Проторенессанс и Раннее Возрождения

Человек достиг прогресса во всех сферах жизни, достиг неимоверного успеха во всем. Но, лишь к одному виду человеческой деятельности понятие прогресса не применимо – Искусство и Творчество! Не имеет смысла говорить, что Бетховен лучше, чем Пол Маккартни, лишь от того что Бетховен был раньше. Или что Леонардо Да Винчи лучше, чем Малевич. А фильмы Спилберга лучше, чем Чаплина, потому что сняты в современном мире.

Шедевр, не важно, созданный тысячу лет назад или минуту назад – он все равно шедевр, и остается на все времена. Никогда не устаревает. Понятие прогресса, конечно не существует, но есть обратная форма, когда искусство встречается с временами застоя и стагнации. Скорей всего это связано с важным моментом: «Искусство напрямую связано с мировоззрением. Как человек видит мироздание, что он о нем думает и понимает, так он и мыслит в художественном языке». И любая смена художественного языка, всегда напрямую связана с изменением мировоззрением. Сперва меняется мировоззрение, а потом меняется искусство.
К примеру, возьмем античность: в древней Греции, а потом в Древнем Риме, центром мироздания был человек.

«Человек – есть мера всех вещей». – афинский философ Протагор. Человек стоит во главе всего, человек стоит в центре всего. Даже Боги Древней Греции похожи на человека, в отличии, к примеру, от Египта, где Боги похожи на животных. В Древней Греции же, Бог подобен человеку, но не наоборот. Потому как Боги живут как люди: они также отважны, также смелы и влюбчивы. Но также, как и люди: они трусливы, завистливы и убийственны. Они во всем, как люди, некая проекция сверх человека, достигшего высшего своего состояния. Где у сверхчеловека: качества плохие и хорошие достигли высшей точки своего развития и состояния.
Но на стыке веков, между до и нашей эры, происходит изменение мировоззрения. Случилось это потому, что возникает Христианство. Совершенно новая религия, основанная на иных постулатах и обычаях. Религия, переплетённая с восточными учениями о человеке и Боге. Человек перестает быть мерой всех вещей, человек становится вторичным продуктом высшего разума.

А сам высший разум – недостижимая точка, которая всегда будет на порядок выше человеческого сознания. Бог всегда будет высшей точкой достижения. Человек уже создан по подобию Божьему, но никак не наоборот. И человек лишь жалкая копия божества, не имеющего тех качеств, которые присуще Богу. Все это укладывается в мировоззрение человека, и мы кардинально переходим от Эго к коллективизму, от центра вселенной к ее общей оболочке. Никто уже не заинтересован в поисках внутренних переживаний человека: страдания, переживания и мысли – ничтожны, в сравнении с Божественными страданиями и божественными умыслами. Внешний облик человека, тоже перестает быть интересным для мировоззрения. Если в Древнем Риме, как и в Древней Греции человеческое тело было обнажено, было примером красоты, величественности и высшего наслаждения. То в нашей эре, мы сталкиваемся со стыдом. Впервые, чувства стыда, до селя не известные мировоззрению человека, открываются нам. Тело человека – оплот греха, который мы пытаемся укрыть, прежде оголенные участки. Грешно знать тело человеческое, и плыть сладострастным желании вкусить его. Даже свои собственные желание – табу, которые недостижимы для человека. Ведь сам по себе человек – греховен, и его греховное начало не дает ему никаких прав и гарантий вернуться к Божественному началу или соприкоснуться с Божеством.

 После прихода в Европу раннего Христианства, а главное после его прихода в Искусство, в том числе и изобразительное – все внимание переключается в Храм. Храм становится содержательной формой для изобразительного искусства. Как особый образ изобразительного искусства, когда в средневековой Европе, в отличии от Древней Греции – все без грамотны. Трудно представить, но это так. Это в Древней Греции все были грамотные, включая рабов, которые умели читать, писать и играть на музыкальных инструментах. Конечно, это другой вопрос, что все чтение, музыцирование и поэтические таланты сводились для обслуживания господ. Но все же, так или иначе они умели играть и писать – обязанность каждого. А вот в Средние века все были безграмотны, конечно это связано с геополитическими и историческими коллизиями, но так или иначе – факт остается фактом: что, начиная от верхушки власти до самых нищих холопов не умели ни читать, ни писать. Писать и читать умели монахи, церковные служители и просветители. Но они читали и писали на латыни, а своего родного языка они не знали. Это сложно представить, но в средние века не было передовой литературы, не было газет и журналов. Никто не сталкивался с желанием, что-то прочитать. Вот возникал вопрос, как же тогда донести Библию и церковные законы, если все должны их знать, но не все умеют читать. Таким образом и появилась церковная живопись. Краткое содержание Библии на стенах Церкви, которая рассказывает историю религиозной жизни. Живопись античности, когда приходилось рисовать на стенах храмов и церквей была помпезной и переходила от частного к целому. Изображения становятся величественными, но детали уже не учитываются. Если ранее, человек каким-то образом пытался донести детали, то теперь никому не интересны детали. Никому не интересно, какой был дом. Главное, что он был. Никому не интересно, какие точно были черты лица у апостолов, важнее что они были – апостолы, и их нужно изобразить. Или дерево, которое изображено – оно разве важно для истории Христианства? Конечно, нет дерево и дерево вообще, этого достаточно, без детализации. С этого момента и начинается великая стагнация изобразительного искусства, которая продолжилась вплоть до 12 века. Детали перестают быть важными, а человек превращает все искусство в одну общую картину. Глупо звучит, но художники просто забыли, как рисовать.

Хотя, отдадим должное, что рисовать было очень сложно. Сама по себе технология настенной живописи и фресок, была невероятно трудной. Потому что раньше, краску разводили на яичном желтке: рисовать яичной краской было просто очень сложно, – нанося на мокрую штукатурку краску, она в процессе высыхания спекается со штукатуркой и становится единой консистенции. Но, сложность в том, что яйцо сохнет моментально, поэтому краска, разведенная на яичном желтке, высыхает моментально. И исправить уже ничего нельзя, если вдруг что-то получится не так. Единственное, что можно было сделать – сбить всю стену штукатурки, но это не имеет смысла, и конечно, никто такого не делал. В связи с этим исчезает потребность в индивидуальном рисовании – фрески рисуют уже бригадами и большими группами художников. И так длится до 12 века нашей эры, когда происходит очередной слом мировоззрения.

Что же происходит в 12 веке нашей эры? Да все просто, в Европе появляются города, жизнь становится общественной, люди испытывают потребность не только в общении, но и передачи этого общения друг другу. А значит испытывают потребность в обучении и знании грамоты. Потому как, если до 12 века вся Европы была феодальной – когда существует замок, а вокруг него владения, где есть один феодал и много крестьян работающих на него и поселения. А к 12 веку возникают города и городское население – основное население ремесленники и купцы. Люди, которые своим трудом добились что-то, и зарабатывают собственным трудом. Человек, который коммуникацирует с другими людьми, который строит карьеру для продвижения, а не только для пищи, он начинает задумываться об уважении к самому себе. Нет, он уже не тварь дрожащая, он имеет право на каждое благо, которое ему дарует природа и мир. Тогда человеку открывается осознание, что люди разные, имеют разные желания и мотивы, разные источники дохода и таланты. Да, впервые человек сталкивается со своими талантами. Человек вновь становится мерой вещей, конечно не всей, но все же, человек становится частью возрождения античных ценностей. Этот период и знаменуется – Возрождение. Тут и возникают художественные индивидуальности – один отличается от другого и впервые появляются имена. Это уже не бригада, которая разрисовывает церковь – имя, которое рисует не только для церкви, но и для себя.

Начинается новое веха в искусстве, которое открывает двери совершенно новому течению – Проторенессанс. (Предвозрождение с французского). Это время, можно назвать – началом всех начал. Художники не понимают, как нужно рисовать и не понимают, что нужно делать, чтобы стать индивидуальными, чтобы отойти от общей колоннады и плеяды церковных живописцев. Не понимают, но очень хотят это сделать. Поэтому и приходиться формировать новые художественные законы и язык живописи; все становится постепенно словно мозаика за мозаикой. 

Символично, что в Италии всегда рождается новое течение и новые имена в искусстве. Как к примеру, все это происходило в Древнем Риме.  В эту эпоху самым крупным мастером является итальянский художник – Джотто ди Бондоне.

Джотто ди Бондоне художник начала 14 века, которые только-только вступал в эпоху нового художественного языка. Конечно, невозможно совершить квантовый скачок за короткое время, когда 12 веков подряд ты наблюдаешь за одними законами в живописи, а теперь тебе нужно столкнуться с совершенно новыми законами. Точнее, нет, ты их сам должен создать – законы живописи. Конечно у Джотто изображения еще абстрактные и условные, плоскость никуда не ушла, она так и присутствует. Лица едва различимы, деревья вовсе не имеют никакого сюжетного воплощения. К примеру, если мы взглянем на фреску Джотто «Возвращение Иоакима к стадам», то увидим попытку ухода от абстрактного и плоского изображения. История сюжета такова: Иоаким – отец Богоматери, Мадонны. У него со своей супругой Анной долгое время не было детей. А в те времена, отсутствие детей воспринималась, как кара Господа – значит не заслужили. И вот Иоаким отправляется в очередной раз в Храм, чтобы молить о детях у Бога. Но прихожане Храма его выгоняют, мол он не достоин быть, раз детей нет – Бог наказал, ты не достоин ты грешник, говорят ему. И он, потрясенный возвращается к себе. В глубоком разочаровании он приходит домой, и его встречают слуги, они растерянны.

Прорыв, который совершил Джотто – невообразим! Потому что на картине Джотто впервые возникло общение между персонажами. Персонаж перестал быть статичной функцией всего библейского сюжет. Нет, он становится личностью, который имеет чувства и эмоции, а главное, эти чувства и эмоции может передать. Что является значимой и важной частью всего изобразительного искусства. Новый подход к изображению, насыщенный человеческими эмоциями. Присмотритесь, что Джотто изобразил грустного человека, с подавленными эмоциями, он растерян и тем самым вызывает растерянность у нас.

На другой фреске Джотто «Поцелуй Иуды» мы также можем видеть человеческое общение, но присутствует и еще одна условность – напряжение действий. Картина поделена на две части, верхняя – это факелы, которые задают драматичный тон. Если даже прикрыть нижнюю часть, то понятно, что происходит нечто очень драматичное, такова игра света и фактуры из-за сбитых ритмичных вертикалей. Этот временной поток, где все вокруг в схватке, а вот центре – время остановилось. Встретились два человека взглядом (Иисус и Иуда) и для них это время длиться бесконечно. Потрясающее по глубине осознание происходящего, это не только формализованное содержание Евангелия, это настоящая жизнь, чувства и эмоции двух людей и толпы вокруг. И все содержание картины, выраженно в немом взгляде друг к другу. Когда глаза в глаза. Это творение Джотто и распахнуло двери к Раннему Возрождению.

В 15 веке возникает Раннее Возрождение – его еще можно охарактеризовать так – платину прорвало. Наконец, художники пришли к осознанию того, что можно по-другому подойти к ремеслу. Художники в Раннее Возрождение пытаются наверстать упущенное.

Паоло Уччелло живописец и фанат перспективы, первый, кто стал рисовать картины, нанесеные не на стену, а на деревянную основу. Но еще большой прорыв в том, что Паоло попытался нарисовать животных в динамике. «Битва при Сан- Романо»: в этой битве в экспрессии и динамике уже изображают лошадей, которые должны быть представлены в разном движении. Но, к сожалению, у него не получилось это сделать, все равно – это статика, никакого движения животных. Но, это прекрасно, что они учатся и стремятся это сделать. Паоло Уччелло впервые решил изобразить тело человека от пяты до макушки, конечно не получилось, но все же – это было прекрасно, что кто-то решился и открылся. Художникам приходится учится на собственном опыте. Художники раннего Возрождения привнесли огромный вклад в развитие художественной композиции в целом. Да, они делали ошибки и не получалось у них все, к чему они стремились. Но они пытались, и они позволили всем, кто будет после них не делать тех же ошибок, они прошли огромную значимость на собственном опыте и дали возможность следующему поколению видя их ошибки усовершенствовать все. 

Говоря о Ранней Эпохе Возрождения, нельзя пройти мимо великого Сандро Боттичелли. Сандро Боттичелли – один из величайших художников эпохи Раннего Возрождения. Сандро явился тем самым флорентийским катализатором, который распахнул двери Возрождению в полном его смысле. Если ранние художники заложили зерно, которое прорастало, то Сандро стал тем самым проростком, который позволил искусству выйти на совершенно новаторский уровень. Боттичелли художник удивительный, который смог все суммировать, достигнутое своими предшественниками, но и в то же время открыл новые направления для смыслового осознания живописи. Теперь во главу всей живописи становится не только сюжет, рассказ о той или иной истории становится центральной композицией картины, но еще метафора и образ, который открывает все грани возможностей и заставляет думать, а главное – погружает зрителя думать и вникать. Можно сказать, что Боттичелли открыл миру философскую живопись.

Боттичелли отличается легкостью изображения, персонажи картин имеют очень тонкие черты лица, нежные и совершенно невесомые композиции. «Рождение Венеры» персонажи не ступают по земле, они рассекают невесомость и порхают, словно ангелы. К тому же Сандро избавился от помпезности придав своим картинам несколько холодный оттенок: золотистый, но без рыжего и голубоватый, без лазурита. Мы, как бы, оказываемся в пространстве, где царят нежность и легкость, невесомость и наслаждение.

Самые ранние картины Сандро Боттичелли были отнесены к истории ветхого завета. Самая известная история, к которой любил обращаться Боттичелли – Юдифь.
История такова, что в 8 веке до нашей эры, Израиль был завоеван Ассирийским царем Навуходоносором. Так вот, царь Навуходоносор под предводительством военачальника Олоферна осадил небольшой город в Иудеи. Конечно, силы были не равны, и до падения города оставалось совершенно небольшое время. Тогда одна из жительниц этого города, юная барышня Юдифь решает спасти свою землю. Она пробирается в стан врага и приходит на порог военачальника Олоферна. Ночью, под лунным светом, Юдифь отдает военачальнику самое дорогое, что у нее было – свою девственность. Оловерн был рад столь сладострастной красавице и бурной ночи любви, что к утру уснул в объятиях юной иудейской девы. Не подозревая, что утром юная Юдифь встает, берет меч и отрубает ему голову. Затем она берет эту голову с собой и уносит в город. И рано утром, когда военачальники отряда собираются к своему предводителю они обнашивают обезглавленное тело.
 
Именно обнаружение тела и явилось историей для написания картины Сандро Боттичелли. Вторая картина этой истории – «Юдифь несет голову». Совершенно необычно изображена юная Юдифь – легкая, невесомая, в роскошных одеяниях, нежные ручки держат тяжелый меч. Следом за ней идет, а можно сказать даже, что порхает служанка с отрезанной головой. Самое непревзойденное у Боттичелли – это взгляд героев. Ведь у Юдифь, совершенно спокойное лицо, оно не отражает ни капли горечи, скорби или ужаса. Она совершенна спокойно, философски задумчива и даже безмятежна, будто минуту назад она не отрезала голову, а искупалась в теплом молоке. Потому что это подвиг, для женщины не только эпохи Возрождения, но и времен исторических событий, описанных в Библии – это немыслимое. В патриархальном мире, где каждый подвиг совершался мужчинами, в Библии, где женщина всегда имеет второстепенную роль – эта маленькая, хрупкая женщина спасла свой город от осады и неминуемого падения. В этом и есть уникальность этого сюжета и картины Боттичелли. В этом и заложена вся идея Возрождения, переступить сквозь архаичные патриархальные устои прошлого и взглянуть на женщин другими глазами. Да, подвиги могут совершать не только мужчинами, и красота женщины – не запретна. Идея Эпохи Возрождения в том, что человеческая личность – становится величественной. Она пусть и не равно Богу, но подобна. И человек тождественен тем великим подвигам, которые он может совершить. До этого, если обратиться к истории искусства, да и просто истории – Человек был просто ничтожной букашкой перед Богом, никем. А во время Возрождения он стал – Достигающим Бога. У него появились чувства, права и возможности. Да, до достижения Бога еще далеко, но уже есть попытки стать кем-то больше, чем просто дрожащей букашкой. И, конечно, художник, который сумел донести это через искусство и художественные приемы был – Сандро Боттичелли. Идеальный человек в Идеальном мире, который может с достоинством принимать боль и подвиги. Человек эпохи Возрождения – самодостаточен, глубокий внутри он становится тем, кем становится – человек думающий. Это можно посмотреть в портретах, где человек очень спокоен. Все живут во внутреннем мире.

Вернемся к картине «Рождение Венеры». Венера у римлян, она же – Афродита у греков, родилась в море из Морской пены недалеко от острова Кипр (Киприда) и была Богиней любви и красоты. И вся картина искристая и мерцающая, которая прописана золотыми линиями, и Венера поблескивает. И это передает идеальный образ мира, идеальная красота – и оно совершенно лишено эротизма, ей нечего скрывать, ведь это красота. Во всем этом идеальном, театральном окружении вокруг Венеры, мы видим не только идеальное тело и лицо, но и замечаем замысел художника, что это идеальное существо может нести не только радость, но и страдания. Художник говорит, что все страдания мира начинаются из-за любви, все войны, к примеру Боттичелли, бросает нас в истории Троянской войны, которая началась именно из-за любви. Сколько трагизма в одной прекрасной картине, если вникнуть в замысел художника.

Конечно у этой идеи Эпохи Возрождения были свои противники, которые восставали против этого. И эти толпы, которые разрушали ломами здания, крушили скульптуры и сжигали книги и картины.  Боттичелли попадает под влияние движения против Эпохи Возрождения монаха Савонарола и собственноручно бросает в костер свои картины. К тому же даже ранние полотна Леонардо да Винчи были сожжены с легкой руки Боттичелли. Невозможно даже представить, что такое говорил Савонарола, что великий и развитый Боттичелли доверился ему и признался чуть ли не во всех грехах.  Лишь, когда восстание Савонаролы было подавлено войсками Папы Римского и сам он – Савонарола был подвергнут анафеме и сожжен на костре, как еретик. Тогда-то Боттичелли и остается один, ведь предавший своих друзей-художников он умер в нищете и забвении. Имя Боттичелли было не принято произносить, и лишь в конце 19 века впервые, когда в Англии появляются Прерафаэлиты, которые избрали для себя знаменем художников раннего Возрождение – одним из которых и стал Боттичелли. Тогда, впервые его имя прозвучало вновь среди художественной элиты. И о нем заговорили, как о великом художнике.