Эх! Грехи наши тяжкие...

               
               
      В малое паломничество Галина Петровна отправлялась всегда одна. Она выбирала удобное для неё время, садилась в электричку и читала, читала, читала. Дома так много забот - некогда читать...А здесь! Простор для любимого занятия. Галина Петровна села у окна и раскрыла наставления Оптинских старцев.
      Электропоезд отправился во время, но через час вдруг остановился. Машинист объявил что-то о технических причинах. Женщина разволновалась. "Не успею, наверное, к началу службы", - подумала она. Но не успела Галина Петровна и к концу службы. Целый час исправляли поломку  поезда. 
      От станции до монастыря, куда ехала женщина, было полторы версты и туда ходил местный автобус. Но, к страшному разочарованию паломницы, автобус только отъехал, а следующий будет через 30 минут. Будто кто-то очень не хотел, чтобы она добралась до монастыря. Погода была дивная и Галина зашагала по лесной тропинке. Вековые ели и сосны источали благоухание свежести и прохлады. Лето было в самом начале и на склоне оврага цвели незабудки, радуя глаз небесной голубизной. Потихоньку дошла она до монастыря старца Зосимы, где покоились его мощи. 
Галина Петровна посмотрела на часы. Начало десятого. Служба окончена. "Ох,уж эти электрички,- с досадой подумала женщина,- что ты тут сделаешь? Хоть бы Храм не закрыли, записочки надо подать. А может быть мне повезёт и у свечного будет отец Юрий, как в прошлый раз. Такой мудрый монах! Как он мне давеча помог... Дай Бог ему здравия."
      Войдя в незапертые монастырские ворота, она направилась к Храму Смоленской Божией Матери, где  покоились мощи старца Зосима. Увы. Храм был закрыт. Галина Петровна оглянулась. " Пойду к трапезной. Приглашу кого-нибудь из монастырских. Быть может - откроют!"
      И вдруг её опять током пробило. " Да чтож такое! Я ведь кошелёк кажется не взяла." Нервным движением она раскрыла сумку. Кошелёк был на месте, но там было всего шестьсот рублей. Этих денег ей едва хватит на записки... А хотелось ещё свечей домой купить и ладан. Всплыла картина сегодняшнего утра. Она увидела деньги, лежащие на столике, которые так и не положила в кошелёк. Из глаз брызнули слёзы.   
    - Дай копеечку матушка! Дай,дай - услышала вдруг Галина Петровна тонкий мужской голосок. Она обернулась и едва сдержала улыбку. Перед ней стоял монах.  Вернее монашек. Росточка маленького, телосложения хлипкого. На глаза его была надвинута старенькая камилавка, из под которой, сзади, торчала жидкая косичка.  Лицо  монаха было усеяно тонкими морщинками. Но больше всего растрогало её то обстоятельство, что ряса была подпоясана старым солдатским ремнём, таким же  старым и поношенным, как и сам хозяин. И это тоже вызывало улыбку.
      Монашек настороженно посмотрел на кошелёк в руках Галины Петровны и  жалобно произнёс:
    - Ну, дай хоть сколько матушка.
Потом широко открыл рот и со слезой в голосе, сказал:
    - Вишь? Вишь? Всё выдирать надо. Шатаются. Все четыре зуба шатаются. Видала?- приговаривал он, тыча пальцем в нёбо, - всего- то четыре осталось. Драть надо. А дерут за деньги! Тут недалеко, у станции. А мне где деньги взять?  Ну дай хоть сколько матушка. Рубликов шестьсот и дай. Дай бедному  монашку!
      А Галину Петровну смех обуял. Вот видит она перед собой  Паниковского из «Золотого телёнка» и всё тут. Видит как тот подпрыгивает и кричит:
    - Дай миллион, дай миллион!
      Она едва сдерживала смех, и не могла говорить. А монашек продолжал:
    - Ну дай, матушка. Сколько можешь. Только не оборачивайся, не оборачивайся, а то увидят. Смотри, смотри ещё!
      И он опять открыл свой беззубый рот:
    - Вот, кушать нечем, а потом подвесные надо делать. А на что? На что скажи! Батюшки то имеют денежку, у них же требы. Требами живут батюшки, а я где возьму? Негде копейку взять. Ну дай шестьсот рубликов, ну дай сколь хошь, а?
      Галина Петровна достала сто рублей, извиняющимся тоном  сказала:
    - Вы уж простите, что так мало даю. Мне ещё молебны заказывать и панихиды. А взяла что-то мало с собой.
      Монах покачал головой, огляделся по сторонам и ловким движением  забрал  деньги. Он спрятал их под ремень, и быстро зашагал прочь.
    - Ой, подождите! - Опомнилась Галина Петровна,- а вы не знаете где сейчас отец Юрий? Можно ли его найти?
      Беззубый монах вернулся и с любопытством спросил:
    - Это зачем он тебе?
    - Да надо бы поговорить. Не скажите где он?
    - Да где ж ему быть? В келье своей. Нажрался щас в трапезной капусты, да дрыхнет. Ночью то всё чего - то пишет. Писатель...тоже мне. А ты чего тут? Только из за него приехала? Разговоры разговаривать?
Галина Петровна  смутилась.
    - Нет. Я к мощам. И записочки подать.
    - Ну не знаю, не знаю. Это только к вечерней теперь. Раньше вставать надо, матушка.
      И, вздёрнув голову верх, он направился к келейному ряду монастыря.
Галине Петровне было уже не смешно. До вечерней службы семь часов. Что делать?
Ждать? Где? Она села на крыльцо Храма, и подумала: « Ладно. На всё Воля Божия..."
      Минут через пять услышала паломница низкий мужской голос:
    - Вам что ли матушка открыть?

      Галина Петровна радостно поднялась со ступенек. Перед ней стоял ключник. Она его узнала по прошлому разу, он открывал  церковь. Она улыбнулась:« Это  монах беззубый видно попросил.»
   - Мне. Мне, Спаси  вас Господи, и записочки бы подать. Вы примите?
    - Приму,- покорно  проговорил монах.
Галина Петровна  долго молилась у иконы Божией Матери, потом приложилась к мощам преподобного Зосимы, заказала молебны и панихиды, написала записки и радостная отправилась на станцию.
      Ехать до Москвы два часа, пассажиров в вагоне было мало и она уселась в свободное купе. На душе было светло и радостно. За окном  мелькал смешанный лес. "Если смотреть только вверх,- думала Галина Петровна, - то будет ощущение полёта...»  Она давно заметила, что после посещения святых мест, душа её  стремилась в небеса. Хотелось только молиться и славить Господа. Ощущение радости не покидало её, свет струился над деревьями, хотелось взлететь.
      Но вдруг тень пронеслась над светом и мысли стали  тревожными. «Встреча с монахом»,- мелькнуло в голове Галины Петровны.  Ей стало безумно стыдно. И она честно призналась себе, что пожалела для него денег. Ведь была у неё эта сумма, которую просил монах. Была! Но она дала только сто рублей. Почему?
     «Господи, как стыдно. Если монах просил, значит нужно было ему. Ну да- смешной, ну да-осуждает других, ну да - попрошайка! Ну тебе ли осуждать? Бог  нас всех любит. Любых. Как ты могла не дать нищему? Монаху? Хожу в храм,  молюсь, а не уразумела, что главное: помочь просящему, накормить голодного. Каждый день читаю вечернюю молитву, в которой прошу Господа простить меня если я кого-то обидела или посмеялась над кем-то. А сама? И обидела и посмеялась. Надо было ему всё отдать. Всё до копейки, ибо он просил. Он нуждается.» 
      И она расплакалась. Ощущение полёта исчезло. Внизу  пунктиром мелькали   чёрные рельсы. Прошло две  недели со дня поездки Галины Петровны в монастырь.  Она немного успокоилась. Решила так: «Поеду в ближайшее время. И  отвезу ему деньги на зубы. В следующий раз и отвезу...Но следующего раза может и не быть!
И монаха может не быть. И меня может не быть. Пути Господни неисповедимы. И вообще не бывает следующего раза. Всё нужно делать во время."
      В монастырь она не поехала. Однако беззубый монах напомнил о себе ещё раз.
У Галины Петровны сломался передний зуб. Совершенно здоровый и крепкий. От твёрдой пищи ломаются зубы, бывает. Но от мягкого кусочка хлеба? Однако-хрусть! И белый зубик лежал на ладошке.
      Она пошла к дантисту. Тот, посмотрев на корень, сказал:
    - К сожалению,  штифт  ввернуть нельзя. Зуб сломался неудачно, и корень подлежит удалению. А когда заживёт надо протезироваться.
    - Ну что ж... Удалять, так удалять,- грустно ответила Галина Петровна,- сколько я вам должна?
    - Шестьсот рублей,- ответил врач. 
Галина Петровна улыбнулась, достала из кошелька  деньги и тихо прошептала:
    - Эх, грехи наши тяжкие! Вот и я  теперь похожу беззубой...

2007 год.   
               


   



©