Змееносец

Колодец Тембрий в зной долины
Рыл Апполон в полдневный час.
Казалось, солнце жгло лучиной
Все то, что видел вещий глаз.
Добыть целительную влагу
Хотел золотовласый, чтоб
Дать пить лекарство в имя благо
Болеющим от боли в зноб.
Рыл Апполон сухую землю,
Пыль едкой сыпью жгла лицо
И спину бога,но от гребли,
Что было толку? И в кольцо
Сухого вырытого круга
Не упадет и капля слез,
И даже капли пот упруго
Не проподет на дне борозд.
Поенный зноем бог уныло
Подкинул вверх последний ком,
Собравшись всей в остатке силой
С колодца вышел он ничком.
И вдаль взглянул, а там в долине
Нияда нимфой у ручья
Бернарду утреннюю в силе
Звездой с небес поймать, влеча
К себе в прохладу Коронида.
Забыв про жажду Апполон,
Любовью полон был увидев
Прелестную особу он.
Она лишь только с рук спустила
Поймавшую звезду с небес
На воду , и ручей светило
В змею вдруг обернуло блеск,
Сверкающей Бернарды лайкрой
Змея извившись вскользь сползла
В долину, где былые маки
Погибли от сухого зла.
И Апполон влюбленным мужем
Стал Корониде в тот же час!
Играла лира музой в душу
Вахтанке с богом, крася крас
Округу солнечного края.
Бог Гелиос был озарен
Посланьем сына божьим даром,
И Эскулап в тот мир рожден
Был чудо лекарем, но позже,
Когда к Кентавру ношен был
Отцом своим, убийцем все же,
Жены нияды боже слыл.
Хирон Кентавр песней лиры
Своих учеников учил
Лечить людей, доверив миру
Лекарство трав их свойства сил.
И Эскулап внимал ученье
И первым стал с учеников
Врачем надежным, прочным, верным,
Вновь в жизнь дарил людей в любовь.
Лишь бог Аид, нужденный в душах,
Смотрел на реку Стикс грустя,
В пустой ладье Хирона с суши
Не видно тень смертей с костях.
Тут царство мрачное пустело,
Уж не одной души печаль
И сниться даже не хотела,
Аиду сонному свеча,
Полночным тусклым блеклым светом
Луны холодной, обходя
Свои владенья бог и ведал
Тоску печаль в себе найдя.
Однажды Зевс сошел с Олимпа,
Бог повелитель всех богов
Решил на свет явить он типа,
В Геракле силы мощный зов.
К Алкмене образ Зевс мужчины
Амфитрона принять сумел,
И шел в пастель, чтобы свершилось,
Что сам задумал и хотел.
И родила Алкмена сына!
Но тут украсть младенца смог
Лишь бог Гермес, Геракла в силе
Отнес он Гере спящей в бок.
Геракл грудь богини Геры
Вкусил, ручьем святым текло
Из жерл могучих переспелых
На вид простое молоко.
Оно текло, текло, и Млечным
Путем на небе растеклось.
Богиня Гера в свете вечном
Проснувшись, зная что стряслось,
Во гневе бросилась к младенцу,
И отомстить решила так:
С колодца Тембрий, иждивенцу
В постель змею подбросив в знак,
Того, чтоб знали божьи слуги
Кто Бог здесь, кто последний раб,
За чьи волшебные заслуги
Кто сильным должен быть , кто слаб.
Змея Бернардой пала блеском,
Блеснув чешуйкой в колыбель,
Геракла укусив зловесно
За палец, что держал пастель.
Тут Эскулап спешил к больному,
Младенцу нес целебный сбор
Из разнотравья, вскоре, ровно
Здоровьем обладел с тех пор.
Геракл сильным стал навеки!
И Эскулап Змею на часть
Решил порвать, чтоб в здравом веке
Лекарства яда, горечь всласть
Служила всем живым созданьям
От ныне. Но блеснув Змея,
Слепила Эскулапа знаньем
Соблазна, к чешуе маня.
И лекарь, повинуясь силе
Змеинной магии, не стал
Губить Бернарду, взяв к долине,
С собой унес и дом ей дал.
В пустой колодец Тембрий бросил
Жильем змею снабдив, и тут
Невольно заглянув внутрь после,
В колодце он увидел пруд.
Водой колодец Тембрий полон,
Сверкал чудесно в перелив,
Черпнул ладонью лекарь волну
Целебной влаги, и с молитв
Он нес святое людям зелье,
Поив больных и слабых в час,
Когда они готовы земли
Принять хотели телом. Враз
Избавив муки и стаданья,
Вновь жили люди получа
Здоровье крепкое и званье
Присудят лекарю врача.
Смотрел однажды лекарь в воду,
Любуясь видел чудный блеск,
В колдце Тембрий дело ходом
В любовь тут обернуло плеск
Сверкнувшей чешуи, и понял
В кого влюблен был эскулап,
Готов звезду Рос Альханг, словно,
Добыть с небес, и ей в охап
Достал звезду , змея лишь только
Принять смогла волшебный дар,
Ее глава покрылась шелком
Волос чела прелестных чар.
И на вечернем небосводе
Из звезд составил те амор,
И чешуя змее в угоде
Преображеньем сшла, с тех пор
Бернарды девой стало тело
Две груди, словно две кисти,
И тонкий пояс тальи белой
В ширь бедер уходил в кости.
От счастья небо благодарный
Окинул взглядом Эскулап,
И звездопад из звезд ударный
На землю падал в тот же залп.
И руки с тела потянулись,
И ноги вытянулись вне,
Бернарда девой обернулась,
С колодца выйдя, как во вне,
К спасителю влюбленным взглядом
За поцелуем тихо шла.
Но Эскулап внезапным хладом
Остановил любовь круша.
Спросил, где блеск волшебный
Твоей чудесной чешуи?
И деву отстранив дешевно
В колодец сбросил, пошалив,
Над чувством , над любовью верной
Ее обратно в круг кольца.
Бернарда плеском лишь мгновенным
Вновь обрела с змеи лица
И телом блеск, стрелой сверкнувши,
Она с обидой будет жить,
Но не в колодце, а у мужа
Гефеста в мастерской ей быть
Гефест змеей вполне доволен,
И по подобию ее
Он стрелы делал бронзой болен,
Ковал как занятой свое.
Лишь Бог Аид нужденный в душах
Смотрел на реку Стикс грустя,
В пустой ладье Хирона с суши
Не видно тень смертей в костях.
Тут царсво мрачное пустело,
Уж не одной души печаль
И сниться даже не хотела
Аиду сонному свеча
Полночным, тусклым, блеклым светом,
Луны холодной, обходя
Свои владенья бог и ведал
Тоску, печаль в себе найдя.
Обеспокоен богу Зевсу
Обиду нес в душе Аид.
На Эскулапа грозным бесом
Зевс наказать его велит.
Стрелой Гефеста прямо в сердце,
Ударом молнии с небес,
Убит великий лекарь Греции!
Но вспомнив кто ему отец,
И в память бога Аппалона
Зевс поместил на небеса
Созвездьем Змееносца полным
Светящих звезд, красу неся,
И силу воли в силуэте!
Так Эскулап готовший рвать
Змею созвездия бессмертья,
Свет звезд Бернардой возглавлять.
С тех пор во взгляде Геркулеса,
Что смотртит на змею с небес,
Заметя восхищенье, блеска
И злость, и боль он в сердце нес.
Лишь бог Аид хранивший души,
Смотрел на реку Стикс, спустя
В ладье Хирона к брегу суши
Он тени принимал, простя
Святого лекаря бессмертья,
И вспоминал его всегда,
Когда над жизнью пахло смертью,
И покрывала мглой беда .
20 02 15г