Раздвиженье зрачка

I
— Не надоело вам жить вдалеке,
Люди и вещи? — Придвиньтесь поближе,
И пусть вас душа голодная слижет,
Как черную баржу — туман на реке.

Зрачок, разрастаясь во тьме эпохальной,
Метанья, кончины и страсти вбирай!
У Бога на острие пера —
Шарик синий, значок музыкальный:

Над нотной бумагою Млечных Путей
Повисла Земля, как чернильная капля,
Зрачком отражая скрещенные сабли
Комет проносящихся, судеб, смертей.

И Ангелы нас оставляют одних,
Крича, разлетаясь в растущем все шире
Зрачке псалмопевца — чернеющем мире,
Над озером встреч и прощаний ночных…

II
…Тьмой оглушенный сосновый сонм,
Звезды над озером, в озере — месяц,
Жизнь холодела, над водами свесясь
Оторопелым бессонным лицом.

Так вкруг меня этой ночью сошлись
Прошлого невозвратимые звезды,
Сосны отчаянья, смолкшие грозно,
Тонущая, беззащитная высь…

Страха и свежести летний очаг.
Трое прохожих, исполненных боли…
С ними расчерченную судьбою
Ночь проводил я в случайных речах.

Так, появляясь один за другим
На перекрестке моих сновидений,
Трое исчезли… Огромные тени
Бросил рассвет, и рассеялся дым…

III
…Пока я забвенье из озера пил,
Металась Луна, как преступная совесть.
Вдруг некто окликнул меня. Это был
Полночный матрос, опоздавший на поезд.

— Эй, кто там у берега — тень? Человек?
— Такой же, как ты,— я ему отвечаю.
— Ну, если ты тень,— подымайся наверх —
Тут звезды и термос остывшего чаю…

А впрочем, я был человеком сперва…
— Я слушал его, поднимаясь по склону,
И пепельной масти ночная трава,
Ложась под фонарь, становилась зеленой.

— В Египте служил на торговых судах…
Там денег — не счесть, мы играли по крупной.
Все блага вселенной нам были доступны,
Но пахло пустыней в плодовых садах.

Ночные дома, ювелирные лавки,
Меж бурей и пристанью — в пляске кружись!
Но вот — стосковался по дому, по травке:
Вернулся — и пропил никчемную жизнь…

Но вечно со мной этот сон, что приснился
И в древнюю, страшную впутал игру.—
Причина одна: не дорос я до Сфинкса,
А после него — все так мелко вокруг…

От озера веяло Александрией,
Всей пряностью порта в последний приезд,
И мы о судьбе и о снах говорили.
Но вдруг, среди речи, он встал — и исчез…

IV
…Озеро вздрогнуло. Кто-то еще
Вышел — взъерошен и ростом низок:
Дикий, прикрытый рваным плащом
Сельской глуши шекспировский призрак.

— Эй, ты куда? — Да пусти ты, к воде!
— Грязно у берега. Хочешь напиться?
— Просто… Не встретил… Добрых людей.
Просто… Не встретил. Хочу утопиться.

— Как так — не встретил? В жизни? Нигде?
— В жизни встречал. Но сегодня — подлый
Выдался день. Не нашлось… Людей.
Я не напился. Никто не подал…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…Ты представляешь? — Она бежит
Вниз по откосу… Я оглянулся…
Боже! Там… Скрежет. И — нет… Души.
Целый состав об нее… Споткнулся.

Ты представляешь? Застыл… Весь мир!
Целый состав нашей жизни. Целый…
Встал — и рассудок мой надломил.
Год пролежал я в больнице. Весь белый,

Вышел оттуда… И — нет… Души.
И не узнаешь — сама ли… Случайно…
Люди пройдут — подбросят гроши…
— Месяц надменно играл лучами,

Воды печально чертили круг…
— А ночевать удается где-то?
— Просим у Бога бабьего лета…
Недосказав, исчезает вдруг…

V
…Облако в озеро спать улеглось,
Дремлют стволы. Только душам не спится.
Стук по камням — это в сердце стучится
Мальчик-суворовец, третий мой гость.

Месяца свет в наговорной ночи,
Жутко близ озера — сонного глаза.
Скорбь от простого, как травы, рассказа
Ветви качает. Мы долго молчим.

…Двор, коридоры, и детского дома
Запах — карболка. Чужбина. Карбид…
Пахнет полынью. Светлеет. Знобит.
Речи тепло, и плеча, и ладони.

— Девочка. Вместе росли. Вечер вальса…
Нынче приехал… Дверь открывается —
И оказалось, что я — ни при чем…
Лес уплывает, звезда забывается,
Голову мне опустив на плечо.

Чтобы успеть, покуда темно,
Мы в слюдяные, лунные воды
Входим. Дыханье спирает у входа.
Холод небес. И песчаное дно.

Сосны со свода загадочно смотрят,
Как погружаемся, тихо плывем
Мимо созвездий расплывшихся, мокрых
С мальчиком — или с Луною — вдвоем…

Так, появляясь один за другим
На перекрестке моих сновидений,
Трое исчезли… Огромные тени
Бросил рассвет, и рассеялся дым.

VI
…Озеро, круглый зрачок тоски,
Робкие речи и кроны вместивший,
Вместе со мной созревай и расти.
Тихо в ночи, но под утро — тише:

Век бесприютный убийственно тих
С каждым рассветом. Но он не нарушит
Шелеста рощи. Лишь горе, как стих,
Льется, в зрачке отражаются души.

Властно расти, не давай ни одной
Ни потеряться, ни заблудиться!..
…Взгляд облекает озерной волной
Ветер страны безутешной, родной,
Судеб, смертей и рассветов единство…