Заря

Заря.

Разлился по небу брусничный закат,
Как мышь копошилась заря
В сиреневых тучах. Багровый дукат
Светила катил за моря.

У кромки прибоя, на самом краю,
По краю кипящей воды,
Иду я в чужом, незнакомом краю
И пеной заносит следы.

В сиреневой дымке не видно причала,
В глазах голубая вода.
Вода укрывает концы и начала
Нигде не оставив следа.

Вот так и проходит земная докука-
Водой покрывается след.
Ах, скука, панове, вселенская скука,
Конвейер бессмысленных лет.

Но там,где теребит рубиновый пальчик
Зари серой тучи лоскут,
Смешной и улыбчивый маленький мальчик
Идет и идет по песку.


Теночтитлан.

На узеньких улочках в городе нашем
Девичий заливистый смех,
За городом чересполосица пашен
И чистый родник в глубине

Ущелья тенистого в искрах топаза,
Над речкой нависнувший мыс.
Смешной и растрепанный мальчик чумазый
Играет в султанчике брызг.

Вдоль каменной осыпи, легче оленя
Сбегая по горной гряде,
Моя Килатли,подгибая колени,
Склоняется к быстрой воде.

К разбросанным рощицам вьются дороги
Под солнцем в зеленой листве…
Любили наш край благосклонные боги
И кондор парил в синеве.


Початки маиса в зеленом конверте
Под ветром встречали рассвет.
Ах,как я любил эту землю,поверьте,
Не меньше,чем боги,о,нет!

Поля золотые и предков гробницы…
От памяти в горле комок.
Но в небе парит горделивая птица…
Я принц, я Куаутемок.

И мир и война лишь дешевая драма:
По собственной крови скользя,
Стою на ступенях священного храма
И выше испанцам нельзя!

Теперь в наших улочек узких изгибах
Стервятники пищу найдут:
Мои обнаженные воины гибнут,
Испанцы идут и идут.

Их ноги забрызганы нашею кровью
А поступь тверда и смела,
Блестящие лезвия снова и снова
Вонзаются в наши тела.

Мы бьемся за рощи,мы бьемся за пашни,
За детский серебряный смех…
Но черная кровь на ступенях и страшно,
И смерти ероглиф на всех.

Мы ляжем ничком на гранитные плиты,
Прижмемся щекою к камням.
Последнее слово о жизни забытой
Мы шепчем,прислушайтесь к нам.

Возможно,мы были не лучшим примером-
Простите,коль что не смогли.
Моя легконогая,гибче пантеры,
Забудь обо мне,Килатли.

Похожий на круг почерневшего хлеба,
Разрушенный город горит,
Глаза наши мертвые подняты к небу
И кондор над нами парит.









Артобстрел.(Быль.)

С подругой Наташкой за руки держась,
Сквозь серого города камень,
Мы шли за водою,когда задрожал
Исакия тяжкий фундамент.

Разрезавший воздух ,немецкий снаряд,
Вонзился в гранитные плиты
И брызнули веером,как водопад,
От взрыва осколки гранита.

Лицо оцарапав,я падаю вниз,
Осколком рука перебита.
Разбитые стекла,упавший карниз…
Жива я! Жива,не убита!

Вжимаюсь виском в обжигающий лед,
Со смертью играю в пятнашки.
Снаряд за снарядом…Еще…Перелет!
Жива я …А где же Наташка?

От копоти черного снега расплав…
От крови подтаявший иней…
И лентой на камне коротенький шарф,
Наташкин,застиранный,синий.


Гибель Хорезма.

Во время разрушительного нашествия монголов на Хорезм,сын Хорезм-шаха Мухаммеда второго Джелаль-эд-дин бежал в горы Афганистана.Там он собрал войско и нанес армии
Чингисхана три сокрушительных поражения.Джелаль-эд-дин национальный герой узбекского народа,символ мужества,отваги и несломленности духа.Он также символизирует последнюю надежду отчаявшегося народа.

( Подражание газели).

Судьба,судьба,зачем ты так жестока!
Укрылась тучами вечерняя звезда:
Из-за степей,со стороны Востока,
Пришла в Хорезм черная беда.

Где был цветущий Самарканд,теперь пустыня.
Повсюду запустение и страх.
Мы пасынки Всевышнего отныне,
Отворотил лицо от нас Аллах.

Мы рвем от горя на себе одежды,
Но где-то,за отрогами вешин,
Оплаканная вдовами надежда,
Моя надежда,наш Джелаль-эд-дин.

Гюльджан,чьи алые уста подобны розе
А груди полушариям луны,
Немногого твой Альмубарек просит,
Ему две вещи только и нужны:

Чтобы,Гюльджан,ты поступью газели,
Сбегала в наш тенистый,темный сад.
Чтоб струны саза весело звенели
В моем саду как много лет назад.

Чтоб родина моя цвела как прежде,
Чтоб где-то,за отрогами вершин,
Жила наша высокая надежда,
Моя надежда,наш Джелаль-эд-дин.


Боль.

Враньё,что в каждом возрасте есть прелесть,
Особенная старческая спесь:
Мы этой отсебятиной наелись.
Ну,что,в конце концов,в активе есть

У старости,глухой и безобразной:
Проблемы с дефекацией и не
Желание мочиться сообразно
С регламентом,а nycturis,во сне.

Задорный пламень сердца увядает,
В суставах подагричесая соль.
Но только почему не покидает
Знакомая мне с молодости боль?

Ее вот так не выразишь словами,
Ее источник непонятен мне,
За старческими дряблыми жирами
Сокрытый тайно где-то в глубине.

Она непроизвольно возникает
И душит с пробуждением весны,
Особенно,когда рука играет
Иголками молоденькой сосны.

Она перебазируется в чресла,
Когда смотрю на  женские бока.
Еще больней она бывает,если
Смотрю на золотые облака.

Измучился,но вот какая штука:
Дряхлеющий,лысеющий ворчун,
Расстаться с надоевшей этой мукой,
Поверьте,добровольно не хочу.