Меню в роскошном переплете

Томимый голодом и жаждой,
Проделав долгий, тяжкий путь,
Зашел в трактир я придорожный,
Чтобы поесть и отдохнуть.

В безлюдном полумраке зала
Стонал негромко патефон,
А в струях нежного фонтана
Сиял нефритовый дракон.

По колориту и декору -
Дальневосточный интерьер.
Приятен был чужому взору
Изящный ряд его портьер.

Мне китаянка принесла
Меню в роскошном переплете,
Над головой фонарь зажгла
Из тростниковой гладкой плоти.

Страничку рисовой бумаги
Не скоро позабуду я,
На ней, графической отвагой
Зияли жуткие слова:

"Кровь алашаньской* черной кобры"
В хрустальной пиале, точно таз,
Цену забыл... Ну, что, готовы
Дослушать тошнотворный сказ?

Решил! Рискнул! С кем не бывает?
Отринув голод, страх, уют,
Схватил багровый чан руками,
Не расспросив, - Как это пьют?

Глотками малыми поил
Себя, не ведая печали,
Отрадно жажду утолил,
Наполнив тело до гортани.

Что было после? А ничто!
Подобно чудо-барабану
Во мне урчало и тряслось
Змеи последнее преданье.

Особо следует презреть
Дверные ручки туалета.
Тугие, жесткие, как плеть
И унитаз для азиатов.

Покинув странную корчму,
Бродил зигзагом по дороге,
И все пытал свою главу -
Зачем напился крови кобры?



* Алашаньская пустыня в Китае