернета и мобильной связи.

Воспоминания о том, как мы прислушивались к рижскому радиоприемнику в августе 1991 года, могли бы остаться сентиментальным мемуаром, каких много появится на этой неделе. О молодости, которая прошла, и об истории, которая закончилась. Но опыт поиска информации оказывается сегодня гораздо более актуальным, чем можно было предположить тогда, в 1991 году, когда путч провалился, а журналистика вроде бы появилась.

Казалось бы, аналогии бессмысленны. Даже авторитарная Россия образца 2016 года в тысячи раз более открыта, чем брежневский СССР. С “глушилками” эпохи интернета легко бороться анонимайзерами. Потребности в скрытой информации нет: она проникает благодаря многочисленным СМИ и блогерам.

Жители бывшего СССР лучше знают иностранные языки, а функции еженедельника “За рубежом” эффективнее выполняет обновляемый по несколько раз в день сайт ИноСМИ. Количество русскоязычных СМИ за границей России огромно, и даже если не считать сайты и газеты, ориентированные на эмигрантскую аудиторию, то их число не сопоставимо с “голосами”, вещавшими когда-то на СССР.

Новостей много. Но каналы их передачи транслируют удручающе малое количество точек зрения. И представляя себе читателя, для которого работаю, я думаю о человеке из условного Новосибирска, которому нужны те самые “альтернативные источники информации”. Сегодня это альтернативные источники интерпретации. Потребность в них становится все больше.
---------------------

Карл Густав Юнг: «Я знаю, что демоны существуют»
Психология Psychologies

Это интервью основателя аналитической психологии было опубликовано в швейцарской газете Die Weltwoche 11 мая 1945 года, через четыре дня после капитуляции немецкой армии в Реймсе. Его заголовок - «Обретут ли души мир?» - актуален до сих пор.

Die Weltwoche: Не считаете ли вы, что окончание войны вызовет громадные перемены в душе европейцев, особенно немцев, которые теперь словно пробуждаются от долгого и ужасного сна?

Карл Густав Юнг: Да, конечно. Что касается немцев, то перед нами встает психическая проблема, важность которой пока трудно представить, но очертания ее можно различить на примере больных, которых я лечу. Для психолога ясно одно, а именно то, что он не должен следовать широко распространенному сентиментальному разделению на нацистов и противников режима. У меня лечатся два больных, явные антинацисты, и тем не менее их сны показывают, что за всей их благопристойностью до сих пор жива резко выраженная нацистская психология со всем ее насилием и жестокостью.

Когда швейцарский журналист спросил фельдмаршала фон Кюхлера (Георг фон Кюхлер (1881-1967) руководил вторжением в Западную Польшу в сентябре 1939 г. Он был осужден и приговорен к тюремному заключению как военный преступник Нюрнбергским трибуналом) о зверствах немцев в Польше, тот негодующе воскликнул: «Извините, это не вермахт, это партия!» - прекрасный пример того, как деление на порядочных и непорядочных немцев крайне наивно. Все они, сознательно или бессознательно, активно или пассивно, причастны к ужасам.

Они ничего не знали о том, что происходило, и в то же время знали.

Вопрос коллективной вины, который так затрудняет и будет затруднять политиков, для психолога факт, не вызывающий сомнений, и одна из наиболее важных задач лечения заключается в том, чтобы заставить немцев признать свою вину. Уже сейчас многие из них обращаются ко мне с просьбой лечиться у меня. Если просьбы исходят от тех «порядочных немцев», которые не прочь свалить вину на пару людей из гестапо, я считаю случай безнадежным. Мне ничего не остается, как предложить им анкеты с недвусмысленными вопросами типа: «Что вы думаете о Бухенвальде?» Только когда пациент понимает и признает свою вину, можно применить индивидуальное лечение.

Но как оказалось возможным, чтобы немцы, весь народ, попали в эту безнадежную психическую ситуацию? Могло ли случиться подобное с какой-либо другой нацией?

Позвольте сделать здесь небольшое отступление и наметить в общих чертах мою теорию относительно общего психологического прошлого, предшествовавшего национал-социалистической войне. Возьмем за отправную точку небольшой пример из моей практики.

Однажды ко мне пришла женщина и разразилась неистовыми обвинениями в адрес мужа: он сущий дьявол, он мучит и преследует ее, и так далее и тому подобное. В действительности этот человек оказался вполне добропорядочным гражданином, невиновным в каких-либо демонических умыслах.

Откуда к этой женщине пришла ее безумная идея? Да просто в ее собственной душе живет тот дьявол, которого она проецирует вовне, перенося собственные желания и неистовства на своего мужа. Я разъяснил ей все это, и она согласилась, уподобившись раскаявшейся овечке. Казалось, все в порядке. Тем не менее именно это и обеспокоило меня, потому что я не знаю, куда пропал дьявол, ранее соединявшийся с образом мужа.

Совершенно то же самое, но в больших масштабах произошло в истории Европы. Для примитивного человека мир полон демонов и таинственных сил, которых он боится. Для него вся природа одушевлена этими силами, которые на самом деле не что иное, как его собственные внутренние силы, спроецированные во внешний мир.

Христианство и современная наука дедемонизировали природу, что означает, что европейцы последовательно вбирают демонические силы из мира в самих себя, постоянно загружая ими свое бессознательное. В самом человеке эти демонические силы восстают против кажущейся духовной несвободы христианства. Демоны прорываются в искусство барокко: позвоночники изгибаются, обнаруживаются копыта сатира. Человек постепенно превращается в уробороса, уничтожающего самого себя, в образ, с древних времен символизирующий человека, одержимого демоном. Первый законченный пример этого типа - Наполеон.

Немцы проявляют особенную слабость перед лицом этих демонов вследствие своей невероятной внушаемости. Это обнаруживается в их любви к подчинению, в их безвольной покорности приказам, которые только иная форма внушения. Это соответствует общей психической неполноценности немцев, как следствие их неопределенного положения между Востоком и Западом. Они единственные на Западе, кто при общем исходе из восточного чрева наций оставались дольше всех со своей матерью. В конце концов они отошли, но прибыли слишком поздно.

Поэтому немцев глубоко терзает комплекс неполноценности, который они пытаются компенсировать манией величия: «Am deutschen Wesen soll die Welt genesen» (Приблизительный перевод: «Немецкий дух спасет мир». Это нацистский лозунг, заимствованный из поэмы Эммануэля Гейбеля (1815-1884) «Признание Германии». Строки из Гейбеля стали известны с тех пор, как их процитировал Вильгельм II в своей речи в Мюнстере в 1907 году), - хотя они не чувствуют себя слишком удобно в собственной шкуре!

Это типично юношеская психология, которая проявляется не только в чрезвычайном распространении гомосексуальности, но и в отсутствии образа anima в немецкой литературе (великое исключение составляет Гете). Это обнаруживается также в немецкой сентиментальности, которая в действительности не что иное, как жестокосердие, бесчувственность и бездушие.

Все обвинения в бездушии и бестиальности, с которыми немецкая пропаганда нападала на русских, относятся к самим немцам. Речи Геббельса не что иное, как немецкая психология, спроецированная на врага. Незрелость личности ужасающим образом проявилась в бесхарактерности немецкого генерального штаба, мягкотелостью напоминающего моллюска в раковине.

Германия всегда была страной психических катастроф: Реформация, крестьянские и религиозные войны. При национал-социализме давление демонов настолько возросло, что человеческие существа, подпав под их власть, превратились в сомнамбулических сверхчеловеков, первым среди которых был Гитлер, заразивший этим всех остальных. Все нацистские лидеры одержимы в буквальном смысле слова, и, несомненно, не случайно, что их министр пропаганды был отмечен меткой демонизированного человека - хромотой. Десять процентов немецкого населения сегодня безнадежные психопаты.

Вы говорите о психической неполноценности и демонической внушаемости немцев, но как вы думаете, относится ли это также к нам, швейцарцам, германцам по происхождению?

Мы ограждены от этой внушаемости своей малочисленностью. Если бы население Швейцарии составляло восемьдесят миллионов, то с нами могло бы произойти то же самое, поскольку демонов привлекают по преимуществу массы. В коллективе человек утрачивает корни, и тогда демоны могут завладеть им.

Поэтому на практике нацисты занимались только формированием огромных масс и никогда - формированием личности. И также поэтому лица демонизированных людей сегодня безжизненные, застывшие, пустые. Нас, швейцарцев, ограждают от этих опасностей наш федерализм и наш индивидуализм. У нас невозможна такая массовая аккумуляция, как в Германии, и, возможно, в подобной обособленности заключается способ лечения, благодаря которому удалось бы обуздать демонов.

Но чем может обернуться лечение, если его провести бомбами и пулеметами? Не должно ли военное подчинение демонизированной нации только усилить чувство неполноценности и усугубить болезнь?

Сегодня немцы подобны пьяному человеку, который пробуждается наутро с похмелья. Они не знают, что они делали, и не хотят знать. Существует лишь одно чувство безграничного несчастья. Они предпримут судорожные усилия оправдаться перед лицом обвинений и ненависти окружающего мира, но это будет неверный путь. Искупление, как я уже указывал, лежит только в полном признании своей вины. «Mea culpa, mea maxima culpa!» (Моя вина, моя большая вина (лат.).)

В искреннем раскаянии обретают божественное милосердие. Это не только религиозная, но и психологическая истина. Американский курс лечения, заключающийся в том, чтобы провести гражданское население через концентрационные лагеря, чтобы показать все ужасы, совершенные там, - совершенно правильный путь.

Однако невозможно достичь цели только моральным поучением, раскаяние должно родиться внутри самих немцев. Возможно, что катастрофа выявит позитивные силы, что из этой погруженности в себя возродятся пророки, столь характерные для этих странных людей, как и демоны. Кто пал так низко, имеет глубину.

Вероятно, католическая церковь соберет богатый улов душ, поскольку протестантская церковь переживает сегодня раскол. Есть известия, что всеобщее несчастье пробудило религиозную жизнь в Германии: целые общины преклоняют по вечерам колени, умоляя Господа спасти от антихриста.

Тогда можно надеяться, что демоны будут изгнаны и новый, лучший мир поднимется на руинах?

Нет, от демонов пока не избавиться. Это трудная задача, решение которой в отдаленном будущем. Теперь, когда ангел истории покинул немцев, демоны будут искать новую жертву. И это будет нетрудно. Всякий человек, который утрачивает свою Тень, всякая нация, которая уверует в свою непогрешимость, станет добычей.

Мы испытываем любовь к преступнику и проявляем к нему жгучий интерес, потому что дьявол заставляет забыть о бревне в своем глазу, когда мы замечаем соринку в глазу брата, и это способ провести нас. Немцы обретут себя, когда примут и признают свою вину, но другие станут жертвой одержимости, если в своем отвращении к немецкой вине забудут о собственных несовершенствах.

Мы не должны забывать, что роковая склонность немцев к коллективности в неменьшей мере присуща и другим победоносным нациям, так что они также неожиданно могут стать жертвой демонических сил. «Всеобщая внушаемость» играет огромную роль в сегодняшней Америке, и насколько русские уже зачарованы демоном власти, легко увидеть из последних событий, которые должны несколько умерить наше мирное ликование.

Наиболее разумны в этом отношении англичане: индивидуализм избавляет их от влечения к лозунгам, и швейцарцы разделяют их изумление перед коллективным безумием.

Тогда мы должны с беспокойством ожидать, как проявят себя демоны в дальнейшем?

Я уже говорил, что спасение заключается только в мирной работе по воспитанию личности. Это не так безнадежно, как может показаться. Власть демонов огромна, и наиболее современные средства массового внушения - пресса, радио, кино etc. - к их услугам. Тем не менее христианству было по силам отстоять свои позиции перед лицом непреодолимого противника, и не пропагандой и массовым обращением - это произошло позднее и оказалось не столь существенным, - а через убеждение от человека к человеку. И это путь, которым мы также должны пойти, если хотим обуздать демонов.

Трудно позавидовать вашей задаче написать об этих существах. Я надеюсь, что вам удастся изложить мои взгляды так, что люди не найдут их слишком странными. К несчастью, это моя судьба, что люди, особенно те, которые одержимы, считают меня сумасшедшим, потому что я верю в демонов. Но это их дело так думать.

Я знаю, что демоны существуют. От них не убудет, это так же верно, как то, что существует Бухенвальд.

Источник: перевод интервью Карла Густава Юнга «Werden die Seelen Frieden finden?» на сайте gestaltterapija.lv
Текст: Подготовила Дарья Громова
---------------------

Виктор Франкл: «Вина может быть только личной»
Психология Psychologies

Австрийский психолог Виктор Франкл рассуждает о личной и коллективной вине и о достоинстве человека

Для Виктора Франкла вопрос вины человека за совершенное зло, и в частности за преступления во время Второй мировой войны, не был умозрительным. Знаменитый психиатр остался в Вене и в 1942 году вместе со своими близкими был отправлен в концентрационный лагерь. Его родители и жена погибли там.

Франкл выжил и в первые годы после освобождения выпустил несколько книг, в которых разработал учение о стремлении к смыслу как главной движущей силе жизни человека. Он также много размышлял о личной и коллективной ответственности за преступления. Мы собрали несколько цитат психолога об этом.

* «Вина может быть только личной - вина в том, что сделал я сам или чего я делать не стал! Но я не могу быть виновен в том, что сделали другие люди, будь они даже мои отцы или деды. Внушать же австрийцам, которым сегодня от 20 до 50 лет, некоторую, так сказать, «коллективную вину»… я считаю преступным и безумным».

* «Если существует нечто вроде коллективной ответственности, она может быть только планетарного масштаба. Пусть одна рука не возомнит о себе много из-за того, что не ее, а другую руку поразила опухоль; ведь болеет всегда только целый организм. И так же другие нации пусть не радуются тому, что не они, а немецкая нация подпала под влияние национал-социализма, ибо тогда было больным все человечество».

* «Обладание ответственностью составляет достоинство человека, достоинство каждого отдельного человека. И всегда только от отдельного человека зависит, попирает ли он ногами это достоинство или сохраняет его в себе. Так же, как последнее составляет личную заслугу человека, так первое составляет его личную вину».

* «Разумеется, в человеке существуют агрессивные импульсы, интерпретируем ли мы их как наследие, доставшееся нам от до-человеческих предков, или как нечто реактивное в духе психодинамических теорий. Однако агрессивные импульсы никогда не существуют per se, а всегда как нечто, по отношению к чему человек должен занять определенную позицию, по отношению к чему он постоянно занимает определенную позицию, выбирает ли он отождествление себя с ними или отделение себя от них.

В этом случае значимо личное отношение к безличным агрессивным импульсам, а не сами эти импульсы… Фатализм, происходящий от преимущественного внимания к агрессивным импульсам… превращает их в алиби, в оправдание ненависти. Человек не перестанет ненавидеть, пока его учат, что ненависть создается импульсами и механизмами. Но это он сам ненавидит!»

Когда вина может быть коллективной

С течением времени Франкл признал, что все же бывают ситуации, когда вина или ответственность может быть коллективной:

«Вина за вступление в некоторый коллектив. Здесь налицо личное решение, вследствие которого человек становится до известной степени также лично совиновным, например, если некая партия совершила преступления, предусмотренные ее программой. Однако при вступлении в партию в каждом отдельном случае нужно проверять, насколько человек подвергался давлению, не поступил ли он по принуждению, не по своей воле.

Решать, кто, когда и какую ответственность несет - это, конечно, «вопрос деликатный». Во всяком случае, право осуждать другого принадлежит только тому, кто сам про себя может доказать, что сам бы он поступил иначе. Только тот, кто сам предпочел оказаться в концлагере, нежели поддаться чужому давлению,- только тот, собственно, может переломить шпагу над тем, кто сдался».

Виктор Франкл (1905-1997)
Психолог, психотерапевт, основатель логотерапии, автор книги «Сказать жизни «да!». Психолог в концлагере» (Альпина нон-фикшн, 2015), которую надиктовал за 9 дней вскоре после освобождения.

Текст: Подготовила Алла Ануфриева
---------------------

Как устроена память о блокаде
«Теории и практики»
Лев Лурье
16 сентября 2019

С 8 сентября 1941 года по 27 января 1944-го продолжалась блокада Ленинграда. О том, как она началась и как мы ее помним, - в лекции историка, писателя и краеведа Льва Лурье.

(«Блокада»
Лекция. 26 августа 2019, киностудия «Лендок».)

Лев Лурье
Российский историк, петербургский краевед, писатель

Три самые страшные гуманитарные катастрофы в истории XX века - это холокост (шесть миллионов жертв), Ленинградская блокада (вероятнее всего, 1 миллион 200 тысяч погибших) и геноцид армян (700 тысяч человек). Количество жертв во время блокады - больше, чем число погибших во всех крупных городах за всю Вторую мировую войну. Даже если учесть погибших в Хиросиме и Нагасаки, Лондоне, Варшаве, Мурманске, Сталинграде и остальных городах-жертвах, то все равно этой цифры не достичь.

Ленинградская трагедия феноменальна, но при этом не пережита как феноменальная.

В Европе и Израиле огромное количество музеев посвящены теме холокоста. В Ереване большое значение имеет памятник геноциду. В Санкт-Петербурге ничего подобного нет. И это имеет колоссальное значение для живших и живущих здесь, потому что то, что не выражено в сознании, уходит в подсознание, и эта невыраженная часть наследуется. Наши мамы и папы недостаточно нам рассказывали - но они не знали, как об этом говорить, не было такого общего языка. Речь пойдет как раз о том, почему его не было и что его заменяло.

---Быстрое наступление

22 июня 1941 года началась операция «Барбаросса». По первоначальному плану главным и самым быстрым должно было быть наступление группы армий «Север», которая должна была соединиться с финнами в районе Ленинграда. Во главе группы армий «Север» стоял генерал, позже маршал, фон Лееб - участник всех войн, в которых принимала участие Германия в XX веке, очень опытный человек, выпустивший классический учебник по позиционной обороне («Оборона», «Die Abwehr». - Прим. T&P), - даже наши командиры Генштаба обучались по его методе. Так что наступление на Ленинград возглавил главный специалист по обороне, и это оказалось как нельзя кстати: под Ленинградом немцы не наступали, а именно оборонялись, и делали это достаточно хорошо в течение всего срока блокады - благодаря укреплениям, построенным по проектам фон Лееба.

Другим нашим противником была Финляндия во главе с Маннергеймом. Недавно вышла статья Мединского, в которой он восхваляет Сталина за подписание договора о ненападении с фашистской Германией. С точки зрения министра культуры, пакт Молотова - Риббентропа поспособствовал нашей победе: если бы договор не был заключен, то немцы напали бы на нас, будучи союзниками Финляндии, с расстояния в 50 метров (тогда граница проходила по реке Сестре). Но как человек, что-то понимающий в истории Финляндии, могу сказать, что союз с Гитлером был для Маннергейма кошмаром. Он хотел союзничать с англичанами и французами, поэтому если бы не был заключен договор с фашистской Германией, то Финляндия была бы нашим союзником с самого начала войны и северным границам СССР ничего не угрожало бы. В результате же договора о ненападении и советско-финской войны Финляндия стала союзником фашистской Германии, но довольно условным: во время наступления финны дошли ровно до старой границы и больше никаких действий не предпринимали, сколько бы Гитлер их ни побуждал. Об армии, которая стояла против финнов, на фронте даже была поговорка: «В мире не воюют три армии - шведская, турецкая и 23-я советская».

Наступление было чрезвычайно быстрым. Немцы взяли Таллин, одна армия повернула в сторону Сосновой поляны, другая выступила с невероятной скоростью по Киевскому шоссе. В начале июля без боя был сдан Псков, полностью разрушен Новгород. Затем немцы подошли к Луге. Оборона Лужского рубежа - один из мифов, который нам внушали. Там действительно были оборонительные укрепления, но немцы их преодолели без особого труда. 8 сентября группировка немецких мотоциклистов взяла Шлиссельбург, и началась блокада Ленинграда. Все это произошло так быстро, что о захвате Шлиссельбурга Жданов узнал не от представителя войсковой разведки, а от бухгалтерши из Романовки.

Если и был какой-то шанс на победу Германии, то как раз 8-9 сентября 1941 года. Если бы немцы переправились на северный берег Невы и соединились бы с финнами, не было бы никакой «Дороги жизни». Но, опьяненные успехом, они этого не сделали, а уже на следующий день красноармейцы заняли Орешек.

---Начало блокады

8 сентября началась блокада. Все это время руководителем Ленинграда оставался Андрей Жданов. В город быстро прибыл первый заместитель наркома внутренних дел Всеволод Меркулов, командующий осуществлением плана «Д». Ленинград заминировали, и, если бы немцы прорвали оборону, его начали бы подрывать по частям. Постепенно идея немцев о взятии города изменилась. Советская военная тактика была тактикой «выжженной земли», когда страданию мирного населения не придавалось большого значения. И Гитлер, конечно, это знал. Было понятно, что Ленинград будет сопротивляться, и фюрер решает не брать город, а окружить его. Тогда все население умрет от голода, холода и периодических обстрелов. А если люди попытаются прорвать линию фронта и сдаться, следует стрелять. Верующий католик фон Лееб пишет, что стрельба по мирному населению понизит моральный уровень солдат вермахта, поэтому нужно использовать эсэсовцев, которые для этого и созданы. Таким образом, население Ленинграда было обречено, и все, что произошло, - это выполнение плана, заранее придуманного немецким командованием.

Существует легенда о непобедимости маршала Жукова. Командующим Ленинградским фронтом вместо Ворошилова его действительно назначили уже в критический момент, 11 сентября 1941 года. Но на самом деле никаких больших успехов Жуков здесь не одержал. Именно при нем оставили Петергоф, Павловск и осуществили ряд неудачных десантов - петергофский, шлиссельбургский, два стрельнинских и др. После чего Жуков, стабилизировавший фронт, отправился под Москву, где одержал знаменитую победу.

Причину, по которой Красная армия могла воевать, но почему-то проигрывала, хорошо иллюстрирует история танкиста Зиновия Колобанова. Кадровый офицер Красной армии, участник советско-финской войны, представленный к званию Героя СССР. В марте 1940 года он был капитаном и командовал танковым батальоном, оказавшимся на противоположном от финнов берегу, когда объявили перемирие. Армии стали коммуницировать: финны получили водку, а русские - финские деликатесы. За это Колобанова разжаловали и отдали под суд. К счастью, он не оказался в лагере, но начал войну уже лейтенантом и со своей ротой танков пошел защищать Гатчину. В конце августа 1941 года, за несколько дней до начала блокады, Зиновий Колобанов установил рекорд СССР по количеству уничтожения танков в одном бою: его экипаж подбил все 22 танка неприятеля. Через неделю танкист получил серьезное ранение и до 1944 года провалялся в госпиталях, затем снова вышел капитаном и в составе 1-го Белорусского фронта вошел в Берлин. Но во время взятия германской столицы солдат из его полка сбежал в зону английской оккупации, и Колобанова вновь разжаловали.

Гатчинские депутаты и журналисты обращались в разные инстанции с просьбой присвоить еще живому Колобанову (он умер в 1994 году) звание Героя СССР, но никому это так и не удалось. В Гатчине остался лишь маленький памятник на месте боя, в Белоруссии есть орден Колобанова, но у нас ничего этого нет. А ведь именно благодаря тому, что в 1944 году у нас появилось много таких Колобановых, мы стали наступать быстрее, чем немцы в начале войны.

---125 граммов

Во время блокады в Ленинграде умирало от 7 до 12 тысяч человек в день. Трупы невозможно было захоронить, поэтому их складывали в определенных местах - например, напротив Мариинской больницы, - а затем постепенно вывозили на кладбища. Существовало людоедство - в основном этим занимались люди, которые не выдерживали голода и срезали мясо с покойников. В городе не было канализации, воды, электричества, не ходил транспорт, было только радио.

На паек в те самые 125 граммов хлеба, выдававшихся иждивенцам, выжить было нельзя. Даже 250 граммов, которые давали рабочим, - тоже на грани жизни и смерти. Поэтому спаслись те, кто имел какие-то запасы еды и лишние вещи, пригодные для обмена на продовольствие. Все остальные были обречены. Однако главным достижением руководства стало решение о проложении «Дороги жизни». Ленинградцев спасла Ладога.

Из-за неравномерного распределения ресурсов люди воровали - больше всего, конечно, как раз на «Дороге жизни». Там были целые цепочки мафии, которые крали приходящие продукты и ссылали их в тайные склады. Понятно, что никто из занимающихся торговлей и общественным питанием от голода не умирал.

Существует не до конца исследованный вопрос о привилегиях во время блокады - все эти легенды о ром-бабах в Смольном. Думаю, там действительно были и ром-бабы, и пирожные. Но смысл в том, что эти три шоколадки, которые съел Жданов, никого не спасли бы.

Еще одной проблемой для горожан стал страшный холод - кроме продуктов, нужно было где-то найти еще и дрова. Ленинградцев спасли буржуйки. Жилыми в основном были нижние этажи домов, так как нужно было таскать воду, а лифты не работали. Верхние этажи оставались за покойниками.

Несмотря на то что эвакуация по «Дороге жизни» считается успешной, есть вопрос, который всегда обсуждается в связи с ленинградским блокадным руководством, - дата начала эвакуации. Если бы она началась в ноябре, а не 21 января, вероятно, было бы спасено еще 300 тысяч человек. Но оборонная промышленность требовала цветных металлов: в город ввозили продовольствие взамен на металл и готовую продукцию ленинградских предприятий. Решение о вывозе детей и женщин было принято, по докладной записке Анастаса Микояна, 21 января 1942 года. Большинство предков современных петербуржцев остались живы именно благодаря этой эвакуации.

---Миф о «героической обороне»

Меня всегда волновало, как возникло выражение «героическая оборона». Само по себе клише уже существовало: в 1942-1943 годах в Смольном его взяли из времен Гражданской войны. Почему меня волнует это выражение? Потому что невозможно «героически» оборонять то, что противник брать не собирается. Кроме того, действия Ленинградского фронта чаще были атакующего характера. То есть это было героическое наступление 1941-1944 годов. Предприняли как минимум пять попыток прорвать блокаду, поначалу они заканчивались огромными потерями.

Блокадный миф создавался уже во время самой блокады. Никто не говорил с людьми о том, что с ними происходит.

И хотя задача радио в том, чтобы говорить людям правду, однако единственной правдой, которую сообщал Ленрадиокомитет, был звук метронома. Все остальное - это пересказанные статьи из «Правды», выдуманные героические байки.

В 1942 году смонтировали фильм «Оборона Ленинграда», снятый блокадными операторами. Его посмотрели Андрей Жданов, Петр Попков и другие, но руководству города фильм не понравился, показался очень мрачным. И к 1944 году сформировалась идея о ленинградцах, героически обороняющих город ради родной советской власти. Сталин был человеком подозрительным, но, видя, как полумертвый город без указаний Москвы одерживает победу, понимал, что людям, управляющим Ленинградом, можно доверять.

С 1944 года начинается большой подъем для Ленинграда: он входит в четверку городов-героев, Ленинградская партийная организация становится главным кадровым резервом ЦК. Жданов возвращается в Москву, перед этим заключив мирный договор с Финляндией. Потом из Ленинграда в Москву перебирается Алексей Кузнецов. Реально руководил городом и переписывался со Сталиным именно он: Жданов был человеком робким и больным, у него был диабет, проблемы с сердцем, и поэтому он не вылезал из бомбоубежища Смольного и честно говорил, что боится бомбежек. В 1945 году Кузнецова тоже повысили и дали ему должность первого секретаря Ленинградского обкома и горкома. Однажды Кузнецов сказал, что героизм Ленинградской обороны можно сравнить только с обороной Трои. Возникла мысль о том, что ленинградцы - особые люди, потому что выдержали такие трудности.

Затем у Кузнецова появилась идея создания коммунистической партии РСФСР, которая не нравилась Сталину по разным причинам. По рациональным: мы помним, как распался Советский Союз из-за образования независимой России. Сильная Россия в конструкции СССР становится вторым центром, не менее важным, чем сам СССР. Причина иррациональная - все та же подозрительность Сталина, особенно в отношении всяких группировок, а в случае с Ленинградом это были люди, объединенные одним вождем: сначала Ждановым, затем Кузнецовым, - и с единой идеологией русского национализма (мы пашем, теряем людей, а выигрывают другие союзные народы).

В этом году юбилей «Ленинградского дела», когда все ленинградское руководство было уничтожено. Сначала большевики убрали всех, кто произвел Октябрьскую революцию, а потом всех, кто руководил обороной Ленинграда. Пришедшее им на смену руководство предпочитало уже не возвышать блокаду - мол, все обороны одинаково героические.

---Память

Некоторые изменения в отношении памяти о блокаде произошли при поколении Брежнева. Оно воевало и хотело как-то об этом вспомнить. Произошла частичная реабилитация Жукова, и появились главные памятники обороны Ленинграда - «Зеленый пояс славы» и «Мать-Родина» на Пискаревском кладбище. Но, к сожалению, в то время уже начали уходить блокадники, и все попытки написать правдивую историю были тщетны. Пока в 1975 году Даниил Гранин и Алесь Адамович не написали знаменитую «Блокадную книгу». Несмотря на то что Гранин - фигура довольно неоднозначная (он был партийным человеком и участвовал в изгнании Бродского из Союза писателей), вместе с Адамовичем они провели большую журналистскую работу. Книгу выпустили в Москве, и хотя выкинули почти треть, описывавшую ужасы, авторам все равно удалось поменять отношение к блокаде.

Важнейший перелом в изучении блокады Ленинграда происходит на наших глазах. За последние 30 лет издали больше воспоминаний и документов, чем за все предыдущие годы. Прежде всего я посоветовал бы прочесть три книги.

Во-первых, монографию Никиты Ломагина «Неизвестная блокада»: автор руководствовался двумя комплексами источников - данными разведки армий группы «Север» и донесениями НКВД.

Во-вторых, книгу Сергея Ярова «Блокадная этика» - в ней большое количество дневников и интервью, огромное внимание уделяется психологии блокадного человека, тому, как люди меняли себя, чтобы выжить.

Наконец, могу рекомендовать монографию Геннадия Соболева - блокадника, написавшего трехтомный труд, в котором есть и экономика блокадного города, и психология его жителей, и многое другое.

Блокадная комната, которую придумала Ольга Берггольц, появилась только в 1953 году. В 1989 году директор Музея истории Петербурга в Петропавловской крепости Людмила Белова основала маленький музей, посвященный блокаде. Больше всего он напоминает ленинскую комнату: там висит набор каких-то дурно выполненных портретов и большое количество оружия. В начале 2019 года Владимир Путин выделил деньги на строительство музейного комплекса блокады. В конкурсе выиграл архитектурный проект, сделанный «Студией 44» Никиты Явейна.

Знаете, есть такой народный герой, который плачет на свадьбе и хохочет на похоронах. Мне кажется, это Смольный, который не умеет ни веселиться, ни скорбеть. И когда во время 75-й годовщины блокады (27 января 2019 года. - Прим. T&P) я вижу раздачу гречневой каши, разодетых в военную форму детей и пляски, мне кажется, что я нахожусь среди сумасшедших.

---Литература

Гранин, Адамович. Блокадная книга. М.: Эксмо, 2014.
Ломагин Н. Неизвестная блокада. СПб.: Нева, 2004.
Островская С. Дневник. М.: Новое литературное обозрение, 2018.
Соболев Г. Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга первая: июнь 1941 - май 1942. СПб.: Издательский дом Санкт-Петербургского государственного университета, 2017.
Соболев Г. Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга вторая: июнь 1942 - январь 1943. СПб.: Издательский дом Санкт-Петербургского государственного университета, 2017.
Соболев Г. Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга третья. Январь 1943 - январь 1944. СПб.: Издательский дом Санкт-Петербургского государственного университета, 2018.
Яров С. Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде 1941-1942 гг. М.: Центрполиграф, 2012.
--------------------

«Ад, пронизанный особым, не вполне понятным мне светом»
Журнал ЗВЕЗДА
БЛОКАДА

К 100-летию Даниила Гранина и 40-летию выхода «Блокадной книги»

<...>

В архиве Д. Гранина сохранены письма, которые без преувеличения можно назвать шедеврами эпистолярного жанра. В них блокадные люди не просто рассказывают свои истории, полные бесценных подробностей, это еще и попытка разобраться во всем пережитом, попытка разобраться в той поистине библейской катастрофе, что постигла их и их близких.

К числу таких писем относится и письмо Игоря Николаевича Перепечина. Свою исповедь (а иначе этот текст назвать невозможно) он завершает словами «Я не хочу быть анонимом» и приписывает свой домашний адрес (по понятным причинам здесь не воспроизведенный). Это дает право полностью опубликовать письмо, являющееся бесценным документом блокады, свидетельством огромного духовного пути, проделанного ленинградцами во время и после постигшей их катастрофы.

Имя И.Н. Перепечина есть на страницах проекта «Непридуманные рассказы о войне» (http://www.world-war.ru/o-proekte/). «Блокадный Ленинград был подлинным, неприкрытым, обнаженным человеческим бытием», — написал Перепечин. Из его небольшого повествования Источник публикации: Моя блокада (документальные очерки). М., 2009. С. 26—36. Тираж 200 экз.), только в самых общих чертах повторяющего письмо, написанное в январе 1982 года авторам «Блокадной книги», мы узнаем дату его рождения (1928 год), узнаем имя и отчество его бабушки, чья гибель стала предметом жесточайшей рефлексии Игоря Николаевича («Эмма Александровна. Прибалтийская немка, красавица. Ей удалось добраться до 72 лет. Неизвестны ни ее могила в (Ленинграде), ни могила ее дочери в (Ярославле). Только две установленные мною символические мемориальные дощечки на Преображенском кладбище в Москве». Несколькими штрихами Перепечин создает посмертный портрет своей матери: «Выпускница Петроградской консерватории, пианистка, дочь популярного врача, человек, плохо приспособленный к жизни, обладающий исключительной нравственной чистотой и поэтому очень несчастный».

Особую роль в этом письме играет обращение к образу шестнадцатилетнего Юры Рябинкина, подростка, погибшего от истощения зимой 1942 года и оставившего нам невероятной силы документ — дневник, почти полностью воспроизведенный в «Блокадной книге». Себя, тогдашнего блокадного ребенка, Перепечин соотносит с погибшим Юрой Рябинкиным, и это дает ему силы осмыслить и рассказать свою собственную историю.

Письмо хранится в РГАЛИ: Фонд Р-107. Оп. 4. Д. 284.
Публикуется с любезного разрешения М. Д. Чернышевой-Граниной.

Уважаемые товарищи Адамович и Гранин!

Я заканчиваю чтение второй части Вашей «Блокадной книги». Читаю я медленно, вдумываясь в каждую фразу. Или почти в каждую.

Недели три тому назад у меня возникло желание Вам написать. Но я все медлил и медлил. У меня не возникало плана, я точно не знал, о чем писать. Поэтому постоянно откладывал.

И в конце концов решил сесть за машинку и написать как получится. У меня нет черновика. Впрочем, какая Вам разница?

Не знаю, что сказать о Вашей блокадной книге. Первую часть я прочитал несколько лет назад в «Новом мире». Тогда я получал этот журнал. Я вырезал «Блокадную книгу», переплел ее. Так многие теперь делают.

Вторую часть я взял у знакомых. Подписного «Нового мира» теперь у меня нет. Дефицит.

Итак, я не знаю, что сказать о «Блокадной книге». Употреблять такие эпитеты, как «интересная», «удачная», «волнующая», «жуткая» и так далее — я считаю неправильным, несерьезным и неуместным. Ваша книга, на мой взгляд, стоит совершенно особняком в мировой литературе — во всяком случае в той литературе, с которой я знаком. А читал я довольно много.

Ваша книга не подходит ни под какую рубрику. К ней не применим ни один из известных мне эпитетов. Или, может быть, применимы они все разом? Нет, неверно.

Ваша книга стоит столь же особняком, как особняком стоит и сама ленинградская блокада. Я считаю и продолжаю считать, что то, что произошло в Ленинграде и с Ленинградом в 1941—1942 годах — совершенно уникально в мировой истории. Это что-то совершенно непонятное.

Впрочем, кое-что нужно сказать о себе. Я, увы, тоже блокадник. Уцелевший блокадник. Впрочем, почему «увы»? Не знаю. Мне не ясно, какую все же роль сыграла в моей жизни ленинградская блокада. Не ясно, чего больше — отнятого ею или же данного ею.

Я чувствую, что сбиваюсь на какую-то литературщину, начинаю говорить выспренно и чуть ли не позирую. Во всяком случае такое впечатление может создаться. Но у меня нет сил на черновик. Пусть как получится — так и будет.

Все же надо перейти к себе. Я жил в Ленинграде до войны и эвакуировался оттуда 31 марта 1942 года. Жил вместе с матерью и бабушкой. Отец до войны развелся и жил в Москве. Мать была преподавателем музыки, работала в Клубе ученых в Лесном. Жили мы на Гражданской улице. Дом (№ 21), как оказалось впоследствии, находился рядом с «домом Раскольникова». В этом «доме Раскольникова» в подвале мы укрывались от бомбежек.

Летом 1941 года мне исполнилось 13 лет.

Довоенное мое детство было весьма своеобразным. Моя мать и бабушка не любили сталинской действительности. Многие знакомые неожиданно исчезали. Ленинград, как известно, был до войны объектом особенно массовых репрессий. Мой отец (инженер-строитель) был на довольно ответственных постах (в частности, строил в Колтушах для Павлова, хорошо его знал). Потом над ним сгустились какие-то тучи. Будучи человеком неглупым, он уехал из Ленинграда в Тбилиси, чем и спас себя от репрессий. Но зато женился в Тбилиси на грузинке, развелся с моей матерью и переехал в Москву.

Нелюбовь к окружающему сказалась и на моем воспитании. В комнатах, где мы жили, не было радио. Не выписывались газеты. Мне давали читать преимущественно дореволюционные книги, а также русскую классику. Я воспитывался на «Задушевном слове», «Путеводном огоньке» и Лидии Чарской.

Словом, был какой-то весьма своеобразный, весьма изолированный от окружающих мир моего детства, в котором даже друзей и подруг выбирал не я сам, а мне выбирали мать и бабушка. Но зато меня с ранних лет обучали иностранным языкам, игре на фортепиано и правилам хорошего тона.

И вот из этого искусственного мира я оказался брошенным в то, что называется ленинградской блокадой. Контраст между миром и войной был у меня еще более резким, чем у большинства сверстников.

Что дальше? Дальше был обычный, хорошо Вам известный набор бомб, снарядов, голода, снега, экскрементов во дворах, трупов на улицах, на лестницах, в квартирах. Ваша книга правдива и не мне Вам повторять известное.

В начале 1942 года я едва не умер от голода. Помню до сих пор нарастающее забытье, безразличие ко всему. Но меня вЫходили. И к моменту эвакуации я, как мне теперь кажется, чувствовал себя довольно сносно.

15 февраля 1942 года — хорошо помню эту дату — к нам в комнату влетел снаряд. Влетел через окно, выломав рамы. Он попал в печку, находившуюся в углу комнаты. Печка рассыпалась. Мы сидели втроем около этой печки, грелись (ее каким-то образом иногда топили). Вокруг посыпались кирпичи. Ни один из них в нас не попал. Снаряд кроме печки повредил перегородку между двумя комнатами. Самое же главное состояло в том, что он не взорвался. Было много пыли, известки и чего-то еще. В этом странном искусственном тумане мы вышли из комнаты. Потом прислали «смертников» из ремесленного училища, и снаряд куда-то уволокли. Жили мы на втором этаже, а окна выходили на юг.

Моя бабушка была немкой (из Прибалтики) и, кажется, ждала немцев. Правда, о немцах она имела представления времен конца XIX века, то есть как о народе высоконравственном, патриархальном, добропорядочном, трудолюбивом и культурном. Немцев, озверевших от национального унижения после Версальского договора, — она не знала. Да и вообще в ее возрасте (ей было к восьмидесяти) о разумных и объективных оценках говорить не приходится.

Мать моя была русской патриоткой и весьма верующим религиозным человеком. Правда, она отделяла существо религии от внешних форм. Безусловно правильным учением она считала толстовство. Но признавала, в отличие от Толстого, необходимость внешнего богопочитания, особенно подчеркивая красоту церковной музыки и глубоко исторический, традиционный характер ритуалов. Немцев она не любила.

Что касается меня, то я был отчаянным патриотом, причем не русским — как моя мать — а именно советским, коммунистическим.

Дальше получилось вот как. Мы выехали из своей квартиры с тринадцатью местами (чемоданами, тюками и т. п.). На Финляндском вокзале произошла заминка. Вокзал начали обстреливать. Поезда не ходили. Мы укрылись в подвале дома, который и поныне стоит рядом с вокзалом. Там бабушке стало совсем плохо. Возникла необходимость жестокого выбора: либо мы все остаемся около Финляндского вокзала вместе с бабушкой (которая стала абсолютно нетранспортабельной), либо мы едем дальше вдвоем с матерью, а бабушку оставляем на произвол судьбы.

Надо сказать, что — как ни странно — к моему мнению мать очень прислушивалась. Она почему-то считала, что устами детей глаголет сам Бог. Или — во всяком случае — дети меньше ошибаются, чем взрослые.

Хочется сделать отступление. Прислушивание к моим советам не однажды играло роковую роль. До осени 1939 года мы жили в Ленинграде вдвоем с матерью, а бабушка жила в Вышнем Волочке (где ее покойным мужем был очень популярный в городе врач). И вот было решено объединиться. Было два варианта: либо мы переезжаем навсегда из Ленинграда в Вышний Волочек, либо бабушка навсегда переезжает из Вышнего Волочка в Ленинград. И вот мое мнение оказалось решающим. А я высказался за Ленинград. Будь другой выбор — все остались бы живы. Во всяком случае, удалось бы миновать ленинградские ужасы.

По моему совету мать уклонилась от эвакуации летом или осенью 1941 года. Тоже зловещий совет. И наконец, в конце марта 1942 года я высказывался за то, чтобы бросить бабушку и ехать дальше вдвоем.

Повторяю, что мать моя была не только очень религиозным, но и высоконравственным человеком. «Чти отца своего и мать свою и да долголетен будешь ты». Так гласит одна из важнейших заповедей Моисея. И вот эту заповедь предлагалось нарушить. Ради чего? Ради сына. Не ради себя. Потому что после того, как мы действительно уехали вдвоем, моя мать убедила себя, что такой страшный грех ей не будет прощен и она должна умереть. Так оно и случилось. Она умерла 17 апреля 1942 года в Ярославле.

Больше трех страниц мне не удается печатать за один прием. Я делаю это на работе и возможны осложнения. Главное, мне не хочется, чтобы кто-нибудь увидел содержание этих страниц. Как-то стыдновато говорить о былых событиях, которые одновременно и жутки, и не очень красивы для характеристики моей личности, особенно морального облика.

Вчера я остановился на отъезде из Ленинграда. Рассказал, что на Финляндском вокзале (точнее, около него) была брошена на произвол судьбы моя бабушка. Брошена для того, чтобы спасти меня. Потому что моя мать после такого поступка считала себя обреченной на смерть. А сама погибла в Вологде.

А сегодня утром я дочитывал в метро вторую часть Вашей «Блокадной книги» и узнал, что Юра Рябинкин был принесен в жертву для спасения его младшей сестры. Его мать оставила его, потому что он не мог двигаться. А сама погибла в Вологде.

Удивительно, что в Вашей «Блокадной книге» встречаешь многие события, которые раньше считал крайне редкими. А оказалось, что они были свойственны многим. Не только моя бабушка была брошена на Финляндском вокзале. Был брошен в своей квартире Юра Рябинкин. Брошен во имя спасения ребенка, другого ребенка. Если бы мать Юры Рябинкина захотела спасти двоих — она не спасла бы ни одного. Видимо, инстинкт подсказал ей правильный выход. Она, по-видимому, не была религиозным человеком, но мучилась угрызениями совести, как всякий нормальный человек, как мать. Не знаю, была ли ее гибель в Вологде результатом только истощения или же сюда прибавились муки иного плана. В случае с моей матерью второй фактор оказал решающее значение. Так мне кажется.

Расчет в этих случаях элементарно прост, предельно рационален. Или погибают все, или кто-то остается в живых ценой гибели другого. Вопрос предельно рациональный, но и предельно страшный. Постановка вопроса совершенно в духе Достоевского. Осудил бы автор «Братьев Карамазовых» мать Юры Рябинкина и мою мать? Наверное, осудил бы. Но на то он и Достоевский — недостижимый и непостижимый. Нам, по-видимому, осуждать не стоит. Для меня такое осуждение было бы вообще непереносимым. Ведь это означает, что в основу всего моего существования после 1942 года положено моральное преступление (которое гораздо тягостнее юридических преступлений). Более того, вся тяжесть должна быть переложена с мертвого на живого — с совершивших деяние матерей на нас, оставшихся в живых. На сестру Юры Рябинкина, на меня. Не потому ли многие инстинктивно избегают вспоминать о блокаде, что в ней даже у людей честных, не воровавших всегда найдутся сделки с совестью? Но, вообще говоря, Вы правы — к тем меркам нельзя, смешно подходить с позиций сегодняшнего дня.

Получается все более сумбурно. Вспомните опять-таки Достоевского. Его «Преступление и наказание». С рациональной точки зрения поступок Раскольникова был безукоризнен. Кому нужна злая старуха-процентщица? Какова ее цена по сравнению с тем же Родионом Романовичем? Смешно даже сравнивать. Но для Достоевского это не было смешно. Рациональный подход потерпел полный крах. Измученный совестью Раскольников успокоился лишь на каторге.

С рациональной точки зрения мою престарелую, впавшую в бред бабушку надо было оставить. Допустим, выехали бы все (то есть предположим невозможное). Сколько она еще прожила бы? Никак не больше лет десяти. Итак, у нее было отнято максимум 10 лет. Предположим дальше. Допустим, изгнав рациональность, все остались бы у Финляндского вокзала. Все трое и погибли бы. То есть бабушка ничего не выиграла бы. В любом варианте смерть. Для моей матери тоже в любом варианте смерть — не 17 апреля, а чуть раньше или позже, разницы нет. Она тоже ничего не выиграла бы и не проиграла. А вот для меня — с рассудочной точки зрения — была огромная разница. Сейчас мне 53 года с лишним. Удивительно, что я все же дожил до таких лет. Предположим, что это и есть мой срок, что смерть на пороге. Тогда, останься мы на Финляндском вокзале, я потерял бы 39 с лишним лет. Потерял бы множество больших и малых приключений, любовниц, жен, детей. От моего существования есть очень небольшая, но все же польза. Я стал кандидатом наук, у меня много статей (некоторая литературность все же чувствуется в этом сумбурном письме, не так ли?). Работаю в центральном учреждении, руковожу людьми. Но и помимо этого — сколько я не узнал бы книг, не прослушал бы музыки, не увидел бы картин и т. д., погибни я в 1942 году около Финляндского вокзала. Расчет тут безукоризненен: надо было пожертвовать тем, у которого и без того ничего почти не оставалось, во имя того, у которого все было впереди. И все же я чувствую изъян в таком расчете. Не могу понять, в чем именно состоит изъян. Неужели нужно было всем погибнуть?

Не исключено, что в такой ситуации правильное решение вообще невозможно.

История с Юрой Рябинкиным навела меня, как видите, на очень сумбурные рассуждения. Не знаю, как из них выпутаться. Надо просто оборвать.

О чем еще? В Вашей книге есть небольшое упоминание о негативных явлениях. Кое-что и мне пришлось видеть. Во дворе дома, в котором мы жили, до войны и во время войны находились гаражи. Они были встроены в первый этаж. Сейчас их нет. Тогда в этих гаражах находились военные грузовики, которые то приезжали, то уезжали. Моя мать покупала у военных с этих грузовиков (кажется, интендантов) буханки хлеба. Цена за буханку — золотая вещь (портсигар и т.п.). Именно благодаря этим покупкам меня удалось вырвать из состояния умирания, в котором я находился в начале 1942 года. Защитники города наживались на страданиях. Бросив бабушку около Финляндского вокзала, мы прибыли с матерью на Ладожское озеро с тринадцатью местами. Силы иссякли, и справиться с этими местами было невозможно. Но каждый прибывающий поезд окружали стаи мародеров, которые шарили по вагонам и забирали пожитки ослабевших, измученных ленинградцев. Мы взяли с собой дальше только один чемодан, а остальные двенадцать мест достались мародерам. Помню, что мне доставило даже какое-то странное удовольствие сказать кому-то из них: в таком-то вагоне оставлено столько-то вещей. Я видел, как они кинулись в этот вагон. По-видимому, с тем, чтобы захватить побольше или отнять у других добычу. Я теперь вдруг подумал: не были ли эти личности из числа обслуживавших ледяную дорогу? Всё может быть.

Непонятно мне также чувство облегчения, с которым произошло у меня расставание с двенадцатью местами. Вообще я, видимо, был порядочным мерзавцем. Тринадцать лет — страшный возраст, а в страшном городе он (этот возраст) еще более страшен.

Далее. Обычно ленинградцы ехали в открытых кузовах. Говорят, что многие замерзали. Моя мать — чтобы спасти меня — устроилась со мной в кабину рядом с шофером. Но за это пришлось заплатить шоферу серебряным портсигаром. Цена более дешевая, чем за буханку хлеба. Там брали не серебряный, а золотой портсигар.

В Вашей книге правдиво описано, что у многих людей появлялись воровские наклонности. Выхватывали хлеб друг у друга и подобное. Кстати говоря, я заметил, что пишу «Вы», хотя вас двое и следовало бы поэтому писать с маленькой буквы. Забывчивость.

Итак, в «Блокадной книге» описывалось и пробуждение того, что принято называть низким в человеке. И оно действительно было низким. Воровские наклонности обнаружились и у меня. Еще в декабре я по ночам тихонько вставал ночью, открывал шкаф, доставал сухари и тихонько ел. Моя мать в самом начале войны, предчувствуя недоброе, стала сушить сухари. Потом они очень пригодились.

Довольно быстро мои воровские наклонности были обнаружены. Что сделала моя мать? Стала добровольно давать мне то, что я добывал тайком. То есть увеличила мою порцию. Видимо, в ущерб себе и в ущерб общему будущему.

Кажется, в марте 1942 года я стал уже самостоятельно ходить в булочную за хлебом. У дверей квартиры я с помощью какого-то ножичка отрезал кусочки и ел. А потом лгал, будто такой хлеб (неровно отрезанный) мне дали в булочной. Ложь была совершенно очевидна. Но моя мать прореагировала своеобразно: ей, больной желудком, стали давать не черный, а белый хлеб. Этот белый хлеб она стала отдавать мне, а сама продолжала есть черный.

Вновь перерыв в моем письме. Даже многодневный. Прошлый раз я закончил в пятницу, а сегодня понедельник.

Во время блокады моим любимым занятием было чтение поваренной книги, автором которой была Молоховец. Дореволюционная книга. Иллюстраций там не было. Чтение поваренной книги отнюдь не было мазохизмом, самоистязанием. Хорошо помню, что, как ни странно, — описание вкусных вещей (на фоне почти предельного истощения) помогало мне сносить голод. Кажется, несколько притупляло чувство голода. Почему это так — не могу понять. Герои опубликованных в «Блокадной книге» записей (включая, кажется, Князева) избегали или старались избегать всяких мыслей или представлений о пище.

Мне сейчас подумалось вот что. Попытки избегать мыслей о пище, возможно, требовали каких-то дополнительных тяжелых усилий и далеко не всегда удавались. А я как бы спускал на тормозах свое подсознание, не противился ему. Впрочем, подобное фрейдистское (психоаналитическое) объяснение, по всей вероятности, наивно. Но факт есть факт — поваренная книга помогала мне сносить голод.

Хотя мне сейчас и кажется, что в марте я чувствовал себя сравнительно неплохо — все это очень относительно. Накануне 1 мая 1942 года я оказался в Москве. С тех пор в ней и обитаю. Стало быть, от Ленинграда до Москвы я добирался месяц (включая длительное пребывание в больнице в Ярославле вместе с матерью, а потом без матери). За этот период меня прилично кормили и вообще я, по-видимому, «выздоровел». Так вот, когда я оказался в Москве (после всех лечений и питаний), то, как говорят, на меня было страшно смотреть. И меня почти тут же вновь положили в больницу — на этот раз московскую. А после больницы у меня развилась какая-то нервно-психическая болезнь: я кидался на пищу. Ел всухомятку яичный порошок, жареную на рыбьем жире картошку и так далее. Всё в огромных (по тем временам) количествах. В результате я на всю жизнь обеспечил себе хронический гастрит. Да и жадность к пище сохранилась по сей день.

Еще одно. В Ленинграде у меня установилось новое восприятие мира. Я стал воспринимать блокадное существование как подлинное, единственно реальное. А довоенная сытая жизнь стала казаться чем-то очень эфемерным, хрупким, нереальным. Да, я очень хорошо это помню. «Так вот какова жизнь в действительности» — примерно так можно было бы выразить мое восприятие тогдашнего мира. Экзистенциалисты (особенно Ясперс) пишут, что человек обретает «подлинность своего существования» и свое «истинное Я» только в критических ситуациях, особенно на грани смерти. Не был ли блокадный Ленинград для миллионов людей такой критической ситуацией, в которой их «Я» обрело свою подлинность?

Наряду с этим была абсолютная убежденность в том, что все кончится хорошо. Не убежденность, не вера, а знание. Я совершенно точно знал, что либо вообще не погибну, либо же моя гибель не будет еще моим концом, исчезновением. Странное сочетание экстремальной ситуации с чувством незыблемости своего «я». Это либо (что скорее всего) какие-то новые приспособительные рычаги человеческой психики, либо действительно какое-то новое постижение, впоследствии, конечно, утраченное. Сейчас мне об этом несколько странно вспоминать. Забавно, что наряду с возросшей зависимостью от голодного тела наблюдалась какая-то возросшая независимость от него, приподнятость над ним (и над самим собой). Впрочем, я, вероятно, что-то примысливаю. Через столько прошедших лет вжиться в прежнее состояние невозможно и очень легко все переврать.

Помню, что в Ленинграде во время блокады работал Никольский собор. Он находился сравнительно недалеко от нашего дома, и я был там вместе с матерью. Но кроме самого факта никакие другие подробности в памяти не сохранились.

Работала также почта.

Помню, что после нахождения в очень критическом состоянии в начале 1942 года (по существу, при смерти) я попал на улицу нескоро. А когда попал, то ужаснулся. Больше всего меня поразили толстые белые канаты, протянутые над городом. Это были обледенелые провода.

Письмо очень затянулось. Вспоминать можно много и долго.

В ледяном Ленинграде, несмотря на чувство повышенной реальности происходящего и иллюзорности прошедшего и будущего, я задумывался о том, что случится после окончания блокады. В моем подростковом экстремизме я полагал нечто вроде того, что снесут остатки Ленинграда (кроме, конечно, исторических ценностей) и на его месте поставят огромную пирамиду из золота. Это казалось мне единственным возможным воздаянием за то, что там произошло.

После войны я впервые попал в Ленинград в 1947 году. Тогда на многих улицах (в частности, на 1-й Красноармейской улице) находились базарчики, в которых можно было купить всякие вкусные вещи (пирожки, булочки и прочее). Город был пустынен. Через три года после этого были расстреляны те, кто был организатором жизни в блокадном городе; особенно был популярен расстрелянный Попков. Думаю, что вина за ленинградскую блокаду — как и за многое другое — лежит на Сталине. Это именно он расстрелял до войны верхушку Красной Армии. Не будь этого обескровливания собственных рядов — немцы вряд ли дошли бы до Москвы, до Волги и до стен Ленинграда. Недавно в книге «Роковые решения», вышедшей у нас в конце пятидесятых годов, я прочитал о том, что под Ленинградом Гитлер якобы повторил ошибку Дюнкерна, остановив в последний момент войска у стен города, и, не будь этой «ошибки», город «скорее всего, был бы взят с ходу». Это — мнение одного из немецких генералов, из воспоминаний которых и составлена книга «Роковые решения». Я очень удивился, встретив такое высказывание, и мне стало неприятно. Итак, немцы могли взять Ленинград с ходу. Это означает, по-видимому, что завязались бы уличные бои (как в Сталинграде) и начались бы взрывы заминированных объектов (как в Киеве). Не знаю, был ли Ленинград заминирован к осени 1941 года. Но то, что он был заминирован — пусть позже, — это совершенно точно. Об этом пишут в нынешних книгах. Итак, не соверши Гитлер «ошибку Дюнкерна», город — прекраснейший в мире город — был бы обречен на разрушение. Я не очень верю высказыванию немецкого генерала о возможности взятия Ленинграда осенью 1941 года; но я вполне допускаю, что в нем мог развернуться ад уличных боев. Судьба спасла его от этого. Судьба и, вероятно, мужество защитников. Несмотря на огромные разрушения, город в целом сохранился. Не сохранилось другое — его население. Ленинградцы своей гибелью, своими телами, своими трупами обеспечили жизнь Ленинграду. Впрочем, я, кажется, впал в банальные рассуждения.

Перехожу к итоговому вопросу. Что же теперь? Что делать теперь? Справедливо или несправедливо, что муки Ленинграда так быстро и легко оказались забытыми? Точнее — почти забытыми. Потому что Пискаревский мемориал и фабричная труба в незамкнутом кольце у Средней Рогатки — это, конечно, далеко не золотая пирамида, мерещившаяся мне в ледяном и голодном городе.

Эта фабричная труба — какая-то насмешка. Более уродливых мемориальных сооружений мне встречать не приходилось. Да и стоит она не там, а на бывшем пустыре, ныне застроенном типовыми (или почти типовыми) зданиями. Кругом движение, развилка, суета. Здания вокруг можно отнести к любому городу, в них нет ничего специфично ленинградского. Ужасное впечатление. Даже думать и возмущаться не хочется. Да и Пискаревское кладбище, задуманное и сделанное впечатляюще, теперь окружается постепенно жилыми кварталами, суетой и тому подобное.

Но дело не в мемориалах. Дело в нас самих, в людях. В тех, кто выжил, кто помнит. Да и в тех, кто не был, не знает.

Николай Федоров — замечательный подвижник — через всю свою жизнь пронес чувство признательности «отцам» и чувство вины человечества перед ушедшими поколениями. О «поядении отцов» (патрофагии) писал Герцен, имея в виду, по-видимому, что все живущие абсолютно всем — или почти всем — обязаны умершим, но считают, что всем обязаны только самим себе. Патрофагия — распространенная во все века — столь же загадочно несправедлива, как присущее всем людям забвение предстоящей смерти. И там и там — замкнутость в себе, макроэгоизм.

Немного отвлекусь. В «Блокадной книге» самым страшным местом являются не жуткие эпизоды из жизни полумертвого Ленинграда. Меня пронзил другой текст, который я позволю себе процитировать.

«Они, бывшие блокадники, невидимками ходят по городу: мы их не узнаём, а они нас видят…»

«Никого не осуждаю. За рукав никто не тянет. Иду куда хочу. Куда сегодня пошла? Вышла из церкви на Марсово поле, потом в церковь Спаса-на-Крови, на канал Грибоедова. Постояла у больницы, где погиб мальчик. Стояла у Казанского собора, где умерла моя сестра, оставив ребенка. И пешком пошла по Невскому. И смотрела всем в глаза — не встречу ли я кого-нибудь? Нет. А только видела, что несут громадные сетки апельсинов. Иду дальше…»

«Она идет дальше в толпе прохожих. Ее уже не узнать, не выделить. Блокадник… блокадница… Их все меньше. Все реже они вспоминают, рассказывают. Внуки — и те уже взрослые…»

Не знаю, что можно сказать после этих слов, как их комментировать. Жизнь жестока. Помните цитату из «Бархатного диктатора» Гроссмана? Кажется, цитата из Гаршина, но полностью не уверен. Вот она:

«Юноша спросил святого мудреца Джиаффара: учитель, что такое жизнь?

Хаджи молча отвернул грязный рукав своего халата и показал отвратительную рану, разъедавшую его руку.

А в это время гремели соловьи и вся Севилья была полна благоуханием роз».

Розы, апельсины, места погибших людей, наша собственная жизнь с ее бесчисленными утратами и сожалениями — что же это такое?

Вернусь к вопросу — что теперь? Теоретически существуют два варианта. Первый вариант — в духе Николая Федорова. Всегда помнить о прошлом, о человеческих муках, которые не только были, но всегда присутствуют рядом и которые всегда будут (доколе стоит мир). Каждую минуту (когда я, возможно, ем апельсин) кто-то умирает, кто-то стонет в предсмертных муках, кто-то брошен, обманут, предан. Обо всем этом помнить. И по мере возможности смягчать боль или хотя бы не доставлять ее другим.

Второй вариант — в духе сложившейся жизни. Не помнить ни о чем. «Смертный, силе, нас гнетущей, покоряйся и терпи! Жизнью пользуйся, живущий! Мертвый — мирно в гробе спи!»

Помните надпись, сделанную Микеланджело на одном из своих творений?

«Сладко спать, а еще слаще окаменеть среди бедствий и печали. Не чувствовать, не знать ничего — вот мое блаженство…» Я, кажется, цитирую не совсем точно, но смысл понятен.

А вот и более развернутая цитата, вплотную подводящая к сути дела. Вот как писал глубоко чтимый мною Сергей Булгаков.

«В представлениях о государстве будущего, о спасающемся прогрессом человечестве неизбежно приходится колебаться между двумя возможностями: или будущие люди с более чуткой совестью, с более развитым чувством общечеловеческой солидарности и любви будут терзаться от сознания, что их благополучие куплено такою дорогой ценой, и тогда они в тысячу раз жальче нас и несчастнее, и уж совершенно не годятся для роли увенчивающих мировую историю счастливцев будущего, или, в обратном случае, если они обо всем забудут и все припишут себе самим, то мы имеем отталкивающее безобразие, от которого тошнит и мутит при мысли, что ради мещанского довольства и благополучия этих господ была заплачена такая цена, пролита была мученическая кровь».

Булгаков писал это в то время, когда на горизонте еще даже не маячили признаки приближающихся преступлений двадцатого века — века Апокалипсиса.

Ленинград забыт. Блокада забыта. Конечно, кое-кто помнит, но таких ничтожно мало. Для остальных Пискаревское кладбище — обычный ритуал (от чистого сердца, конечно, но все же только ритуал).

Где-то в глубине, под фундаментами новых домов, далеко от всей этой суеты, в которую вновь погрузился великий город, лежат сотни тысяч ленинградцев. Они так и не узнали, что в их любимом и страшном городе уже три линии метрополитена, что у большинства отдельные квартиры, у многих автомобили и дачи. Они не ходят по нашим магазинам, не смотрят наши фильмы, не читают наших книг. Они никогда не прочтут «Блокадную книгу». А поверх этих бывших и нынешних скелетов ходят другие, самодовольные и веселые люди, несущие апельсины и прочие прелести цивилизации, без которых просто не мыслится наше существование.

У Евтушенко есть стихотворение «Смеялись люди за стеной…». Он оправдывает смех за стеной, несмотря на то, что ему больно. Впрочем, тут, наверное, другая мысль. Аналогия не годится.

«Чти отца своего и матерь свою и да долголетен будешь ты».

Мы чтим себя.

А впрочем, наверное, нужна золотая середина. Нельзя, конечно, превращать свою жизнь в плакальщиц у гроба. Но нельзя и танцевать на гробах. Тот, кто не имеет прошлого, не имеет и настоящего. Так сказал какой-то мудрец, не помню кто.

Но сейчас золотой середины нет. Ленинградцы-блокадники, как это промелькнуло (словно бы невзначай) в «Блокадной книге», даже не считаются участниками войны.

«Блокадная книга» способствует хоть небольшому выравниванию получившемуся забвению дня прошлого во имя дня сегодняшнего.

Двенадцатая страница. Надеюсь, последняя.

«Блокадная книга». Она как лакмусовая бумажка даже для тех, кто никогда не был в тех обстоятельствах. Не сомневаюсь, что многие не смогут ее читать. Перелистают несколько страниц и отодвинут в сторону. Зачем портить себе настроение? Я бы дал этой книге подзаголовок: «Книга для всех и ни для кого» (как у «Так говорил Заратустра» Ницше). Или лучше (хоть и не столь эффектно) — «книга для блокадников». Потому что лучше всего и полнее всех поймут ее именно блокадники.

Увы, я не имею второй части «Блокадной книги» и вряд ли буду ее иметь. Она ляжет на книжные полки у тех, кому вовсе не нужна. Но ничего. Я прочел — а это уже много.

Я по-прежнему не знаю, как ее охарактеризовать. Но она способствует пробуждению или сохранению хорошего в людях — а что еще надо? В ней постоянное присутствие, ощущение не только блокадного ужаса, но и человека (я не поклонник человека с большой буквы — достаточно обычного написания). Человека духовного. Ленинградцы — это о которых идет речь в книге? Да, вне всякого сомнения. Авторы книги? Безусловно, да. Здесь все сомкнулось вместе. На меня в свое время сильное впечатление произвела книга Павлова «Ленинград в блокаде». Документальные воспоминания человека, отвечавшего за снабжение города. Но «Блокадная книга» иная. Читателя берут под руки и проводят по всем кругам ада. Как Данте. Да. Но это не безнадежный ад. Это ад, пронизанный особым, не вполне понятным мне светом.

Медленно, не спеша пройдя по «Блокадной книге», я сдружился с вами, товарищи Адамович и Гранин! Вы стряхнули с меня кое-что лишнее. И не кое-что, а многое. Много лишнего, ненужного. Думаю, что «Блокадная книга», как и сама ленинградская блокада, дает людям быть собой. Есть давняя теория (Достоевский), что страдания делают человека лучше. Есть и противоположная теория (Сомерсет Моэм), согласно которой страдания превращают человека в зверя. Я считаю, что страдания являются лакмусовой бумажкой: плохих они делают совсем плохими, хороших — совсем хорошими. Страдания обнажают человеческую суть.

«Блокадная книга» помогает человеку — осознанно или чаще неосознанно — обнажить свою суть.

Впрочем, достаточно.

Я хочу закончить свое письмо словами из «Блокадной книги».

«Блокадный город, где он — город потерь, город нашего страдания, с пустырями разобранных, сгоревших домов, развалин, затаенный город невозместимых утрат, неосуществленных жизней, непроросших семян? Этот город не разглядеть…»

С глубокой признательностью, с радостью, что нашлись на свете Адамович и Гранин, —

И.Н. Перепечин

25. 1. 82

Я не хочу быть анонимом: Перепечин Игорь Николаевич

Публикация и вступительная заметка Наталии Соколовской
--------------------

Billboard выбрал самые сексуальные песни
DigestWeb.ru - интересные новости и полезные статьи
Интересные факты
13 февраля 2010
источник: lenta.ru

                Журнал Billboard составил список из 50 самых
                сексуальных песен за всю историю хит-парада
                синглов США. В рейтинг попали композиции, так или
                иначе связанные с сексом или напрямую ему
                посвященные. Местоположение в списке зависело от
                популярности той или иной композиции, в частности,
                от ее высшей позиции в чарте Billboard и
                количества недель, проведенных в топе.

                На первом месте списка оказалась песня "Physical"
                австралийской певицы и актрисы Оливии Ньютон-Джон,
                записанная в 1981 году. Вторую строчку рейтинга
                занял трек британского певца, экс-вокалиста Faces,
                Рода Стюарта "Tonight's The Night" 1976 года.
                "Бронза" досталась синглу американской соул-группы
                Boyz II Men "I'll Make Love To You" 1994 года.

                Первая десятка рейтинга выглядит следующим
образом:

                1. Оливия Ньютон-Джон - "Physical" (1981)

                2. Род Стюарт - "Tonight's The Night" (1976)

                3. Boyz II Men - "I'll Make Love To You" (1994)

                4. Next - "Too Close" (1998)

                5. Марвин Гэй - "Let's Get It On" (1973)

                6. Донна Саммер - "Hot Stuff" (1979)

                7. Captain & Tennille - "Do That To Me One More
                Time" (1980)

                8. Мадонна - "Like A Virgin" (1984)

                9. Exile - "Kiss You All Over" (1978)

                10. Род Стюарт - "Da Ya Think I'm Sexy"
                (1979)
---------------------

Названы лучшие песни минувшего лета
DigestWeb.ru
видео ролики онлайн смотреть бесплатно
14 сентября 2010
источник: dni.ru

                Музыкальное издание Billboard опубликовал "горячую
                сотню" хитов минувшего лета. Один из самых точных
                и популярных во всем мире рейтингов лучших
                композиций был составлен по сумме еженедельных
                хит-парадов Billboard Hot 100.

                Первое место в чарте заняла Кэти Перри с песней
                "California Gurls", которая вызывает ностальгию по
                зеленым пальмам, девушкам в бикини и знойным
                калифорнийским пляжам. Композиция, к слову, была
                записана совместно с рэпером Снупом Доггом.
                Песня-победитель продержалась на первом месте
                чарта шесть недель в июле и июне. К тому же Перри
                стала первым артистом за последние 25 лет, чьи
                песни оказывались в летних топ-100 три года
                подряд. В 2008 году она была на вершине чарта с
                синглом "I Kissed A Girl", а в 2009 году замкнула
                десятку с "Waking Up in Vegas".

                Ближе всех к нынешнему триумфатору подобрался
                огнеопасный дуэт Эминема и Рианны с композицией
                "Love The Way You Lie". На счету их хита целых
                семь первых мест в еженедельниках. Второе место
                объясняется лишь тем, что трек уступает песне Кэти
                Перри по общему времени пребывания в Hot 100. Что
                касается Эминема, то он представлен в первой
                десятке лучших песен лета еще одним треком "Not
                Afraid" - первым синглом с альбома "Recovery",
                который увидел свет в июне 2010 года.Третью
                позицию в горячей сотне лета-2010 занимает Бобби
                Рэй Симмонс, более известный как B.o.B, с треком
                "Airplanes". Далее следуют Ашер и его "OMG", а
                также Тайо Круз с песней "Dynamite".

                Некоторое время назад Billboard назвал самый
                продаваемый альбом первой половины 2010 года.
                Лидером в этом направлении стал второй студийный
                альбом американской кантри-группы Lady Antebellum
                "Need You Now".

                За полгода пластинка "Need You Now", вышедшая в
                январе, разошлась тиражом в 2,3 миллиона
                экземпляров. Альбом возглавлял американский чарт
                четыре недели подряд, а после долгое время
                находился на втором месте.

                Для сравнения, общемировой тираж самого
                продаваемого альбома 2009 года - "I Dreamed A
                Dream" Сьюзан Бойл - составил 8,3 миллиона копий.
                Бестселлер 2008 года - альбом Coldplay "Viva La
                Vida Or Death And All His Friends" - разошелся в
                количестве 6,8 миллиона экземпляров.

Автор Ольга Соломенцева
---------------------

Журнал Billboard назвал лучших исполнителей года
DigestWeb.ru
История, культура и искусство
11 декабря 2009
источник: lenta.ru

                Американский журнал о музыке Billboard подвел
                итоги 2009 года, назвав двадцатку наиболее
                успешных исполнителей, творчество которых чаще
                других оказывалось на вершинах чартов. Полный
                список лучших исполнителей доступен на сайте
                издания.

                Первое место в рейтинге (звание лучшего артиста и
                лучшей исполнительницы года) досталось 19-летней
                кантри-певице Тейлор Свифт, чьи достижения уже
                были отмечены пятью премиями American Music Awards
                (в том числе в самой престижной номинации "Артист
                года"). В сопроводительном комментарии составители
                рейтинга Billboard отмечают, что Свифт "побила
                практически все рекорды, которые существуют", и
                продала больше пластинок, чем любой другой
                музыкант, за исключением Майкла Джексона.

                Второго места в списке удостоилась Бейонсе, ранее
                признанная журналом "Женщиной года". Издание
                считает клип на композицию "Single Ladies" одним
                из лучших видео в истории и напоминает, что альбом
                исполнительницы ритм-энд-блюза "I Am... Sasha
                Fierce" держался в чарте Billboard 200 более года.

                Замыкает тройку лучших по версии издания
                поп-певица Lady GaGa, ставшая "единственной
                исполнительницей, чьи первые четыре сингла
                оказались на вершине топ-листа Billboard Pop
                Songs". Наконец, лучшим исполнителем мужского пола
                был признан рэпер Канье Уэст, занявший в общем
                списке лишь шестое место. Среди других звезд,
                попавших в рейтинг Billboard - Бритни Спирс (7-е
                место), певица Пинк (10-е место), рэпер Лил Уэйн
                (18-е место) и другие.
---------------------

Billboard назвал самых удачных гастролеров десятилетия
DigestWeb.ru
История, культура и искусство
20 декабря 2009
источник: podrobnosti.ua

                Журнал Billboard опубликовал очередной рейтинг по
                итогам десятилетия. На этот раз издание
                подсчитало, какие гастрольные поездки, совершенные
                с 2000 года по декабрь 2009-го, оказались наиболее
                прибыльными и успешными.

                Самыми удачными признаны турне The Rolling Stones.
                За последние годы культовый британский коллектив
                отыграл 264 концерта и заработал на этих шоу свыше
                869 миллионов долларов. Всего выступления группы
                посетили более восьми миллионов зрителей.
                Последний масштабный тур "роллингов" - "A Bigger
                Bang Tour" - проходил с августа 2005 года по
                август 2007-го.

                На втором месте хит-парада оказались ирландцы U2,
                которые на 288 концертах (билеты на каждый из
                которых были полностью распроданы) заработали
                более 844 миллионов долларов. Всего на выступления
                U2 пришли почти десять миллионов человек. В
                октябре возглавляемая Боно группа завершила первую
                часть турне "360 Degree Tour". Вернуться к
                активной гастрольной деятельности коллектив
                планирует летом 2010 года.

                Третье место топ-листа Billboard досталось Мадонне
                и ее гастрольным турне. Певица дала 248 концертов,
                общий доход от которых превысил 800 миллионов
                долларов. На шоу певицы побывали более шести
                миллионов зрителей. "Sticky & Sweet Tour" -
                последняя масштабная гастрольная поездка
                поп-звезды - завершилась в сентябре 2009 года.

                Всего список наиболее успешно гастролировавших
                артистов состоит из 25 позиций и выглядит
                следующим образом:

                The Rolling Stones (свыше 869 миллионов долларов
                за 264 концерта, которые посетили более восьми
                миллионов человек)

                U2 (844 миллиона за 288 шоу, которые увидели почти
                десять миллионов зрителей)

                Мадонна (801/248/6,3)

                Брюс Спрингстин (688/403/8,6)

                Элтон Джон (603/541/5,7)

                Селин Дион (536/792/4)

                Dave Matthews Band (505/547/11,2)

                Кенни Чесни (477/622/9,2)

                Bon Jovi (419/249/5,3)

                Билли Джоэл (418/241/4,1)

                The Police (361/144/3,3)

                The Eagles (347/240/3,1)

                Тим Макгроу (303/388/5,2)

                Aerosmith (292/320/4,6)

                Нил Даймонд (264/288/3,8)

                Шер (257/283/3,4)

                Пол Маккартни (238/106/1,8)

                Род Стюарт (233/281/3)

                Metallica (277/187/3,5)

                Rascal Flatts (222/401/4,5)

                Бритни Спирс (216/255/3,7)

                Джимми Баффетт (215/196/3,9)

                Тина Тернер (212/168/3,2)

                Тоби Кит (271/542/6,3)

                Trans-Siberian Orchestra (203/728/5)

                Ранее Billboard уже публиковал списки лучших
                исполнителей года и наиболее успешных артистов
                десятилетия.
---------------------

Названы главные музыкальные бестселлеры интернета
DigestWeb.ru
Технологии и интернет
17 февраля 2010
источник: openspace.ru

                Главный музыкальный онлайн-магазин, iTunes,
                опубликовал список самых популярных композиций за
                всю свою историю. Об этом пишет «Лента.ру». Акция
                приурочена к взятию рубежа в 10 миллиардов
                проданных песен, до которого iTunes осталось уже
                немного.

                Авторами главных бестселлеров iTunes оказались
                Black Eyed Peas — их песни занимают первую и
                третью строчки рейтинга («I Gotta Feeling» и «Boom
                Boom Pow» соответственно). Втиснуться между ними
                смогла только Леди Гага со своей «Poker Face».

                В рейтинге доминируют поп- и рэп-исполнители, хотя
                в топ-25 смогли пробраться и рок-группы — Coldplay
                и Kings of Leon. Только одна песня из списка была
                записана до 2000-х — «Don't Stop Believin'»
                Journey вышла еще в 1981 году.

                iTunes открылся в 2003 году, сейчас в его базе
                данных 10 млн треков. Магазин занимает 70%
                мирового рынка легальной онлайн-музыки, на
                сегодняшний день пользователи приобрели в нем 9
                млрд 878 млн композиций. Счастливый покупатель
                10-миллиардного трека получит подарочный
                сертификат iTunes на $10 тысяч.

                Рейтинг популярности iTunes:

                1. Black Eyed Peas — «I Gotta Feeling»;

                2. Lady Gaga — «Poker Face»;

                3. Black Eyed Peas — «Boom Boom Pow»;

                4. Jason Mraz — «I'm Yours»;

                5. Coldplay — «Viva La Vida»;

                6. Lady Gaga — «Just Dance»;

                7. Flo Rida — «Low»;

                8. Taylor Swift — «Love Story»;

                9. Leona Lewis — «Bleeding Love»;

                10. Ke$ha — «TiK ToK»;

                11. Rihanna — «Disturbia»;

                12. Pink— «So What»;

                13. Katy Perry — «I Kissed A Girl»;

                14. Beyonce — «Single Ladies (Put A Ring On It)»;

                15. Katy Perry — «Hot N Cold»;

                16. Kanye West — «Stronger»;

                17. T.I. — «Live Your Life»;

                18. Plain White T's — «Hey There Delilah»;

                19. Flo Rida — «Right Round»;

                20. Miley Cyrus — «Party In The U.S.A.»;

                21. Journey — «Don't Stop Believin'»;

                22. Lady Gaga — «Bad Romance»;

                23. Kings of Leon — «Use Somebody»;

                24. Owl City — «Fireflies»;

                25. The Fray — «How To Save A Life».
---------------------

Эти песни заставят мужчин плакать
DigestWeb.ru
Интересные факты
05 октября 2010
источник: mxznews.ru

                Мужчины не склонны к открытому проявлению своих
                чувств и уж тем более они не любят плакать. Однако
                оказалось, что некоторые представители сильного
                пола нет-нет да и позволяют себе всплакнуть под
                любимую музыку. Список ста самых трогательных, по
                мнению мужчин, песен составила компания PRS for
                Music.Возглавила этот сентиментальный хит-парад
                композиция американского коллектива REM "Everybody
                Hurts". Песня написана около 18 лет назад
                барабанщиком группы Биллом Берри и басистом Led
                Zeppelin Джоном Полом Джонсом. В 1992 г.
                композиция была использована в качестве саундтрека
                к подростковому сериалу "Баффи - истребительница
                вампиров". "Мы никогда не смотрели этот фильм, -
                признались позже музыканты, - но мысль о том, что
                школа является порталом в ад, кажется нам довольно
                реалистичной".В этом году звезды мировой
                музыкальной сцены собрались вместе, чтобы сделать
                кавер-версию на песню REM. Мэрайя Кэри, Джон Бон
                Джови, Робби Уильямс, Гэри Барлоу, Шерил Коул,
                Мика, Кайли Миноуг и многие другие артисты
                исполнили по строчке знаменитого хита. Средства от
                продажи сингл "Everybody Hurts" пошли в помощь
                пострадавшим от землетрясения на Гаити.Вторую
                строчку рейтинга заняла композиция Эрика Клэптона
                "Tears In Heaven". На третьем месте разместился
                хит Леонарда Коэна "Hallelujah". "Эти песни хорошо
                написаны, поэтому люди сопереживают их лирическому
                герою, - говорит представитель портала PRS Эллис
                Рич. - Они глубоко эмоциональны и могут заставить
                плакать даже самых выдержанных представителей
                сильного пола".Список композиций, которые
                заставляют мужчин плакать:
                1. REM - "Everybody Hurts"
                2. Эрик Клэптон - "Tears In Heaven"
                3. Леонард Коэн - "Hallelujah"
                4. Шинед О'Коннор - "Nothing Compares"
                5. U2 - "With Or Without You"
                6. The Verve - "The Drugs Don't Work"
                7. Элтон Джон - "Candle In The Wind"
                8. Брюс Спрингстин - "Streets Of Philadelphia"
                9. Тодд Дункан - "Unchained Melody"
                10. Робби Уильямс - "Angels"Напомним, что недавно
                британское издание BBC News Magazine составило
                рейтинг самых душещипательных картин, которые
                заставляют плакать мужчин.Первое место в списке
                занял "Властелин колец - Возвращение короля".
                Одной из самых жалостливых сцен считается
                финальный эпизод прощания героев. По мнению
                читателей, причина эмоциональности здесь -
                музыкальное сопровождение, написанное обладателем
                двух "Оскаров" композитором Говардом Шором.
---------------------

10 песен, под которые просыпаются астронавты
Arzamas
Лев Ганкин
22 февраля 2017

Кто, почему и каким образом выбирает мелодию космического будильника

У американского космического агентства NASA есть традиция: каждое утро для экипажа космического корабля, находящегося на орбите, с Земли по спутниковой связи транслируют один или несколько музыкальных фрагментов. Впервые это произошло в декабре 1965 года, когда композиция из мюзикла «Hello, Dolly!» в исполнении Джека Джонса разбудила экипаж корабля Gemini 6. С тех пор в космосе постоянно звучит музыка: поп, рок, джаз и классика. Иногда заявки на конкретные композиции оставляют сами астронавты, но чаще плейлисты собираются по опросам их родных и близких и становятся для членов экспедиции полным сюрпризом. По словам участников американских космических программ, любимые песни, звучащие на орбите по утрам, «повышают чувство товарищества и взаимовыручки» и способствуют тимбилдингу на борту.

1. Роберт Гуле. «On a Clear Day You Can See Forever» (1965)

Первая композиция, прозвучавшая на борту космического корабля «Аполлон-10» 21 мая 1969 года, - заглавная песня из одноименного бродвейского мюзикла, представлявшая собой вольное переложение академического источника - картины «Восход солнца» из балета Мориса Равеля «Дафнис и Хлоя». В качестве саундтрека к космическому полету песня была выбрана, по-видимому, из-за текста, вполне подходящего для тех, кто смотрит на Землю с высоты полутора сотен миль:

В ясный день проснись и посмотри вокруг -
Ты поразишься, что твой свет светит ярче любой звезды,
Ты почувствуешь, что горы, моря и берега принадлежат тебе.

Год спустя по мюзиклу сняли популярный фильм, а песню перепела исполнительница главной роли Барбра Стрейзанд, и эта версия считается канонической. Но в мае 1969-го она еще не была записана, поэтому на «Аполлоне-10» композиция звучала в исполнении Роберта Гуле - американского певца и актера франко-канадского происхождения, обладателя кустистых усов и голливудской улыбки. Двадцать лет спустя Гуле артистично пробьет головой крышу в фильме Тима Бёртона «Битлджус».

2. Роберта Флэк. «First Time Ever I Saw Your Face» (1972)

Плейлист для экипажа корабля «Аполлон-17», запущенного в космос в декабре 1972 года, был составлен с массой намеков. Например, песней The Carpenters «We’ve Only Just Begun» («Мы только начали») подразумевалось, что это не последняя американская экспедиция на лунную орбиту. Композиция «First Time Ever I Saw Your Face» («В первый раз, когда я увидела твое лицо») Роберты Флэк также была выбрана неспроста. Астронавты услышали ее в тот день, когда корабль достиг пункта назначения: в данном случае «your face» было метафорой лунной поверхности. Для самой песни - фолк-стандарта 1950-х, превращенного певицей в чувственную фортепианную балладу, - это был довольно экзотический контекст. Годом ранее Клинт Иствуд использовал ее в своем первом фильме «Сыграй мне перед смертью», в сцене романтического свидания. Кстати, автор музыки и текста, фолк-певец, убежденный британский левак и коммунист Юэн Макколл, терпеть не мог кавер-версии своего хита и даже выделил под них в своей коллекции пластинок специальное место с кодовым названием «Комната ужасов». Тем не менее именно вариант Роберты Флэк получил «Грэмми» - а также прозвучал на орбите.

3. Майя Кристалинская. «Нежность» (1965)

Совместный советско-американский космический полет «Союз - Аполлон» в июле 1975 года побудил составителей космических плейлистов впервые включить в них композиции на русском языке. Проигнорировать «Нежность» Александры Пахмутовой на слова Сергея Гребенникова и Николая Добронравова в этом контексте было просто невозможно: считалось, что это любимая песня Юрия Гагарина и вообще неофициальный гимн советских летчиков-космонавтов. В первый раз, утром 19 июля, команда «Союза - Аполлона» трансляцию песни проспала, но на следующий день композиция сработала в качестве будильника успешно. Майя Кристалинская, в чьем исполнении «Нежность» стала знаменитой, считала ее одной из лучших песен в своем репертуаре и, по воспоминаниям современников, даже плакала, слушая фонограмму.

4. Элтон Джон. «Rocket Man» (1972)

Немного странно, что, по данным американских архивариусов, «Rocket Man», песня - визитная карточка Элтона Джона, впервые прозвучала в космическом полете лишь в 1984 году - спустя двенадцать лет после того, как она получила известность. Возможно, дело в содержании: при всей цепкости припева, это грустная баллада, вдохновленная, как признавался автор текста Берни Топин, рассказом «Космонавт» Рэя Брэдбери - о космонавте, который разбивает сердце своей жены тем, что постоянно надолго улетает на орбиту (и в конечном счете погибает, упав на Солнце). Впрочем, после 1984-го она звучала в проектах американского космического агентства NASA довольно часто: в 1998-м Элтон Джон спел «Rocket Man» живьем перед запуском челнока «Дискавери», а для последнего полета в рамках государственной программы «Космическая транспортная система» в июле 2011-го предварил исполнение композиции специальным утренним приветствием бортовому составу.

5. Queen. «Bohemian Rhapsody» (1975)

Одна из устоявшихся традиций космических побудок - транслировать знаменитые композиции с измененным по разным причинам текстом. В «I Get Around» Beach Boys заглавную строчку заменили на «We Orbit Round»; «Six Days on the Road» («Шесть дней в пути») Дэйва Дадли превратили в «Eight Days» («Восемь дней»), потому что именно столько экипажу корабля предстояло пробыть на орбите. Редакции не избежала и «Bohemian Rhapsody» группы Queen, разбудившая команду миссии STS-34 21 октября 1989 года. Поскольку одной из основных задач миссии был запуск космического аппарата «Галилео» для исследования Юпитера и его спутников, слова «Mama mia let me go» («Mama mia, отпустите») заменили на «Galileo let me go» - космонавт Дон Макмонагл спел новый вариант прямо поверх оригинальной фонограммы в исполнении Фредди Меркьюри и его ансамбля. Кстати, Галилео - то есть Галилео Галилей - упоминается и в настоящем тексте «Bohemian Rhapsody», просто в другом отрывке.

6. The Police. «Every Breath You Take» (1983)

Хит с последнего альбома «Synchronicity» группы The Police - одна из тех песен, которые очень часто интерпретируются неверно. «Every Breath You Take» давно вошла в анналы романтической поп-музыки, хотя в действительности представляет собой довольно зловещую хронику маниакальной одержимости лирического героя девушкой, в которую он влюблен. Стинг, автор музыки и текста композиции, не раз рассказывал в интервью, что испытывает смешанные чувства, когда поклонники говорят ему, что, например, танцевали под «Every Breath You Take» свадебный танец («М-м, ну, счастья вам, ребята», - скептически сказал он, впервые столкнувшись с таким случаем). Впрочем, интерпретация работников космической отрасли оказалась еще более причудливой: в NASA слова «every breath you take» («каждый твой вздох») решили трактовать буквально и 27 июня 1996 года транслировали композицию на орбите в честь пульмонологического эксперимента, осуществленного космонавтами в рамках 78-го полета шаттла «Коламбия»: в рамках этого эксперимента участники программы анализировали деятельность человеческих легких в условиях невесомости.

7. Константин Никольский. «Растаяла дымка сквозная» (1992)

Может показаться, что в космическом полете не вполне уместна песня, в которой есть строчки «Ничто не вернется, я знаю, но плачу совсем не о том», однако 14 сентября 2000 года с помощью трека с первого сольного альбома Константина Никольского будили экипаж космической миссии STS-106. Впрочем, русскоязычный репертуар полетов NASA вообще достаточно причудлив: в космосе в разные годы звучали и «Батяня-комбат» группы «Любэ», и «Плот» Юрия Лозы, и даже композиция «Киса-киса-киса, ты моя Лариса». Никольского, по-видимому, предложили составителям плейлистов родственники одного из российских космонавтов, участвовавших в полете STS-106, - Бориса Морукова или Юрия Маленченко. Последний стал известен три года спустя, когда сыграл первую в истории космическую свадьбу - правда, на орбите при этом был только он сам, а невеста во время церемонии находилась в Центре управления полетами NASA в Хьюстоне.

8. Savage Garden. «To the Moon and Back» (1996)

Орбитальные экспедиции никогда не были выставкой достижений современной поп-музыки: свежие хиты проникают в плейлисты NASA достаточно редко. Но бывали и исключения. Так, композиция «To the Moon and Back» австралийского дуэта Savage Garden вышла в конце 1996 года, а уже в августе 1997-го транслировалась для экипажа полета STS-85 на челноке «Дискавери». По всей вероятности, выбор трека обусловлен его названием - «На Луну и обратно». В Австралии его обыгрывал и снятый на композицию чёрно-белый клип, в котором музыканты поют в декорациях космического корабля. Впрочем, прямого отношения к космосу песня не имеет: она рассказывает о девочке-подростке, которая чувствует себя непонятой и ненужной в собственной семье и мечтает, как за ней прилетит космонавт и заберет ее с собой на Луну.

9. Muse. «Supermassive Black Hole» (2006)

Группа Muse, наследники прог- и спейс-рока 1970-х, всегда были заворожены космосом, а в 2011 году даже планировали дать первый в истории человечества рок-концерт в невесомости и обсуждали такую возможность с руководителем проекта «Virgin Galactic», занимающегося туристическими суборбитальными полетами. Впрочем, пока она так и не представилась: пробный запуск аппарата для космического туризма в 2014 году потерпел неудачу - но музыка Muse не раз звучала на орбите в записи. Утром 26 мая 2010 года композиция с названием «Сверхмассивная черная дыра», под которую в фильме «Сумерки» вампиры играли в бейсбол, по просьбе космонавта Кеннета Хэма разбудила экипаж миссии STS-132. В 2016-м другой космонавт, Тим Пик, первый британец на МКС, на вопрос от Muse в твиттере: «Ну как наша песня „Starlight“ звучит в космосе?» - ответил: «Мне и на Земле нравилось, но на орбите - еще лучше!»

10. Simon & Garfunkel. «Homeward Bound» (1966)

Пол Саймон написал песню «Homeward Bound» промозглым ранним утром на вокзале в городке Уиднес, графство Чешир, в ожидании первого поезда до Лондона. «Если вы когда-нибудь бывали в Уиднесе, то наверняка понимаете, как мне хотелось поскорее убраться оттуда», - рассказывал он много лет спустя. Песня выражала не только желание автора оказаться в съемной лондонской квартире конкретным весенним утром, но и общую усталость от изнурительных британских гастролей: Саймон мечтал вернуться в США, где его ждала подруга Кэти (та самая, к которой он позже обращался по имени в композиции «America»). Неудивительно, что в эпоху космических полетов «Homeward Bound» стала регулярным саундтреком к последнему пробуждению экипажа на орбите: впервые она прозвучала 18 марта 1989 года, в день завершения работы миссии STS-29. Последний трек космических плейлистов вообще почти всегда подбирался со смыслом: по популярности в этом качестве с «Homeward Bound» («Возвращающийся домой») могли состязаться только песня «Houston» Дина Мартина с припевом «Going Back to Houston» («Возвращаться в Хьюстон») и «Should I Stay or Should I Go» («Мне остаться или мне уйти») группы The Clash.
---------------------

Песни 90-х
Colta.ru
28 главных хитов 1990-х по версии радио «Серебряный дождь» с комментариями Михаила Козырева
http://www.colta.ru/articles/ostrov90/10786

24 апреля в екатеринбургском Ельцин Центре пройдет фестиваль «Остров 90-х», немалая часть которого посвящена знаменитым песням 1990-х. По этому поводу мы публикуем хит-парад из 1990-х, составленный редакцией радио «Серебряный дождь» в рамках проекта «100 лучших песен за 100 лет». Перед вами — итог этого музыкального исследования: главные шлягеры 1990-х с комментариями Михаила Козырева.

1. No Doubt — «Don't Speak»

В начале 90-х я работал на альтернативной студенческой радиостанции в Калифорнии, и надо сказать, что мы в хвост и в гриву играли произведения этого коллектива (тогда еще он не достиг мирового успеха). Тогда это была панк-группа, настоящая калифорнийская. Ее обожали абсолютно все студенты, но потом случилось страшное — была написана пронзительная баллада о девушке, которая расстается со своим бойфрендом. Девушку звали Гвен Стефани, а бойфренда — Тони Канэл, и эта их трагическая история легла в основу композиции «Don't Speak».

2. Scatman John — «Scatman»

Джон Пол Ларкин — это имя мало кому даже сегодня что-то говорит, но псевдоним точно напомнит вам самую удивительную историю, когда артист сумел превратить свой недостаток в свое главное достоинство и сделать головокружительную карьеру на заикании. Я говорю о Скэтмэн Джоне, он же Джон Пол Ларкин. И я думаю, что без него 90-е просто невозможно представить. Вот это все «Ски-па-па-пара-пам». Я помню, как мы упражнялись в эфире, кто сможет очень точно его скопировать. Итак, Scatman John.

3. Ace of Base — «All That She Wants»

От этой группы было не спрятаться, не скрыться в первой половине 90-х годов. Она даже, как утверждают знатоки, стала едва ли не самым продаваемым на земном шаре неамериканским коллективом. Я говорю об Ace of Base. И сейчас мы послушаем одну из песен. Надо сказать, что успехом этой песни группа обязана кудеснику-продюсеру Деннису Поупу. Я обнаружил такую любопытную деталь: один из участников этой группы, Ульф Экберг, в подростковом возрасте увлекался идеями расизма и даже неонацизма. И эта информация была опубликована в Швеции как раз на волне успеха Ace of Base. Надо сказать, что парень открестился от всего, сказал, что когда он был подростком, он был просто идиотом, и это никак не повредило Ace of Base. Поразительно, что уже после того, как эта информация стала публичной, Ace of Base дали концерт в Тель-Авиве перед самой большой аудиторией, которая когда-либо собиралась на их концерт, — в 55 тысяч человек.

4. Bruce Springsteen — «Streets of Philadelphia»

1993 год. В этот год на экраны всего земного шара вышел фильм «Филадельфия». Это было событием, потому что было первым монументальным голливудским высказыванием о проблеме СПИДа и ВИЧ-инфицированных. Вы помните Тома Хэнкса в роли юриста крупной конторы, у которого обнаруживается так называемая лизия, недвусмысленно означающая, что он болен. И вся трагедия, которая разворачивается потом, — это, конечно, в моей памяти неразрывно связано со следующей песней. Песня эта великого артиста, Брюса Спрингстина. Снят клип был тем же самым режиссером, Джонатаном Демми, на улицах Филадельфии, причем любопытно, что звучала фонограмма, а весь вокал Брюса Спрингстина был записан на скрытый микрофон, который был спрятан у него под курткой. И, мне кажется, это клип мощнейший абсолютно, это был для меня какой-то сильный эмоциональный период. Вот песня точно отсылает к нему всякий раз, когда я ее слышу.

5. Cher — «Believe»

Что бы ни происходило на земном шаре, Шер была всегда. В очередной раз она изобрела себе новый виток карьеры в 1998 году, используя любопытный эффект на голос, который вы сейчас отчетливо услышите. После того как эта песня вышла и по всему земному шару вошла в рейтинги популярности, этот эффект так и был назван — «эффект тети Шер».

6. Everything but the Girl — «Missing»

Никто не мог предположить, что группа с таким сложным названием сможет когда-либо добиться успеха. Назвать свой коллектив «Все что угодно, кроме девушки» — это был, конечно, очень смелый шаг. Но песня, которую вы сейчас услышите, принесла группе невероятный успех не в оригинальном исполнении, а в ремиксе культового, безусловно, диджея Тодда Терри. Песня трагическая, о любви к человеку, который тяжело болеет, но в этом сочетании танцевального ритма и какой-то затаенной грусти в вокале и лежит зерно успеха Everything but the Girl.

7. Enigma — «Principles of Lust»

Этот коллектив может по праву носить звание «русского национального», поскольку Enigma влияла на все. Это самая любимая музыка в любых барах, ну и я не хочу углубляться, где еще ее можно было часто услышать.

8. Fatboy Slim — «Praise You»

Я не знаю другого такого артиста, у которого было бы столько сценических псевдонимов. Сначала он начал играть в группе под названием The House Martins, потом Beats International (помните такой трек — «To Be Good to Me»), а дальше мы знаем его как Freak Power, Pitt Saman, Майти Даб Катс, и все это на самом деле — Норман Кук, а в этой песне он будет носить имя Fatboy Slim.

9. Garbage — «You Look So Fine»

Много лет прошло с тех пор, как мы впервые услышали эту группу, и с тех пор она часто приезжает к нам. Уже многие наверняка видели концерт группы с мусорным названием. Надо сказать, что, конечно, продюсер этого коллектива Бучч Виг, который еще и барабанщик, не прогадал, выбрав в качестве солистки огненно-рыжую шотландку Ширли Мэнсон.

10. Los del Rio — «Macarena»

Ну а сейчас на счет три нужно будет вспомнить, как правильно танцевать под эту композицию. Это 1994 год, когда она вышла, и это тот самый редкий случай в истории музыки, когда создалась мода не только на трек, но еще и на танец. Итак, ноги на ширине плеч.

11. Moby — «Why Does My Heart Feel So Bad?»

Нет повести печальнее на свете, чем повесть о творчестве музыканта Moby. Эти замечательные мультики… Кстати говоря, мультфильм, который снят на эту песню, был навеян произведением Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц».

12. R.E.M. — «Losing My Religion»

В самом начале, в 91-м году, у группы R.E.M. вышел альбом «Out of Time». На нем была песня, рифф которой, то есть мелодическое созвучие, родился на мандолине. Ну а клип этот вы помните. Это был совершенно потрясающий, революционный видеоролик, который, как я неожиданно узнал много лет спустя, был навеян произведениями итальянского художника Караваджо и нашего великого режиссера Андрея Тарковского.

13. Sheryl Crow — «All I Wanna Do»

1994 год. Мало кому известная лос-анджелесская артистка снимает клип и пишет песню, которая входит в ее дебютный альбом «Tuesday Night Music Club». Обратите внимание, что первая строчка будет «This Ain't No Disco» — «Это точно не дискотека». Звали ее Шерил Кроу. Все, что она хотела, — просто повеселиться.

14. Sinead O'Connor — «Nothing Compares 2 U»

Ни один человек на земном шаре не мог оторваться от этого клипа. Причем он был снят проще всего простого — это был просто крупный план артистки. Песня, кстати говоря, была написана не ею самой. Это песня великого артиста по имени Принц, а известна она стала благодаря исполнению Шинейд О'Коннор, безумной абсолютно, прекрасной ирландки. Она сидела в этой самой студии «Серебряного дождя» и даже исполнила пару песен по нашей просьбе. 90-е были бы неполными без нее.

15. The Cure — «Friday I'm in Love»

Когда Роберт Смит сочинил ту мелодию, которая сейчас зазвучит, он, будучи человеком эмоционально нестабильным и склонным к депрессиям, вдруг решил, что это не его оригинальная мелодия, что он ее откуда-то слямзил. И так он мучил себя и всех остальных, что довел просто до какого-то абсолютного помешательства, прежде чем остальные участники группы, перепробовав кучу похожих на эту мелодию песен, убедили: нет, это твоя оригинальная мелодия. Она вышла в свет и стала едва ли не главным хитом группы.

16. Whitney Houston — «I Will Always Love You»

90-е — это еще и век великих саундтреков. Никогда еще песни, ставшие саундтреками для голливудских фильмов, не покоряли весь мир и не становились настолько прилипчивыми. Я говорю, кстати, о той песне, которая сейчас будет звучать. Невозможно ни спрятаться, ни скрыться от нее даже сегодня, хотя на самом деле ее автора, Долли Партон, в России мало кто знает, но это саундтрек к фильму «Телохранитель», и в нем покойная Уитни Хьюстон будет нас убеждать, что она всегда будет любить Кевина Костнера.

17. Youssou N'Dour & Neneh Cherry — «7 Seconds»

Мы сейчас унесемся в 1994 год. Я помню, это было важное событие, когда песня эта раздалась на радиоволнах, мы увидели видеоклип замечательного режиссера Стивена Сигнауи, а еще важная вещь заключается в том, что она исполняется на трех языках. Йуссу Н'Дур поет на языке волоф (один из языков Западной Африки), на французском, а Нене Черри — на английском.

18. The Offsping — «Pretty Fly (for a White Guy)»

1998 год, альбом «Американа» — стебалово в лучшем панковском духе. Вы знаете, когда с первого же аккорда, с первого слова ты узнаешь песню и делаешь погромче — вот это как раз тот самый случай. Give it to me, baby, aha-aha.

19. Nirvana — «Smells Like Teen Spirit»

Все 90-е начались вот с этого самого трека, который, в свою очередь, родился из надписи на стене из баллончика. Кейтлин Ханна написала в доме солиста этой группы: «Курт пахнет как тинейджерский дезодорант». И для Курта это было какое-то революционное воззвание, хотя на самом деле, как оказалось, он действительно просто пах дезодорантом своей девушки.

20. U2 — «One»

В 1990 году U2 переживали не лучшие времена: разногласия внутри группы, непонимание, в какой музыкальный стиль дальше двигаться, что использовать в своей музыке. Они прилетели в Берлин чуть ли не последним рейсом перед тем, как закрылись все перелеты (там рушилась Берлинская стена). И именно в старой студии Hansa, где в свое время записывался Дэвид Боуи, они, вдохновленные тем, как рушатся стены и люди, годами разделенные, протягивают руки друг другу, перебрали несколько аккордов на гитаре и написали балладу, которая фактически спасла их существование.

21. Radiohead — «Creep»

В Англии я видел сельский клуб, где играла, сочиняла и репетировала свои песни эта группа. Трек, который я поставлю вам, — это, конечно, вечный гимн всех социопатов и ботаников. Существует легенда, что песня родилась оттого, что на концертах Radiohead все время появлялась какая-то девушка, по которой сильно сох Том Йорк, но всегда боялся к ней подойти.

22. Depeche Mode — «Enjoy the Silence»

Конечно, следующую песню можно и не представлять, мы ее узнаем с первого звука, с первого аккорда, но тем не менее любопытная история состоит в том, как группа снимала клип на эту песню. По концепции это должен был быть лидер группы, который путешествует по различным горам в разных странах, на разных континентах, и, собственно, у Дейва Гэхана была возможность побывать в Альпах. Первоначально, когда Антон Корбейн, который был режиссером этого клипа, предложил группе такую концепцию, группа ее отвергла, но потом он задвинул телегу по поводу того, что это же король без королевства, он ищет самое тихое место на земном шаре.

23. Celine Dion — «My Heart Will Go On»

90-е — время саундтреков, никуда от них не деться. Стоит забацать крупную песню, серьезный шедевр в какой-нибудь из голливудских блокбастеров — и все человечество начнет под эту песню лить слезы и ныть. Первоначально Селин Дион категорически отказывалась от этого, и какими-то невероятными усилиями Уолтер Афанасьефф и Томми Моттола уговорили ее все-таки спеть. С первого раза Дион спела так, что второй дубль не потребовался. Эта запись и вошла в кинофильм «Титаник».

24. Aerosmith — «I Don't Want to Miss a Thing»

В очередной раз Брюс Уиллис спас человечество в 1998 году в фильме «Армагеддон». Помните этот клип, помните эту песню? Единственная деталь, которую я добавлю: Стивен Тайлер накануне повредил колено, и в результате пришлось снимать очень много крупных планов, поскольку Тайлер был практически обездвижен во время съемок.

25. Madonna — «Ray of Light»

В 1998 году царица поп-сцены Мадонна изобретает себя заново. Она выпускает песню, которая на первый взгляд кажется просто лихим танцевальным треком, но если вслушаться, вокальная партия архисложная. Она очень круто поет ее на концертах и справедливо считает эту песню своей гордостью.

26. Pet Shop Boys — «Go West»

Я помню это чувство, когда всемирно известная группа вдруг выпускает трек, в котором все построено на советской символике, и даже несмотря на то, что эта песня глубоко ироничная и трактовка у них такая весело-задорная, все равно вот сам факт того, что все глаза земного шара устремлены на твою страну, — это на меня произвело сильное впечатление. Вы, наверное, уже догадались, о чем я говорю.

27. Robert Miles — «Children»

Этот трек — наверное, наивысшее достижение итальянского композитора Роберта Майлза. Вы помните, как эта песня звучала, по-моему, даже из стиральных машин и кофейников. Она называется «Children». Вдохновение для этой песни Роберт Майлз почерпнул из событий, происходивших в Югославии. Кроме того, ему нужен был какой-то трек, которым можно было заканчивать свои диджейские сеты, чтобы публика успокаивалась и, воодушевленная, со светлым чувством расходилась по домам.

28. Spice Girls — «Wannabe»

Ну и — увы и ах! В 90-е не обойтись без пяти наглых, необузданных девчонок, которые свели с ума не только Великобританию, но и весь земной шар. Я помню, как они приехали и мне даже довелось с ними записывать интервью. Сидящая рядом со мной вот эта вот самая рыжая «спайс» очень кокетничала, а после интервью подошла ко мне и сказала, что у нее, между прочим, русский бойфренд. Но я был юношей скромным, не наглым, на том и расстались. Итак, 1996 год: «So tell me what you want, what you really, really want».
---------------------

Международный день танго. Какова история страсти?
DigestWeb.ru
Интересные факты
17 августа 2010
источник: shkolazhizni.ru

                «Утомленное солнце», «Кумпарсита», «Синяя
                рапсодия», «Ревность» – все эти то томные, то
                страстные мелодии танго никого не могут оставить
                равнодушными. Танго – это танец страсти, танец
                борьбы, танец любви и ненависти, даже смерти.

                Существует несколько теорий о происхождении танго.
                Изначально танец такого рода танцевали в борделях
                Буэнос-Айреса, который в то время был просто
                маленькой деревушкой. Окрестные гаучо (пастухи)
                приходили в город в поисках развлечений, одним из
                которых были бордели – и танцы в них. Поскольку
                гаучо не меняли одежду и не мылись, танцевали они
                в заскорузлых штанах (что приводило к тому, что
                ноги их были согнуты в коленях), и пахли они
                соответственно (поэтому дамы обычно отворачивали
                голову в сторону от кавалера). Левая рука дамы
                обычно лежала на бедре кавалера – в максимальной
                близости от кармана с деньгами. Парам приходилось
                манипулировать между столами, поскольку места было
                мало.

                Так возникли основные движения и па аргентинского
                танго, появившегося в Аргентине в середине 19-го
                столетия. Это был танец бедных кварталов, танец
                иммигрантов, приехавших в Аргентину за счастьем –
                как и многие другие иммигранты всех веков и
                народов. Поэтому проследить за начальным развитием
                танго сложно – эти люди обычно не оставляли
                записей, а более образованные классы Аргентины
                презирали развлечения черни. Мелодии для танцев
                сплавились воедино из испанского фламенко,
                аргентинской милонги, польской мазурки, гаванской
                хабанеры и немецкого вальса. Оркестр обычно
                состоял из бандонеона (разновидность аккордеона),
                гитары, пианино, контрабаса или любого сочетания
                названных инструментов. Позднее к ним прибавились
                скрипка и флейта.

                В 19 веке в Аргентине было много мужчин, но мало
                женщин. Поэтому борьба за обладание дамой – в
                борделе или как постоянной подругой – была
                достаточно острой. В ожидании, когда дама
                освободится от очередного партнера, мужчины часто
                танцевали друг с другом, оттачивая мастерство
                танца. Часто они соревновались друг с другом за
                право обладания дамой, поскольку обычно дама
                выбирала наиболее искусного танцора. Последним
                словом в этом поединке страстей иногда становился
                нож, вонзенный в спину более удачливого соперника.
                Возможно, поэтому танго называют танцем смерти...

                Почему 11 декабря стало Днем Танго? 11 декабря
                1887 года родился певец Карлос Гардель, признанный
                король этого танца. Иммигрант из Франции,
                приехавший в Аргентину в 6 лет, в подростковом
                возрасте «заболел» танго и вскоре стал знаменитым
                настолько, что перерос Аргентину. Переехав в
                Европу, он успешно представил танго Парижу, откуда
                этот танец начал свое триумфальное шествие по
                странам и континентам. В 1930 году Карлос заключил
                контракт со студией Парамаунт и снялся в таких
                фильмах, как «Огни Буэнос-Айреса», «Танго Бар»,
                «Мелодия предместий». Голливуд снял фильм «День,
                когда ты меня полюбишь» с Гарделем в главной роли.
                К сожалению, карьера Гарделя неожиданно прервалась
                в 1935 году – он погиб в авиакатастрофе.

                Однако танго продолжает развиваться. Со временем
                этот танец покоряет даже тех, кто считал его
                неприличным и развратным, например, Папу Пия X,
                который запретил «это», однако снял свой запрет
                после того, как в 1914 году ученики аргентинца К.
                Аина станцевали перед ним в Ватикане. Танго также
                было запрещено танцевать в Германии и России, что
                не помешало бешеной популярности этого танца. В
                20-30 годы в Советском союзе танго считалось
                упадочным и мещанским танцем, тем не менее
                заигранные пластинки с мелодиями танго
                передавались из рук в руки.

                В 50-е годы, годы Великой Депрессии в США и
                военных диктатур в Южной Америке, танго начинает
                забываться. Пришедшая затем эпоха рок-н-ролла,
                казалось, вытеснила танго надолго, если не
                навсегда. Но поставленное в 1983 году в Париже шоу
                «Аргентинское танго» произвело фурор и моментально
                возродило забытый танец. Повсеместно люди кинулись
                брать уроки танго, и с тех пор этот танец не
                теряет своей популярности.

                Существует несколько видов танго:

                Танго «милонгеро», наиболее близкое к
                оригинальному аргентинскому танго. Милонгеро
                танцуется в близком объятии, шаги его достаточно
                просты, импровизации поощряются.

                Салонное танго, которое характеризуется большей
                дистанцией между танцорами, что позволяет
                использовать более разнообразные па.

                Танго «Liso», или простое танго. Отличается более
                простым и определенным рисунком без множества
                импровизаций и сложных шагов.

                Танго «Nuevo», или новое танго. Это танец с
                множеством интересных и сложных фигур, поворотов,
                его часто называют танцем «новой крови». Танцоры
                стараются найти в этом танце новое выражение и
                стиль.

                И наконец, танго «фантазия». Это постановочное
                танго для соревнований и театрализованных
                выступлений. Это танго исполняют профессиональные
                танцоры, и каждое такое танго является выражением
                идеи постановщика, будь то месть, ненависть,
                любовь или иные эмоции.

                Но какое бы танго вы ни выбрали для того, чтобы
                отметить этот исключительный праздник, оно должно
                быть полно эмоций, как и положено этому
                зажигательному, страстному, конфликтному и
                жизнеутверждающему танцу.

Автор Марина Бородина
---------------------

РОБЕРТ ШУМАН И КЛАРА ВИК

Фридрих Вик воспитал много отличных пианистов, и среди них свою дочь Клару. Фанатичная преданность делу заставляла его быть безжалостным по отношению к ученикам. Ни для кого он не поступался своими педагогическими принципами, и Клара с детских лет была приучена к многочасовым занятиям. Музыка, музыка и только музыка. Может быть, юная Клара и завидовала своим сверстницам, которые развлекались играми, пока она разыгрывала нудные упражнения. Но в будущем это принесло прекрасные плоды. Музыкальный мир приобрел замечательную пианистку, одну из самых ярких фигур исполнительского искусства XIX века. Достаточно привести здесь оценку Франца Листа: <Я имел счастье познакомиться с юной и в высшей степени интересной пианисткой Кларой Вик. Ее талант восхитил меня>.

У Фридриха Вика занимался в молодости и Роберт Шуман, гениальный романтик, обогативший сокровищницу мировой музыки бессмертными произведениями в разных жанрах. Композитор познакомился с дочерью своего учителя еще в 1828 году, когда ему было 18 лет, а Кларе всего 9. Уже в то время между ними установились теплые дружеские отношения. Они чувствовали настоящее духовное родство.

С годами их дружба крепла; молодые люди полюбили друг друга. Но старый Вик и слышать не хотел о свадьбе. Хороший музыкант, он в жизни придерживался весьма мещанских взглядов. Он хотел выдать свою дочь за человека состоятельного, что называется, положительного, перед которым открыто верное будущее. А Роберт Шуман? Да, конечно, он невероятно талантлив, но это ненадежная гарантия. В житейском море далеко не уплывешь на романтических крыльях. Словом, Вик ни в коем случае не хотел допустить, чтобы его дочь связала свою судьбу с артистом. Однако упорство отца натолкнулось на такую силу любви, что ему пришлось отступить. Правда, это случилось после судебного разбирательства. В 1840 году Роберт и Клара стали мужем и женой.

Этой светлой любви мы обязаны рождением многих замечательных творений Шумана. Он признавался: <Наверное, многое из тех боев, которых мне стоила Клара, отразилось в моей музыке. Концерт, Соната, Танцы давидсбюндлеров, Крейслериана и Новелетты вызваны к жизни ею одной>. Да и первый его вокальный цикл <Мирты> был посвящен Кларе. И став женой Шумана, несмотря на трудности семейной жизни, она продолжала концертировать. Произведения мужа занимали значительное место в ее программах. Она стала первой исполнительницей многих фортепианных сочинений композитора. Шуман сопровождал Клару Вик в ее гастрольных поездках. В частности, они вместе побывали в России, где тепло были встречены передовыми русскими музыкантами. Тяжелый удар постиг Клару в 1856 году - Шуман умер в возрасте 46 лет. Но и после этого она долгое время продолжала концертировать, постоянно играя сочинения мужа.
--------

Шуман. «Любовь поэта» (Dichterliebe, Op. 48)
Belcanto.ru

История создания

«Любовь поэта» - самый знаменитый вокальный цикл Шумана. Он родился в «год песен», 1840-й - один из наиболее счастливых в жизни композитора. После многолетней изнурительной борьбы он наконец соединился с Кларой Вик, которая была единственной большой любовью Шумана. Дочь известного лейпцигского фортепианного педагога, прославленная пианистка, давшая свой первый сольный концерт в 11 лет, она выдержала упорное противодействие отца, завершившееся 13-месячной судебной тяжбой. Став женой, хозяйкой, матерью 8 детей, Клара осталась концертирующей пианисткой и вдохновительницей творчества Шумана. 1840 год открыл Шумана как вокального композитора - до того вокальные жанры мало занимали его. А в один этот год он написал 131 песню для голоса с фортепиано, 10 - для нескольких голосов и 6 для мужского хора а капелла - чуть ли не половину всего, созданного им для пения.

В «год песен» композитор нашел и своих поэтов, среди которых главное место занял столь близкий ему по духу Генрих Гейне (1797-1856). На его тексты композитор сочинил 4 цикла, не считая отдельных песен, вошедших в разные сборники. И это не удивительно: Шуман всегда очень внимательно относился к слову, а Гейне был самым выдающимся из немецких поэтов-романтиков. Создав первые стихотворения в 1816 году, Гейне с 1821-го начал систематически заниматься литературной деятельностью и принялся за «Книгу песен», над которой работал на протяжении 10 лет. В ней 5 циклов, в том числе «Страдания юности», «Лирическое интермеццо», «Опять на родине» и др. Первым из крупных композиторов, обратившихся к гейневской лирике, был Шуберт: в 1828 году он положил на музыку 6 песен из цикла «Опять на родине».

Шумана же привлекло «Лирическое интермеццо» (1822-1823). Это, собственно, не цикл с единой темой, сюжетной линией развития, а сборник из 65 стихотворений не только лирического, но и остро публицистического содержания. Композитор отобрал 16, связанных с пережитой молодым Гейне любовной трагедией (первоначальное название сборника - «Трагедия и лирическое интермеццо»): чувство поэта было отвергнуто его кузиной, дочерью банкира, вышедшей впоследствии замуж за прусского помещика. История любви развертывается последовательно, подобно шубертовской «Прекрасной мельничихе»: от зарождения в прекрасном месяце мае томлений и восторгов, которым вторят цветы и звезды, измены любимой, ее свадьбы с другим, до неотвязных воспоминаний, трагических снов и светлых сказочных видений, завершаемых не лишенными иронии грандиозными похоронами любви на дне морском.

Шуман посвятил «Любовь поэта» Вильгельмине Шрёдер-Девриент - выдающейся немецкой певице-актрисе первой половины XIX века, прославившейся исполнением заглавной роли в «Фиделио» Бетховена, позднее певшей на премьерах «Риенци» и «Летучего голландца» Вагнера. В Дрездене, куда Шуман переехал в 1844 году, она вошла в круг его друзей.

Музыка

В «Любви поэта» сконцентрированы характернейшие черты вокального стиля Шумана: исключительное внимание к поэтическому слову, стремление передать мелодику стиха, тонкость психологических переживаний, поражающих невиданной до того сложностью и противоречивостью, глубочайшая погруженность в них, приводящая к почти полному игнорированию внешнего мира. Этому способствуют новые выразительные средства: не песенная, а декламационная мелодика, непрерывно развивающаяся свободная форма, почти без повторов и изобразительных деталей, изысканность гармонии.

№1, «В сиянье теплых майских дней», рисующий пробуждение души, весеннее томление, завершается неразрешимым вопросом. Различные оттенки любовного чувства переданы в №5, «В цветах белоснежных лилий», - трепетность, нежность, взволнованность; в №6, «Над Рейна светлым простором», - молитвенная сосредоточенность, хоральная строгость (любимая напоминает поэту лик мадонны в готическом Кёльнском соборе). Драматический перелом наступает в №7, «Я не сержусь». Удивителен выбор для воплощения предельно сдержанного чувства скорби светлой мажорной тональностью, лишь осложненной хроматизмами и диссонансами; длительное нарастание и мощная кульминация в верхнем регистре, редкие для этого цикла, завершают развитие. №9, «Напевом скрипка чарует», поражает контрастной двуплановостью: бытовая картина свадьбы, созданная несложным вальсовым ритмом, и щемящее, смятенное чувство, владеющее героем. №13, «Во сне я горько плакал», - кульминация трагизма, песня без единого светлого просвета. Мерный ритм траурного марша, речитирование на одной ноте приобретают особую силу в третьей строфе, которая открывается солирующей партией фортепиано: последний сон, казалось бы, счастливый, в отличие от двух предшествующих (возлюбленная умерла, возлюбленная забыла героя, возлюбленная вернулась к нему), вызывает самый бурный поток слез при пробуждении. №16, «Вы злые, злые песни», - развернутый финал в ритме энергичного сурового марша с неожиданной лирической кульминацией в предельно медленном темпе с мелодическим оборотом из №1. Большое фортепианное заключение, заимствованное из №12, «Я утром в саду встречаю», звучит просветленно и примиренно.

А. Кенигсберг

Для песен «Любовь поэта» Шуман взял тексты из «Лирического интермеццо» Гейне. «Лирическое интермеццо» - автобиографический цикл, история юношеской любви Гейне к его кузине, красивой, но пустой богатой девушке. Страстные излияния, воспевающие красоту любви, переплетаются в этой «повести» с тонким ощущением поэзии природы. Одухотворение природы звучит у Гейне с простотой и безыскусственностью старой народной немецкой песни, что особенно притягивало Шумана. Со свойственной ему свободой Гейне вводит в поэзию любви и природы мотивы едкой обличительной сатиры, уничтожающую издевку над филистерским духом немецкого общества.

В то время как Гейне при всей искренности и силе чувства оценил свою любовь как интермеццо, то есть как короткий преходящий эпизод, Шуман, вложив в свой цикл несколько иной смысл, сделал и иной идейный вывод.

Из шестидесяти пяти стихотворений «Лирического интермеццо» Шуман отобрал только шестнадцать - те, в которых наиболее отчетливо выступают лирические моменты. Расположение и последовательность взятых Шуманом стихов складываются в некую сюжетную линию, в соответствии с которой протекает музыкальное развитие.

(Название каждой песни заимствуется из начальной фразы стихотворного текста.)

Дни весны и ее цветения вызывают у поэта неясные надежды и мечтания, он охвачен жаждой любви («В сиянье теплых майских дней»). Любви поэта сочувствует вся природа. Из слез его расцветает «цветов венок душистый». Но милая нежнее, милее, добрее и роз, и лилий, и солнца сиянья («И розы, и лилии»). Однако уже первое признание отравлено горечью печальных предчувствий - «но говоришь, люблю тебя,- и горько, горько плачу я» («Встречаю взор очей твоих»). Поэт упивается красотой возлюбленной, подобной прекрасному лику мадонны, он весь в напряжении страсти, а прежние сомнения переходят в уверенность («В цветах белоснежных лилий», «Над Рейна светлым простором», «Я не сержусь»). Сердце поэта охвачено тоской, со скорбью он вновь обращается к цветам, соловьям и звездам («О, если б цветы угадали»). Наступает развязка: любимая выходит замуж за другого, на ней венчальный наряд, кругом веселье и шум, но для обуреваемого горем поэта и в чарующем напеве скрипки, и в ликующих звуках труб таится рыдание («Напевом скрипка чарует»).

Теперь все, что напоминает о былой любви, вызывает острую неутихающую боль («Слышу ли песни звуки»), горькую иронию («Я утром в саду встречаю»). Еще страшнее сны поэта («Во сне я горько плакал», «Мне снится ночами»). Тщетно пытается он забыться, уйти от своей тоски в мир старых сказок и наивно-прекрасного народного искусства. Это лишь «обман пустой мечты» («Забытой старой сказки»). Боль и отчаяние становятся нестерпимыми, и поэт приходит к решению на дне морском похоронить и песни, и любовь («Вы злые, злые песни»).

Шумановский цикл представляет своеобразную музыкально-психологическую повесть, раскрывающую душевный мир поэта, круг его мыслей и переживаний. Составленный из отдельных песен, цикл объединяется линией внутреннего развития, которая обнаруживается в общей композиции цикла, в последовании и группировке его песен.

Каждая миниатюра - короткая, сжатая «запись», по выражению Асафьева, - передает одно настроение, один оттенок лирического чувства. Драматическое движение стягивается к нескольким опорным песням, в которых концентрируется постепенно нарастающее чувство или состояние. Например, третья песня цикла «И розы, и лилии», восторженный любовный призыв, подготовлена светлой лирикой предшествующих. В следующей песне («Встречаю взор очей твоих») сквозь первое признание звучат ноты скорби; их не могут заглушить страстные, но уже пропитанные горечью излияния («В цветах белоснежных лилий»). Песня «Я не сержусь», вбирая именно эти настроения, создает психологический перелом, грань, от которой движение идет к сгущению скорбных мыслей и эмоций, к трагической кульминации - песне «Во сне я горько плакал». Наступает вторичный перелом,- но уже в сторону поисков выхода и забвения,- который приводит к отрешению от жизни, земной любви - к последней песне цикла («Вы злые, злые песни») и ее просветленно хрупкой фортепианной постлюдии.

Образно-эмоциональное содержание песен косвенно отражается в ладотональном плане цикла, представляющем как бы замкнутый круг. Так, первая большая группа песен изложена в диезных тональностях с равным числом мажорных и минорных песен. В центре цикла, начиная с драматической кульминации в C-dur («Я не сержусь»), - поворот к бемольным тональностям, где уже явно преобладание минорного лада; трагическая вершина центральной группы («Во сне я горько плакал») изложена в es-moll. Вслед за тем происходит возврат к диезным тональностям (H-dur, E-dur). «Вы злые, злые песни» написана в cis-moll - тональности доминанты к первой песне в fis-moll. Уход в далекий строй Des-dur в постлюдии цикла - изысканно тонкий колористический прием - переводит в иную, отрешенную от земных страстей и тревог сферу высокой, созерцательной лирики.

В музыке песен нет ничего внешнего, аффектированного. Сжатая, лаконичная манера изложения не допускает многословия. За видимой сдержанностью, скрывающей драматизм ситуации, остро ощущается пламенность чувств и глубокое целомудрие любовной лирики. Все здесь окутано нежнейшим поэтическим колоритом, лишь изредка в фортепианной постлюдии, в отдельных фразах прорвется нота нестерпимого отчаяния, выдавая таящуюся в глубине души драму. Раскрытию этих тончайших нюансов подчинены все элементы музыкальной речи.

Вокальная линия у Шумана всегда мелодична и пронизана отстоявшимися в народно-песенном и романсно-бытовом искусстве интонациями. Но в целом выразительность вокальных мелодий Шумана коренится не столько в песенности, в мелодической напевности (хотя она безусловно и всегда присутствует), сколько в богатой тембрами и интонациями живой человеческой речи. Отсюда декламационная гибкость шумановской мелодики, ее способность чутко подхватывать и отмечать трудно уловимые эмоциональные сдвиги, колебания настроений.

Шуман, по собственному выражению, стремился «проникнуть в душу своего стихотворения», и для него было существенно передать не только общее настроение, но выявить значение каждого слова. Естественно, это приводило к усилению речитативно-декламационных элементов. Тем не менее мелодика Шумана редко приближается к собственно речитативному складу. Шумановская вокальная декламация, сливаясь со словом, остается всегда напевной и песенно-пластичной.

Еще в творчестве Шуберта партия фортепиано сделалась чрезвычайно важным компонентом художественного целого. В романсах Шумана роль фортепиано возрастает до значения, равного голосу, а в некоторых случаях акцент перемещается в фортепианную партию, и средствами инструментального звучания Шуман передает то, что слово выразить не может. В таких песнях, как «И розы, и лилии» или «О, если б цветы угадали», голос как бы неотделим от фортепиано. Вокальная линия опирается на фортепианную, вытекает из нее, движется параллельно, составляя слитную, единую звуковую ткань. В песнях «В сиянье теплых майских дней» или «Напевом скрипка чарует» фортепианная партия передает основное эмоциональное содержание, в одном случае вызывая ощущение лирического томления, в другом - рисуя картину праздничного веселья, пронизанного, однако, скрытыми горестными интонациями.

Из этой основной творческой посылки вытекает исключительная значительность фортепианных вступлений и особенно заключений в песнях. Вступление вводит в эмоциональную атмосферу, в общий колорит песни (в цикле вступлений не так уж много), заключение же дополняет, досказывает, и в этих досказываниях часто содержится психологическое зерно всей песни.
<...>

В. Галацка
---------------------

Загадочная картина: «Старый рыбак» художника Чонтвари
EmoSurf.com
11 Фев 2019
http://emosurf.com/post/7966

Одна из самых загадочных картин, "Старый рыбак" (1902), принадлежит кисти венгерского художника-самоучки по имени Тивадар Костка Чонтвари.

Аптекарь по профессии, Чонтвари написал картину в 1902 году, заложив в нее свой подтекст и изобразив на ней двух человек, две сущности... Однако при жизни автора секрет картины так и не был разгадан - простому обывателю виделся на полотне лишь образ старого рыбака.

Столетняя загадка была раскрыта лишь недавно: если к середине картины приставить вертикальное зеркало, то в зависимости от того, куда оно обращено, можно увидеть или Бога, сидящего в лодке, со спокойной горой на заднем плане, или дьявола, сидящего на вулкане, со штормовым озером сзади.

В каждом человеке может быть как Бог, так и Дьявол, словно говорит нам картина.
---------------------

9 известных фраз, которые вырваны из контекста и на самом деле означают совсем другое
EmoSurf.com
12 Апр 2018

Эти фразы все мы хорошо знаем и постоянно употребляем в повседневной речи. Но всегда ли любимые нами цитаты означали то же, что и сейчас? Вот несколько примеров того, как сильно может исказиться смысл высказывания, если вовремя не свериться с первоисточником.

О мёртвых либо хорошо, либо ничего

«О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды», - изречение древнегреческого политика и поэта Хилона из Спарты (VI в. до н. э.), приведенное историком Диогеном Лаэртским (III в. н. э.) в его сочинении «Жизнь, учение и мнения прославленных философов».

Любви все возрасты покорны

Цитата из «Евгения Онегина», которую часто используют, объясняя пылкие чувства людей в годах или с большой разницей в возрасте. Однако, стоит прочитать строфу целиком - становится понятно, что Александр Сергеевич имел в виду совсем не то:

Любви все возрасты покорны;
Но юным, девственным сердцам
Её порывы благотворны,
Как бури вешние полям:

В дожде страстей они свежеют,
И обновляются, и зреют -
И жизнь могущая дает
И пышный цвет и сладкий плод.

Но в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален страсти мертвой след:
Так бури осени холодной

В болото обращают луг
И обнажают лес вокруг.

Век живи - век учись

Очень известная фраза, которую можно услышать буквально от каждого учителя и которую любят приводить как аргумент для обоснования важности изучения того или иного предмета, на самом же деле неполна и часто ошибочно приписывается Ленину.

Автор оригинальной фразы - Луций Анней Сенека, и звучит она так: «Век живи - век учись тому, как следует жить».

Народ безмолвствует

Знаменитое «народ безмолвствует» принято считать образом молчаливой покорности народа, готового принять любое решение власти и вообще любую власть. Однако у Пушкина - ровно наоборот. Поэма заканчивается тем, что после кровавой расправы над Годуновыми народу представляют нового царя.

«МОСАЛЬСКИЙ: Народ! Мария Годунова и сын её Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мёртвые трупы.

Народ в ужасе молчит.

МОСАЛЬСКИЙ: Что ж вы молчите? кричите: да здравствует царь Димитрий Иванович!

Народ безмолвствует».

Цель оправдывает средства

Полный вариант фразы, автором которой является основатель ордена иезуитов Игнатий де Лойола: «Если цель - спасение души, то цель оправдывает средства».

Знаменитое высказывание Плиния Старшего «Истина в вине». На самом деле у фразы есть продолжение - «а здоровье в воде». В оригинале: «In vino veritas, in aqua sanitas».

Жизнь коротка, искусство вечно

Фраза «Ars longa, vita brevis» в русском языке еще дальше ушла от оригинала, чем в латинском переводе, и понимается теперь как что-то вроде «рукописи не горят». На самом деле изначально это цитата из Гиппократа: «жизнь коротка, путь искусств долог, удобный случай скоропреходящ, опыт обманчив, суждение трудно». То есть жто просто-напросто рассуждение о сложности медицины, для изучения которой всей жизни не хватит. В оригинале вместо слова Ars («искусство») стоит греческое слово --, которое не обязательно «искусство», но с тем же успехом - «ремесло» или «умение».

Религия есть опиум для людей

Фраза, популярная у атеистов, тоже вырвана из контекста. Карл Маркс писал во введении к работе «К критике гегелевской философии права» (1843): «Религия - это воздух угнетенной твари, сердце бессердечного мира, а также душа бездушной ситуации. Подобно тому, как она - дух бездушных порядков, религия есть опиум для людей!» То есть религия уменьшает боль общественного бытия в бесчеловечном обществе.

Исключение подтверждает правило

Эту фразу, которая очевидно нелогична, применяют совершенно неверно. Выражение это образовалось как парафраз из речи Цицерона в защиту Луция Корнелия Бальба старшего. Обвиняли его в том, будто бы он получил римское гражданство незаконно. Дело слушалось в 56 г. до н. э.

Бальб был уроженцем Гадеса (совр. название Кадис), служил под началом Помпея, с которым сошелся и был дружен; Помпей и был спонсором его гражданства. Подоплека обвинения была, как и в большинстве тогдашних громких дел, политической. Хоть сам Бальб был активен политически, но удар, безусловно, направлялся на триумвиров Первого триумвирата (Цезаря, Красса и Помпея).

В защиту Бальба выступали не только Цицерон, но и Помпей и Красс. Дело было выиграно. В своей речи Цицерон приводит такой аргумент. В некоторых межгосударственных соглашениях о взаимном признании Рима с соседними странами был пункт, явно исключающий двойное гражданство: жители тех стран не могли стать римскими гражданами, не отказавшись сперва от своего. Гражданство Бальба было двойным; это и была формальная сторона обвинения. Цицерон говорит, что, поскольку в некоторых соглашениях такое исключение есть, то те соглашения, в которых его нет, подчиняются противоположному правилу, а именно, позволяют двойное гражданство. Иными словами, если существует исключение, то должно быть и правило, из которого это исключение сделано, даже если это правило явно никогда не формулировалось. Таким образом, существование исключений подтверждает существование правила, из которого эти исключения делаются.

Не исключения подтверждают правило, а существование исключений подтверждает существование правила!

Источник: izbrannoe.com
---------------------

Литературные герои и их прототипы
EmoSurf.com
31 Май 2018

Литературные герои почти всегда - вымысел автора, но иногда они существуют и в реальности. Их прототип - конкретная историческая или современная автору личность, послужившая отправной точкой для создания образа.

Горький считал, что литератор обязан домысливать и типизировать реального человека, превращая его в героя романа, а поиски прототипов персонажей Достоевского и вовсе приведут к философским томам, затронув реальных людей лишь мимоходом.

Тем не менее, как оказалось, чаще и прочнее всего со своими прообразами связаны вполне конкретные типы персонажей - авантюристы всех видов и мастей или же сказочные герои.

Шерлок Холмс

Родство образа Шерлока Холмса с врачом Джозефом Беллом, преподавателем Конан Дойля, признавал сам автор.

В своей автобиографии он писал: «Я вспоминал о моем старом учителе Джо Белле, его орлином профиле, его пытливом уме и невероятном навыке догадываться обо всех деталях. Если бы он был детективом, он бы точно превратил это потрясающее, но неорганизованное дело во что-то, скорее похожее на точную науку».

«Пускайте в ход силу дедукции», - часто повторял Белл, и подтверждал свои слова на деле, умея понять по внешнему виду пациента его биографию, склонности, а нередко и диагноз.

Позднее, уже после выхода романов о Шерлоке Холмсе, Конан Дойль писал своему учителю, что уникальные навыки его героя - не вымысел, а всего лишь то, как логически развивались бы умения Белла, если бы для того сложились обстоятельства. Белл отвечал ему: «Вы сами и есть Шерлок Холмс, и вы отлично это знаете!»

Остап Бендер

Прототип Остапа Бендера к своим 80 годам стал тихим проводником поезда Москва-Ташкент. В жизни его звали Осип (Остап) Шор, он родился в Одессе, а склонность к авантюрам, как и полагается, обнаружил еще в студенческие годы.

Возвращаясь из Петрограда, где он год проучился в Технологическом институте, Шор, не имея ни денег, ни профессии, представлялся то шахматным гроссмейстером, то современным художником, то скрывающимся членом антисоветской партии. Благодаря этим навыкам, он добрался до родной Одессы, где служил в уголовном розыске и вел борьбу с местным бандитизмом, отсюда и почтительное отношение Остапа Бендера к Уголовному кодексу.

Профессор Преображенский

С прототипом профессора Преображенского из булгаковского «Собачьего сердца» дела обстоят гораздо драматичнее. По одной из версий, им был французский хирург русского происхождения Самуил Абрамович Воронов, в первой четверти двадцатого века породивший настоящий фурор в европейской медицине.

Он совершенно легальным образом пересаживал железы обезьяны человеку для омоложения организма. Причем шумиха была оправдана - первые операции возымели желанный эффект. Как писали газеты, дети с отклонениями в умственном развитии обретали живость ума, и даже в одной песенке тех времен с названием Monkey-Doodle-Doo были слова «Если ты стар для танцев - поставь себе железу обезьяны».

В качестве результатов лечения сам Воронов называл улучшение памяти и зрения, бодрость духа, легкость передвижений и возобновление половой жизни. Лечение по системе Воронова прошли тысячи людей, а сам врач для упрощения практики открыл на Французской Ривьере собственный обезьяний питомник.

Однако через некоторое время пациенты начинали чувствовать ухудшение состояния организма, появились слухи о том, что результат лечения - не более чем самовнушение, Воронов был заклеймен как шарлатан и исчез из европейской науки вплоть до 90-х годов, когда его работы вновь начали обсуждаться.

Дориан Грей

А вот главный герой «Портрета Дориана Грея» серьезно подпортил своему жизненному оригиналу репутацию. Джон Грей, в молодости друг и протеже Оскара Уайльда, славился склонностью к прекрасному и порочному, а также внешностью пятнадцатилетнего мальчика.

Уайльд не скрывал сходства своего персонажа с Джоном, а последний и вовсе подчас называл себя Дорианом. Счастливый союз завершился в тот момент, когда об этом начали писать газеты: Джон фигурировал там как возлюбленный Оскара Уайльда, еще более томный и апатичный, чем все, что были до него.

Разгневанный Грей подал в суд и добился извинений от редакции, однако его дружба с известным автором потихоньку сошла на нет. Вскоре Грей встретил своего спутника жизни - поэта и выходца из России Андре Раффаловича, вместе они приняли католичество, затем Грей и вовсе стал священником в церкви Святого Патрика в Эдинбурге.

Питер Пен

Знакомство с семьей Сильвии и Артура Дэвис подарило Джеймсу Метью Барри, на тот момент уже известному драматургу, его главного героя - Питера Пена, прообразом которого послужил Майкл, один из сыновей Дэвисов.

Питер Пен стал ровесником Майкла и заполучил от него как некоторые черты характера, так и ночные кошмары. Именно с Майкла был слеплен портрет Питера Пена для скульптуры в Кенсингтонском саду.

Сама сказка при этом была посвящена старшему брату Барри, Дэвиду, который погиб за день до своего четырнадцатилетия во время катания на коньках и остался в памяти близких вечно юным.

Алиса

История Алисы в Стране чудес началась в день прогулки Льюиса Кэрролла с дочерьми ректора Оксфордского университета Генри Лидделла, в числе которых была и Алиса Лидделл. Кэрролл придумывал историю на ходу по просьбе детей, но в следующие разы не забыл о ней, а стал сочинять продолжение.

Спустя два года автор подарил Алисе рукопись, состоявшую из четырех глав, к которой была прикреплена фотография самой Алисы в семилетнем возрасте. Озаглавлена она была «Рождественский подарок дорогой девочке в память о летнем дне».

Лолита

Во время работы над «Лолитой» Владимир Набоков, как сообщает его биограф Брайан Бойд, нередко просматривал рубрику криминалистики в газетах на предмет историй о несчастных случаях, убийствах и насилии. История Салли Хорнер и Франка Ласалля, случившаяся в 1948 году, явно привлекла его внимание.

Сообщалось, что мужчина средних лет, преступив все правила морали, похитил двенадцатилетнюю Салли Хорнер из Нью-Джерси и продержал ее при себе в течение почти двух лет до тех пор, пока она не была найдена в южнокалифорнийском мотеле.

Ласалль так же, как и герой Набокова, в течение всего времени выдавал Салли за свою дочь. Набоков даже вскользь упоминает этот случай в книге словами Гумберта: «Сделал ли я с Долли то же самое, что Франк Ласалль, пятидесятилетний механик, сделал с одиннадцатилетней Салли Хорнер в 48-м?»

Карабас-Барабас

Алексей Толстой, как известно, хотя и стремился всего лишь переписать «Пиноккио» Карло Коллодио русским языком, выпустил в свет вполне самостоятельную историю, в которой четко прочитываются аналогии с современными ему деятелями культуры.

Толстой не был поклонником театра Мейерхольда и его биомеханики, так что ему досталась роль антагониста - Карабаса-Барабаса. Пародия прочитывается даже в имени: Карабас - это маркиз Карабас из сказки Перро, а Барабас - от итальянского слова мошенник - бараба. Помощнику Мейерхольда, работавшему под псевдонимом Вольдемар Люсциниус, досталась не менее красноречивая роль Дуремара.

Карлсон

Пожалуй, самая невероятная и мифологизированная история образа - это история создания Карлсона. Его возможный прототип - Герман Геринг. Родственники Астрид Линдгрен, безусловно, опровергают эту версию, однако она до сих пор бытует и активно обсуждается.

Знакомство Астрид Линдгрен и Геринга произошло в 20-е годы, когда последний устраивал авиашоу в Швеции. На тот момент Геринг был в полной мере «в расцвете сил», как и любил повторять о себе Карлсон. После Первой мировой он стал известным летчиком-асом, обладавшим определенной харизмой и, по легенде, неплохим аппетитом.

Моторчик у Карлсона за спиной нередко интерпретируется как намек на летную практику Геринга. Возможным подтверждением такой аналогии можно считать тот факт, что определенное время Астрид Линдгрен поддерживала идеи национал-социалистической партии Швеции.

Книга о Карлсоне вышла в свет уже в послевоенное время в 1955 году, поэтому выступать за прямую аналогию этих героев было бы безумием, однако вполне возможно, что яркий образ молодого Геринга остался в ее памяти и так или иначе повлиял на появление обаятельного Карлсона.

Винни Пух

Одна из версий поясняет, что свое имя плюшевый медведь с опилками в голове получил от клички любимой игрушки сына Милна Кристофера Робина. Равно тому, как и остальные герои книги.

Однако на самом деле Винни Пух был назван в честь реально существовавшей медведицы, жившей в лондонском зоопарке. Звали ее Виннипег, и веселила она жителей британской столицы с 1915 по 1934 год. Поклонников у медведицы было множество. Среди них был и Кристофер Робин.

Одноногий Джон Сильвер

В «Острове Сокровищ» Роберт Льюис Стивенсон изобразил своего друга, поэта и критика Уильямса Хэнсли в образе хорошего злодея. В детстве Уильям перенес туберкулез и одну ногу ему врачи, по непонятной причине, решили ампутировать до колена.

После анонса книги писатель написал другу: «Я должен сделать признание. Злой с виду, но добрый в глубине души Джон Сильвер был списан с тебя. Ты ведь не в обиде?»

Джеймс Бонд

Изысканный мужчина с княжеским титулом, женатый на голландской принцессе и склонный к сомнительным авантюрам - так в действительности и выглядел прототип Джеймса Бонда, принц Бернард Ван Липпе-Бистерфельд.

Приключения Джеймса Бонда начались с серии книг, написанных английским разведчиком Яном Флемингом. Первая из них - «Казино Рояль» - вышла в свет в 1953 году, через несколько лет после того, как Флеминг по долгу службы был приставлен следить за принцем Бернардом, переметнувшимся из немецкой службы в английскую разведку.

Двое разведчиков после долгих взаимных подозрений стали друзьями, и именно у принца Бернарда Бонд перенял манеру заказывать «Водку-мартини», добавляя: «Взболтать, а не размешивать», а также привычку эффектно представляться: «Бернард, принц Бернард», как любил говорить он.

Автор: garners
Источник: softmixer.com
---------------------

Как играть в Pokemon GO?
Meduza
13 июля 2016

10 карточек

01. Какие еще покемоны? Это же какой-то мультфильм из 1990-х, а не игра!

Покемоны — виртуальные животные, которые населяют вымышленный мир. Слово происходит от pocket monsters, «карманные монстры». Многие знают покемонов исключительно по мультфильмам, и даже те, кто их не смотрел, слышали про Пикачу («ПИКА-ПИКА!»). Но еще это и серия игр. 7 июля вышла игра Pokemon GO, с тех пор ее скачали больше десяти миллионов раз.

02. Если честно, я совсем не в теме. Можно краткую историю вопроса?

Да. Первые игры серии — Pokemon Red и Pokemon Blue — вышли в 1996 году для карманной консоли Game Boy от Nintendo. Игрок действовал за мальчика-тренера — он путешествовал по миру, ловил и тренировал покемонов. Для того чтобы поймать покемона, его надо отправить в нокаут.

Покемоны могут драться с покемонами других тренеров. Сами тренеры никогда в драку не лезут, только натравливают своих воспитанников друг на друга. Все это немного напоминает петушиные бои, только без крови.

Pokemon — ранний пример многопользовательской портативной игры: можно было купить специальный кабель, соединить два геймбоя и меняться покемонами или, наоборот, отправлять зверьков бить друг друга.

В первой версии игры был 151 покемон (как и в Pokemon Go), спустя шесть поколений игр их уже больше 700.

Помимо игр для портативных консолей от Nintendo, есть еще популярный мультик «Pokemon», карточная игра, игры в других жанрах на приставках, комиксы, парки аттракционов, серии плюшевых игрушек и многое другое. Это, по сути, один из крупнейших брендов в мире, наравне со «Звездными войнами» и киновселенной Marvel.

03. Ясно. И новая игра очень популярна?

Новая игра невероятно популярна. Pokemon Go вышла в версии для смартфонов на iOS и Android. Игра сразу оказалась на первых местах в тех регионах, где она официально вышла (США, Новая Зеландия и Австралия). Миллионы людей, скачавшие приложение, в среднем пользуются им 43 минуты в день — больше, чем WhatsApp, Snapchat и Instagram. Количество ежедневных пользователей почти сравнялось с Twitter — и, судя по всему, скоро его обгонит.

Приложение можно скачать бесплатно, а за некоторые объекты в игре надо платить реальные деньги. В сутки игра зарабатывает 1,6 миллиона долларов только на iOS. Один из главных хитов последнего времени, Clash Royal, зарабатывает около 350?000 долларов в день.

04. И как устроена игра?

Pokemon GO основана на технологии дополненной реальности, то есть игровой процесс наложен на реальный мир дополнительным слоем. С помощью GPS приложение определяет, где находится игрок, и для того, чтобы передвигаться в игре, надо физически перемещаться в пространстве.

Цель игры — ловить покемонов и «качать» своего персонажа и зверьков. Чтобы поймать покемонов и получать бонусы, которые качают игрока или покемонов, надо передвигаться по улице со смартфоном с запущенной игрой. Объекты городского пространства (памятники, улицы, здания, бары и граффити) превращаются в PokeStop. Если к PokeStop подойти достаточно близко, его значок в приложении можно раскрутить пальцем и из него посыпятся бонусы — покешары и яйца. Покешарами ловят покемонов, из яиц они вылупляются.

05. Где искать покемонов?

Везде, где ловит GPS. Покемонов можно обнаружить посреди улицы, на кладбище, в парке или кафе. В парках часто водятся лесные покемоны, около рек и озер — подводные. Когда игрок со смартфоном оказывается достаточно близко, покемон появляется в приложении. Его можно поймать с помощью камеры телефона и покешара на экране, который надо пальцем метнуть в зверька. Если попадаешь, покемон оказывается в твоей коллекции. Чем выше уровень игрока, тем выше вероятность встретить редких покемонов на улице.

06. Погодите, ради покемонов нужно куда-то специально идти? Ногами?

Да. То есть парочку можно встретить дома, да и то не факт. Хотите покемона — идите гулять. В этом есть свои плюсы. Некоторые игроки говорят, что давно не чувствовали себя на улице так хорошо. Правда, другие жалуются, что из-за игры у них болят ноги.

07. И что с этими покемонами делать? Стравливать с другими, да?

Вы можете объединиться в команду с другими игроками и бороться за тренировочные центры — они раскиданы по всему городу. Захватить такой центр полезно: он помогает накопить «опыт», прокачать покемонов и позволяет заманивать редких зверьков.

Около тренировочных центров и точек с редкими покемонами собираются спонтанные тусовки, люди знакомятся и общаются, даром что уткнувшись в телефоны. Вот как выглядел Центральный парк Нью-Йорка, когда там столпились игроки Pokemon GO...

08. Как-то все это сложно звучит.

На самом деле игра простая и интуитивная. Ведь все умеют ходить по улице и смотреть по сторонам, искать какие-то предметы. Процесс затягивает, а встреча с покемоном приносит настоящую радость.

09. Ладно, убедили. Я побежал качать!

Стоп! Погодите пару дней — в игре обнаружилась неприятная ошибка: баг в коде случайно запрашивает доступ к почтовой переписке пользователей на айфонах. Вряд ли Nintendo собираются использовать вашу переписку в коварных целях, но лучше лишний раз не давать такой глубокий доступ приложениям, которым он не нужен.

И еще: официально игра пока не запустилась в России — предположительно, это произойдет через несколько дней. Чтобы скачать игру себе на смартфон сейчас, надо похитрить.

10. И что нужно сделать?

Если у вас телефон от Apple, вам надо завести аккаунт в американском, австралийском или новозеландском магазине. Вот наглядная видеоинструкция, как сделать себе американский аккаунт без американской карты...
(Как создать американский Apple ID (USA) или изменить страну аккаунта / iTube)

После создания нового аккаунта можно скачать игру по этой ссылке:
(Pokemon GO on the App Store)

С Android все еще проще — пройдите по ссылке:
(Pokemon GO 0.29.0 APK Download by Niantic, Inc. - APKMirror)

Телефон запросит разрешение, и потом приложение установится.

Наша честная рекомендация: дождитесь официального запуска. К тому моменту не надо будет хитрить с аккаунтами, баг с почтой и другие мелкие ошибки исправят, скачать игру можно будет прямо через магазин приложений, а не с левого сайта.

Василий Сонькин
---------------------