Османова Кира г. Санкт-Петербург, Россия

СМОТРОВАЯ БАШНЯ

Не тяжело, не страшно,
Так далеко от всех.
Ты — смотровая башня.
Я прохожу наверх.

Вид предстаёт такой, что
Еле удержишь вскрик.
Сердцем, гусиной кожей
Чувствуешь: Бог — открыт.

Не открывался раньше
Мне он в иных местах:
Только у этой башни —
Верная высота.

Это не исступленье,
Это и не покой.
Каждое углубленье,
Каждый прекрасный холм,

Светлых полей просторы,
Дом, где трещал пожар,
Кладбище, на котором
Буду потом лежать,

Умных деревьев кроны,
Камень, что крепко спит,
Трубы, мансарды, кровли,
Посеребрённый шпиль…

Кто-то внизу вдруг скажет:
«Всё. Визитёров нет».
Там запирают башню.
Я остаюсь на ней.


ДИАЛОГ

Он:
Позавчера я не достучался до той канцелярии,
Где выдают мелодии, строки и всё, что сопутствует.
Снова пока не пробовал — страшно, ну хоть ты стреляй в меня.
Так и остался — с модным, чужим и каким-то искусственным.

Я ведь подумал — ты перекрыла мне доступ к привычному
Или к тому, что я представлял себе неиссякаемым.
Как объяснить иначе, что каждое слово так вычурно,
И неприятно мне самому отраженье оскалено?

Я не в упрек тебе. Я не знаю, к кому апеллировать.
Видишь ли, трудно — здесь, в пустоте, сохранять здравомыслие.
Если б, как фазы цикла: отливы сменялись приливами,
Ты позвонила б позже, и оба раскаялись искренне.

Время спустя, прокручивал сцены и правил неточности.
Дерзость и хитрость (есть опасенья) задействовать стоило.
Как хладнокровно, резко меня вдруг лишили источника —
Так же, как ты, мой ангел, разделалась с нашей историей.

Пусть они там, в приёмной, отметят, что это — уже не я,
А потому — не грех проявить доброту и участие.
Да, обращусь ещё, я другого не вижу решения.
Может, и выйдет завтра — каких только штук не случается.


Она:
Ты знал, где хранится вода, после которой — бессмертье.
Ты припадал к ней — а я из твоей, так и быть, ладони.
И вот он, твой текст, черновик, — непререкаем, безмерен;
Соло финальное — необоримо, тепло, бездонно.

Уверена, даже сейчас (что там внутри за осадок?)
Ты сочиняешь, и это пленительно, в самом деле.
Тебе хорошо — ты всегда этим колодцем спасался
От обретения женщины и от её потери.

А мне — где добыть для себя столь жизнетворную жидкость?
Чтобы не кончиться — изредка смачивать веки, губы,
И чтобы не мучиться так – вдруг я сама и ошиблась?
Господи, где моя воля и где мой волшебный кубок?