День 13 - синяки

Сколько можно нести, ровно столько её несут, эту боль, дырявый штопанный парашют, и приносят ко мне, и передо мной кладут, мол, тебе-то она нужней. Я беру её на руки, пестую, как дитя, а они отступают, улыбками пол метя, и она поднимается, пламенем расцветя, но бесстрашной я себя ощущаю с ней.
Я шагаю в пламя, будто в родимый дом, я дышу водой под первым осенним льдом, собираю в полночь снег ядовитый ртом – ни на что другое, в общем, и не гожусь. У меня на шее – мёрзлые синяки, как один остались все от твоей руки, не страшны живые больше и мертвяки… Не забыть тебя – вот чего я боюсь.
Я лелею боль – мой личный цветущий сад, только здесь бывает горькой на вкус роса, комары садятся прямо в мои глаза – и тихонько слёзы, слёзы тихонько пьют… Мне уже не больно, некуда мне больней, синяков моих хватит десятку шей, я ношу их – сколько? сколько ношу их дней? – а могла бы сбросить камнем в замёрзший пруд.
А могла бы сбросить… Или же не могла. Тени скалят зубы из темноты угла, боль моя меня же раз и переросла – и теперь как будто просто чего-то ждёт. Сколько можно нести, я столько и пронесу, а потом устрою собственный самосуд – завяжу верёвку и наточу косу…
Приходи. Посмотришь, как меня не спасут.

Как ничто на свете нас уже не спасёт.