В ночи глубокой, беззаботной

В ночи глубокой, беззаботной
Дремлет он, спешат вперёд часы.
Он видит сны, как в сказочке народной,
О семье, о счастье, о любви.

О любви, которую дарила
Мать родная сыну своему,
О семье, что вновь благодарила
Бога за живую тишину.

Но проснётся ли с утра Андрейка?
И увидит ли он дневной свет?
Он смеялся из-за песен канарейки,
И был рад в момент ухода бед.

Он проснулся, как и все, в часа четыре,
На рассвете в тот июньский день,
Когда фашисты заняли Россию,
Когда был слышен грохот деревень.

В стране царили страх и беспорядок,
Неважно где: в столице иль в селе,
Везде молились люди о пощаде,
О свете, затерявшемся во тьме.

Но войне наплевать на судьбы
Миллионов невиновных людей,
Их война беспощадно погубит,
Отнимет всех, кого нет родней.

И всё больше становились числа
Погибших солдат в бою,
"Ненавижу, проклинаю фашистов", -
Говорил Андрейка в строю.

Он же молод, ему лишь пятнадцать,
Ведь вся жизнь у него впереди,
Что внезапно становится братством,
Крепким, дружным, единой крови.

Сколько крови было пролито?
Сколько нервов и сил позади?
Сердца мам безвозвратно разбиты,
Оттого, что их дети ушли.

Начало мая. Спустя четыре года.
Ручка. Стол. Бумага. Договор.
Жирным чёрным шрифтом "Мир. Свобода".
Страх наконец ушёл, настал покой.

Тишина, что века не бывала
На земле русской, снова пришла.
Сотни жизней война истрепала,
Сотни душ навсегда забрала.

По извилистой узкой дорожке
Направляется к дому Андрей.
Он стучит осторожно, тревожно,
Наконец открывается дверь.

На пороге фигура старухи,
И измученный вид у неё,
Но глаза её были такими,
Словно полные ярким огнём.

Её слезы по щёкам скатились,
Плакал сын, долго плакала мать,
Она крепко за сына схватилась,
Вновь боится его потерять.