Настежь дверь - и Дон-Жуан сел в ванну,
Фыркать начал, будто рыжий кот.
Вдруг шаги. - "Подай мне донну Анну!" -
Командор неистово орёт.
В. Буренин 1919
Кто не писал о Дон-Жуане
И похождениях его,
О благонравной донне Анне?
Их сколько писарей всего?
И первым был Тирсо Молино,
За ним Мольер, Дюма, Толстой,
Ленау, Гофман, Граббе, Пушкин
И Байрон, Мериме и Блок.
Жил-был и пародист Буренин,
Специалист постельных сцен,
На свете много разных мнений,
Тем более прозрачных стен.
Жуан уже в автомобиле,
Затем он в ванне словно морж,
А Командор вдруг в спальню вхож,
Шаги тут Анну разбудили.
Блоху упомянул Буренин,
А Командор, как истукан.
- Где Анна? - Мёртв он или пьян?
Все авторы молчат, как тени.
апрель 2019
Кто следующий?
© Copyright: Владимир Пипченко, 2019
Свидетельство о публикации №119101003659
Свидетельство о публикации №119101003659
Рецензии
Вы упустили гениального Чапека!!!
Исповедь Дон Хуана
...
Смерть несчастной доньи Эльвиры была отмщена: дон Хуан
Тенорио лежал с пронзенной грудью в Посада де лас Реинас и
умирал.
- Эмфизема легких, - бурчал местный доктор. - Другой бы
еще выкрутился, но такой потрепанный caballero, как дон
Хуан... Трудное дело, Лепорелло; сказать по правде, не
нравится мне его сердце. Впрочем, это понятно: после таких
похождений in venere - ярко выраженное истощение,
господа. Я бы на твоем месте, Лепорелло, пригласил к нему
на всякий случай священника; быть может, твой хозяин еще
придет в сознание, хотя нынешнее состояние науки... ну, не
знаю. Честь имею кланяться, caballeros.
...
Выпив вместе с хозяином дома кислого молока, иезуит
вперил свой взор в отца Хасинто, который тщетно пытался
скрыть, что он чем-то угнетен. Стояла такая тишина, что
жужжание мух казалось почти громом.
- Вот в чем дело, - проговорил, наконец, измученный падре
Хасинто. - Есть у нас здесь один великий грешник,
находящийся при последнем издыхании. Знайте, дон
Ильдефонсо, это - тот самый печальной известности дон Хуан
Тенорио. У него здесь была какая-то ссора, не то поединок -
короче, я отправился исповедать его. Сначала все шло как по
маслу; очень хорошо он исповедался, ничего не скажешь, но
как дошло дело до шестой заповеди - так и заколодило, и я не
добился от него ни слова. Говорит - ему не в чем каяться.
Этакому-то безобразнику, матерь божия! Как подумаю, что он
величайший развратник обеих Кастилии... ни в Валенсии, ни в
Кадиксе нет ему равных. Говорят, за последние годы он
соблазнил шестьсот девяносто семь девиц; из них сто
тринадцать ушло в монастырь, около пятидесяти было убито в
справедливом гневе отцами или супругами, и примерно у
стольких же сердце разорвалось от горя. И вот представьте
себе, дон Ильдефонсо, этакий сладострастник на смертном одре
твердит мне в глаза, будто in puncto прелюбодеяния ему
не в чем исповедаться! Что вы на это скажете?
- Ничего, - ответил отец иезуит. - И вы отказали ему в
отпущении грехов?
- Конечно, - сокрушенно ответил падре Хасинто.
...
Дон Ильдефонсо, член Общества Иисуса, молча раздумывал.
- Если вы хотите, - произнес он наконец, - я посмотрю на
этого человека.
...
Дон Хуан оскалил зубы в скорбной ухмылке.
- От одной любви к другой, - продолжал Ильдефонсо
спокойно. - Словно вам надо было снова и снова убеждать
кого-то - видимо самого себя, - что вы достойны любви, что
вы именно из тех мужчин, каких любят женщины, - несчастный
дон Хуан!
Губы раненого шевельнулись; похоже было, что он повторил
последние слова.
- А вы между тем, - дружески продолжал монах, - никогда
не были мужчиной, дон Хуан; только дух ваш был духом
мужчины, и этот дух испытывал стыд, сеньор, и отчаянно
стремился скрыть, что природа обделила вас тем, что даровано
каждому живому существу...
С постели умирающего послышалось детское всхлипывание.
- Вот почему, дон Хуан, вы играли роль мужчины с
юношества; вы были безумно храбры, авантюристичны, горды и
любили выставлять себя напоказ - и все лишь для того, чтобы
подавить в себе унизительное сознание, что другие - лучше
вас, что они - более мужчины, чем вы; и потому вы
расточительно нагромождали доказательства; никто не мог
сравниться с вами, потому что вы только притворялись, вы
были бесплодны - и вы не соблазнили ни одной женщины, дон
Хуан! Вы никогда не знали любви, вы - только лихорадочно
стремились при каждой встрече с пленительной и благородной
женщиной околдовать ее своим духом, своим рыцарством, своей
страстью, которую вы сами себе внушали; все это вы умели
делать в совершенстве, ибо вы играли роль. Но вот наступал
момент, когда у женщины подламываются ноги о, вероятно, это
было адом для вас, дон Хуан, да, это было адом, ибо в тот
момент вы испытывали приступ вашей злосчастной гордыни и
одновременно - самое страшное свое унижение. И вам
приходилось вырываться из объятий, завоеванных ценой жизни,
и бежать, несчастный дон Хуан, бежать от покоренной вами
женщины, да еще с какой-нибудь красивой ложью на этих
победительных устах. Вероятно, это было адом, дон Хуан.
Раненый плакал, отвернувшись к стене.
Татьяна Ульянина-Васта 10.10.2019 11:41 • Заявить о нарушении
Исповедь Дон Хуана
...
Смерть несчастной доньи Эльвиры была отмщена: дон Хуан
Тенорио лежал с пронзенной грудью в Посада де лас Реинас и
умирал.
- Эмфизема легких, - бурчал местный доктор. - Другой бы
еще выкрутился, но такой потрепанный caballero, как дон
Хуан... Трудное дело, Лепорелло; сказать по правде, не
нравится мне его сердце. Впрочем, это понятно: после таких
похождений in venere - ярко выраженное истощение,
господа. Я бы на твоем месте, Лепорелло, пригласил к нему
на всякий случай священника; быть может, твой хозяин еще
придет в сознание, хотя нынешнее состояние науки... ну, не
знаю. Честь имею кланяться, caballeros.
...
Выпив вместе с хозяином дома кислого молока, иезуит
вперил свой взор в отца Хасинто, который тщетно пытался
скрыть, что он чем-то угнетен. Стояла такая тишина, что
жужжание мух казалось почти громом.
- Вот в чем дело, - проговорил, наконец, измученный падре
Хасинто. - Есть у нас здесь один великий грешник,
находящийся при последнем издыхании. Знайте, дон
Ильдефонсо, это - тот самый печальной известности дон Хуан
Тенорио. У него здесь была какая-то ссора, не то поединок -
короче, я отправился исповедать его. Сначала все шло как по
маслу; очень хорошо он исповедался, ничего не скажешь, но
как дошло дело до шестой заповеди - так и заколодило, и я не
добился от него ни слова. Говорит - ему не в чем каяться.
Этакому-то безобразнику, матерь божия! Как подумаю, что он
величайший развратник обеих Кастилии... ни в Валенсии, ни в
Кадиксе нет ему равных. Говорят, за последние годы он
соблазнил шестьсот девяносто семь девиц; из них сто
тринадцать ушло в монастырь, около пятидесяти было убито в
справедливом гневе отцами или супругами, и примерно у
стольких же сердце разорвалось от горя. И вот представьте
себе, дон Ильдефонсо, этакий сладострастник на смертном одре
твердит мне в глаза, будто in puncto прелюбодеяния ему
не в чем исповедаться! Что вы на это скажете?
- Ничего, - ответил отец иезуит. - И вы отказали ему в
отпущении грехов?
- Конечно, - сокрушенно ответил падре Хасинто.
...
Дон Ильдефонсо, член Общества Иисуса, молча раздумывал.
- Если вы хотите, - произнес он наконец, - я посмотрю на
этого человека.
...
Дон Хуан оскалил зубы в скорбной ухмылке.
- От одной любви к другой, - продолжал Ильдефонсо
спокойно. - Словно вам надо было снова и снова убеждать
кого-то - видимо самого себя, - что вы достойны любви, что
вы именно из тех мужчин, каких любят женщины, - несчастный
дон Хуан!
Губы раненого шевельнулись; похоже было, что он повторил
последние слова.
- А вы между тем, - дружески продолжал монах, - никогда
не были мужчиной, дон Хуан; только дух ваш был духом
мужчины, и этот дух испытывал стыд, сеньор, и отчаянно
стремился скрыть, что природа обделила вас тем, что даровано
каждому живому существу...
С постели умирающего послышалось детское всхлипывание.
- Вот почему, дон Хуан, вы играли роль мужчины с
юношества; вы были безумно храбры, авантюристичны, горды и
любили выставлять себя напоказ - и все лишь для того, чтобы
подавить в себе унизительное сознание, что другие - лучше
вас, что они - более мужчины, чем вы; и потому вы
расточительно нагромождали доказательства; никто не мог
сравниться с вами, потому что вы только притворялись, вы
были бесплодны - и вы не соблазнили ни одной женщины, дон
Хуан! Вы никогда не знали любви, вы - только лихорадочно
стремились при каждой встрече с пленительной и благородной
женщиной околдовать ее своим духом, своим рыцарством, своей
страстью, которую вы сами себе внушали; все это вы умели
делать в совершенстве, ибо вы играли роль. Но вот наступал
момент, когда у женщины подламываются ноги о, вероятно, это
было адом для вас, дон Хуан, да, это было адом, ибо в тот
момент вы испытывали приступ вашей злосчастной гордыни и
одновременно - самое страшное свое унижение. И вам
приходилось вырываться из объятий, завоеванных ценой жизни,
и бежать, несчастный дон Хуан, бежать от покоренной вами
женщины, да еще с какой-нибудь красивой ложью на этих
победительных устах. Вероятно, это было адом, дон Хуан.
Раненый плакал, отвернувшись к стене.
Татьяна Ульянина-Васта 10.10.2019 11:41 • Заявить о нарушении