Витя-Катастрофа

 Звали его Витя Витушкин.  Свою судимость он получил за то, что тырил комбикорм на складе в родном селе. Собственно, тырили комбикорм почти все односельчане, это был один из способов выживания в стране загнивающего социализма, но попался один Витя. Причём и попался он весьма эксцентрично – продал куль ворованного комбикорма оперу из райцентра,  «трубы горели» после вчерашнего загула и глаза голодных свиней из домашнего хозяйства его не остановили. Естественно, весь отрицательный баланс  кладовщик списал на незадачливого  воришку, правоохранители из РОВД также были изрядно обрадованы внезапно «поправившейся» отчётностью и загремел наш Витюшка на нары по сталинской «расстрельной» статье…
    Человеком он был, в принципе, не вредным, а даже слегка совестливым  и сравнительно честным, поэтому в местах лишения свободы задержался недолго, по «половинке» ушёл на УДО (условно-досрочное освобождение) и добивал свой срок на стройках народного хозяйства, прикреплённый к одной из нескольких благовещенских спецкомендатур. Как ни грустно это звучит, но некогда закрытый и благополучный пограничный городок Благовещенск на излёте советской власти не брезговал использовать подобную рабсилу, ибо молодёжь стройки чуралась, а старички возросшим требованиям давно не соответствовали…  Народ метко обозвал данный спецконтингент «химиками», но в целом какая-то справедливость в подобном решении государственных мужей была.
   Витя работал в бригаде отделочников по второму разряду, то бишь, по сути, был разнорабочим. Особой удали от него и не требовалось, главным инструментом таких парней была лопата и бессмертный девиз «бери больше, кидай дальше, пока летит – отдыхай». Работы такого плана на стройке всегда предостаточно, более мастеровитые  товарищи из пролетарской «элиты» ласково именовали таких подносчиков снарядов «неграми», и за наличие таковых в бригаде драли глотки по любому удобному поводу.
   В быту Витя особой скромностью не выделялся, «бухнуть» любил по-прежнему, но, помятуя о висящем над ним дамоклове мече правосудия, к 21:00 на входе в спецкомендатуру всегда стоял аккуратно одетый, причёсанный и благовоспитанный парняга, бросить камнем в порядочность которого не поднималась рука даже у самых придирчивых милиционеров. Другое дело, что из себя представлял этот же субъект в промежуток с 17:00 по контрольную отметку!  Девки из рабочей общаги визгом визжали только завидев нашего вертопраха с пошарпанной гитарой наперевес  и обаятельной улыбкой во весь щербатый рот! Кстати, первая известность к нему пришла именно после вояжа в названную общагу, когда Витёк загремел с балкона третьего этажа вниз на газон после ссоры с очередной своей подружкой и полученной от неё смачной «звездюлины». Раздавленная в щепки гитара спасла жизнь горе-любовнику, смягчив его падение на слегка оттаявший грунт. Пара треснутых рёбер и кликуха «Витя-Катастрофа» были закономерным итогом  этого приключения.
В нём поразительным образом сочетались деревенская основательность, подростковая легкомысленность и абсолютное безрассудство в вопросах сосуществования в окружающей социальной реальности.  Для примера, покупая себе на обед полкило дешёвой ливерной колбасы и полбулки ржаного хлеба, он,  аппетитно причмокивая, съедал всё до крошки чуть ли не с упаковкой вместе, на насмешки же товарищей своих на полном серьёзе отвечая: «За всё уплочено!» Но когда случался у него крутой заход к девчонкам в общагу, куражил он на все трудовые шиши без остатка, а чаще всего успевая нахватать в долг  у корешей почти на всю грядущую зарплату. Долги отдавал исправно, хватаясь за любую подработку, за что имел в бригаде репутацию раздолбая, но «с понятием»…
   Эпизод, послуживший причиной этого рассказа, случился на исходе необыкновенно жаркого лета 1989 года. Полным ходом шли отделочные работы на вводимом тогда в строй шестом корпусе сельхозинститута. Стройплощадка была похожа на муравейник, корпус предполагалось сдать к первому октября, но фактически на объекте, как говорят строители, «ещё конь не валялся». Суеты было много, народу нагнали предостаточно, а студенты старших курсов почти всех факультетов БСХИ практику проходили не в учхозе, а на стройке. Витина бригада заливала мозаичные полы по коридорам корпуса, сам же наш герой с лопатой наперевес  трудился ежедневно на подаче раствора на этажи. Делал  он это с помощью подъемника, а что это за хреновина такая, я вам сейчас постараюсь объяснить. Впрочем, тем, кто смотрел гайдаевскую «Операцию Ы и другие приключения Шурика» объяснять ничего и не надо, там этот агрегат представлен в полной красе. По прикреплённой к фасадной стене здания вертикальной опоре ездит вверх-вниз площадка размером два на полтора, на которой, собственно, и подаются строительные грузы на этажи здания в предусмотрительно неостеклённые оконные или монтажные проёмы.  Витюшка с утра принимал раствор в здоровенную ёмкость возле подъёмника, а затем нагружал им носилки и вёдра, установленные непосредственно на подъёмную площадку. Была у него персональная фишечка, коей он необыкновенно гордился:  он не провожал взглядом площадку – это ж башку задирать надо! А чтобы точно знать, что площадка подъехала к краю нужного проёма, он привязывал к подъёмному тросу разноцветные вязочки, примечая, какая отвечает за отметку нужного этажа. Всё просто – площадка вверх – тросик вниз. Шея не болит, гордяк разносит щербатую улыбу на всю квадратуру лица!  Умей паренёк хоть немного думать, вряд ли он стал бы печалиться об усталости шеи, но данная опция в комплектации его черепной коробки отсутствовала, что и привело к последующему перформансу.
   Загрузив очередные носилки и пустые вёдра раствором, Витя по-хозяйски поправил груз на площадке, расставив его таким образом, чтобы принимающие могли сначала стянуть носилки, а затем уже по одному забирать вёдра. Но, видать, в этот раз что-то хлопчик не рассчитал…
Груз поехал вверх, Витя же, держа руку на пульте, внимательно смотрел на трос, отслеживая появление нужной метки.  В любой механике сложно избежать фактора вибрации, вот и подъемник этим обстоятельством грешил. И всё бы ничего, но в этот раз то ли поверхность площадки была испачкана раствором, то ли ведро Витюшка поставил слишком близко к краю, но случилось, то, что случилось  – ведро сползло к краю площадки и на уровне примерно четвертого этажа опрокинулось и полетело вниз.
   -Витя-а-а-а!!! – практически хором заорали принимающие  раствор коллеги,  - бой-ся!!!
   - А? – вопрошая, поднял буйную головушку наш лирический герой.
В последнюю секунду боженька сжалился над своим, далеко не самым удачным, творением. Ведро, совершив пол-оборота, нахлобучилось аккурат на защищённое оранжевой каской темечко Катастрофы, сбив его с ног и залепив раствором  все попавшие под раздачу отверстия. Боюсь себе даже представить, что было бы, упади ведёрко донышком вниз. Былинный Святогор, сдаётся мне, безакцептно расстался бы с пальмой первенства по части входа в землю-матушку…
   Соратники, перепрыгивая на ходу по три-пять ступенек, ринулись вниз на спасение. И, надо признать, в этом был резон. Витя не дышал, тело его конвульсивно дергалось. Первому добежавшему пришлось руками освобождать дыхательные пути бедолаги от цементно-песчаной массы.  В себя Катастрофа пришёл уже в карете «Скорой помощи»…  В сухом остатке сие действо принёсло  организатору перелом ключицы и тяжёлое сотрясение того, чего Витюшка, увы, так, толком, и не обрёл до конца своих дней…
   Умер он спустя три года после описываемых событий, умер так же нелепо, как и жил. Получив за какую-то шабашку пару бутылок китайской водки в качестве оплаты, Витя употребил их степенно «в одно лицо», сел в кресло напротив гундящего телевизора,  в нём и окоченел. Пусть эта концовка заменит читателям мораль, сам я от неё скромно воздержусь.