Lxxxi

LXXXI.
Моя ли эпитафия напомнит о тебе
Иль ты переживешь мое мирское тело,
Не в силах смерть тебя из памяти стереть,
Хотя и позабудут все меня всецело.
Нетленным именем ты с этою строкой,
И пусть покину этот мир я бренный;
Земля мне станет лишь могилою сырой,
А ты пребудешь здесь гробницею вселенной.
И дивный образ сохранят мои стихи
И все что не успел явить ты жизнью этой,
Грядущему ты явишь блеск любви,
Когда живые все уж попрощаются со светом;
    И жить тебе в веках и таково мое перо,
    Чтобы зреть в ком жизнь дышит более всего.



LXXXI.

Or I shall live your epitaph to make,
Or you survive when I in earth am rotten,
From hence your memory death cannot take,
Although in me each part will be forgotten.
Your name from hence immortal life shall have,
Though I, once gone, to all the world must die:
The earth can yield me but a common grave,
When you entombed in men's eyes shall lie.
Your monument shall be my gentle verse,
Which eyes not yet created shall o'er-read;
And tongues to be your being shall rehearse,
When all the breathers of this world are dead;
You still shall live, such virtue hath my pen,
Where breath most breathes, even in the mouths of men.