Потомок эмигранта

 Поэзия – занятие глубоко личное, можно даже сказать, интимное. И в то же время публичное. Взявшись за перо, автор обнажает свою душу и тем самым привлекает внимание других людей. Если им автор интересен, с ним ищут встречи, наступает обогащающий обе стороны момент общения. С этим я встретился, вернувшись в поэзию, познакомившись со многими замечательными людьми, о существовании которых или только слышал, или вообще не подозревал. Одним из них был выдающийся учёный-биолог, орнитолог А.Е.Луговой.
 О Луговом я услышал ещё в начале девяностых. В областных газетах  стали появляться его статьи о птицах Закарпатья, не заметить которые было невозможно. Настолько интересно, свежо они были написаны. С самим автором я познакомился позже, когда стал принимать участие в работе  городского общества русской культуры. Алексей Евгеньевич своим обликом, манерой разговаривать и интеллектуальной экспрессией производил неизгладимое впечатление. Он знал несколько европейских языков, в том числе немецкий. Играл на музыкальных инструментах: на пианино, гитаре и других. Прекрасно пел. Невольно возникал вопрос, откуда взялся в Ужгороде человек столь разносторонних дарований. Не сразу, но мне стала известна его биография, из которой он, собственно, и не делал тайны. Но посвящать в неё спешил не каждого. 
 Как выяснилось, родители Алексея Евгеньевича были белоэмигрантами, бежавшими  в 1917 году из России от большевистской революции. Они поселились в  Ужгороде, в то время  столице входившей в состав Чехословакии (на правах автономии) Подкарпатской Руси. Агроном по профессии, отец Алексея Евгеньевича быстро нашёл взаимопонимание с местным населением, именовавшим себя «русинами», принимал активное участие в хозяйственной и общественной жизни края.
 Когда у молодых супругов в 1930 году родился сын, его крестили в  православной церкви, которая, к счастью, нашлась в Ужгороде. В детскую пору Алексей оставался прихожанином этой церкви, а позднее, в юношеские годы, прислуживал на воскресных богослужениях русскому эмигранту, архимандриту Исаакию в пражской церкви на Ольшанском кладбище. Он же вёл Закон Божий в Пражской русской гимназии, где учился будущий орнитолог после вынужденного переезда семьи Луговых из Ужгорода, связанного с оккупацией Закарпатья хортистской Венгрией в марте 1939 года. После войны гимназия была реорганизована в Советскую среднюю школу Министерства просвещения РСФСР и курировалась Посольством СССР в Чехословакии. В 1948 году вся семья Луговых, приняв советское гражданство, переехала в Ужгород. Здесь Алексей стал студентом биофака местного, только недавно открытого университета.
 Об этом периоде своей жизни Алексей Евгеньевич написал в воспоминаниях, которые мне, как историку, прочитать было и интересно, и  полезно. Но и его профессиональная деятельность  тоже была полна разных занимательных и поучительных историй. Об одной из них, связанной с Астраханским заповедником,  я узнал, когда мы с Алексеем Евгеньевичем стали общаться особенно тесно.
 Наше сближение началось в 2009 году, когда вышел мой первый поэтический сборник. Как человек с ярко выраженным литературным талантом, Алексей Евгеньевич не мог обойти вниманием это скромное событие, и тот час же по прочтении книжки позвонил мне и высказал своё мнение о ней. Каждая из трёх последующих моих книг становилась поводом для новых встреч и разговоров, в ходе которых мой собеседник представал не в образе отягощённого своими знаниями учителя, а сохранившего юношескую тягу к самосовершенствованию человека. Причём это не мешало мне что-то взять из его жизненного опыта на вооружение, или, как говорят в народе, «намотать на ус».
 Случай, рассказанный им, имел место в конце июля 1960 года. В Астраханском заповеднике, где Алексей Евгеньевич выполнял научную тему,  проходило массовое кольцевание птиц. В самый разгар этой работы в заповедник неожиданно пожаловал Н.С.Хрущёв. Это была секретная поездка, без журналистов и фоторепортёров. Но самое интересное состояло в том, что вместе с ним на трёх вертолётах, битком набитых военными и областными начальниками, прибыли руководители ГДР и Венгрии Вальтер Ульбрихт и Янош Кадар.  В чём был смысл их появления в заповеднике, так никто и не узнал. Но быть гидом у высоких гостей доверили сыну белоэмигранта. Лучше его справиться с этой ролью не мог никто. По словам Алексея Евгеньевича, в заповеднике был только один четырёхместный катер. На вопрос, как быть, Хрущёв ответил:          
 – Вот и чудесно. Наконец избавлюсь от охраны, которая мне порядком надоела. На катере поедем вчетвером я, Вальтер Ульбрихт, Янош Кадар и Вы, как знающий заповедник. Переводчиков нам не надо, товарищи знают русский язык. В дороге Хрущёв стал своего гида расспрашивать, откуда он родом, где учился. Услышав, что в Ужгороде, Хрущёв сразу среагировал и обратился к Я.Кадару со словами:
 – Это вот они (и показал на Лугового), а не я виноват в том, что Закарпатье теперь у нас, а не у вас… Янош Кадар кисло улыбнулся в ответ, но не стал дискутировать на эту тему. Однако Хрущёв всё равно нашёл повод, чтобы поспорить. На этот раз со своим гидом. Сначала спор возник по поводу названия одной из увиденных птиц, и потом – в связи с фантастической идеей выращивать рис на островах дельты Волги, родившейся у Хрущёва в голове прямо во время поездки. В обоих случаях Хрущёв пошёл на попятную, выслушав аргументы своего визави. Так редко у него бывало. Обычно Хрущёв, если воспламенялся какой-то идеей, не слушал возражений и доводил её до конца. Даже если она оказывалась сомнительной.
 Спорить с начальством Алексей Евгеньевич не боялся. И во время своего двадцатилетнего пребывания в Мордовии, и после возвращения в Ужгород. Несмотря на то, что в новой Украине из учебников истории начали вымарывать целые страницы, связанные с Россией, Алексей Евгеньевич немало сделал, чтобы их сохранить. Так произошло, в частности, с Покровской православной церковью в Ужгороде, о которой упоминалось в главе «Московская набережная». Там я рассказал об истории строительства храма, здесь же добавлю, что он задумывался как храм-памятник жертвам Первой мировой войны. В крипте храма-памятника планировалось перезахоронить останки воина с Ужоцкого или иного военного кладбища в Карпатах. Но начавшиеся предвоенные события тридцатых годов помешали осуществить задуманное. По инициативе Алексея Евгеньевича и при поддержке епископа Мукачевского и Ужгородского владыки Евфимия, было решено восстановить историческое решение.               
 К 80-летию начала Первой мировой войны на стене храма была установлена мемориальная доска с надписью: «Церковь Покрова Божьей Матери. Православный храм-памятник русским воинам, убиенным в Великую войну 1914 г.». Бывая время от времени в этом храме, я любуюсь им. Других подобных духовных построек нет нигде ни в Украине, ни в других странах бывшего СССР.
 Я так подробно рассказываю об этом событии, чтобы читатель мог по достоинству оценить масштаб личности Алексея Евгеньевича. Особой заслугой Алексея Евгеньевича, на мой взгляд, является то, что он придал движению за сохранение русской идентичности в крае организационные  формы  в виде   Общества  русской  культуры   «Русский дом». Впоследствии  это объединение единомышленников приняло другое название (Закарпатское общество русской культуры «Русь»), но его несменяемым руководителем по-прежнему оставался Алексей Евгеньевич. Он же предложил и реализовал ещё одну необыкновенно ценную идею – выпускать альманах «Русская культура Закарпатья». С 2007 г. это издание стало ежегодным, на его страницах увидели свет многие интересные произведения, так или иначе связанные с прошлым и настоящим края, открывающие окно в большой русский мир.
 К сожалению, в 2016 году Алексея Евгеньевича не стало. Он ушёл из жизни, так и не сломленный жестокой болезнью, которая терзала его последние годы. В этом тоже проявился характер Алексея Евгеньевича – не жаловаться, не сдаваться, а делать своё дело.