Зимние дачи

Холодает. Закрыли магазины.
Опустевший поселок охраняют
две собаки, лохматые две псины,
меня помнят, а потому не лают.

Сколько здесь нас осталось к новогодней
поре года? Десяток или меньше.
С каждым днем только чувствую свободней
от неумных мужчин, нетеплых женщин.

С кем встречаюсь с людьми? Один зимует
Елисеев-старик, не дом – курятник:
то чертей он гоняет, в щели дует
ветер, свищет; то, трезвый, аккуратно

паклей старой заделывает дыры.
Обойду стороной: болтлив уж очень.
Сыну отдал московскую квартиру,
ну а сын помнить-знать его не хочет.

Вот семья молдован. С тепла степного,
с голодухи тут ищут лучшей доли.
Как сороки, воруют, нет такого,
чем побрезгуют. Дать им денег, что ли…

Ходит-бродит, юродит в худом теле
девка-дура-душа, простоволоса,
Александра; тиха при грешном деле,
только смотрит потом тепло и косо.

А в избе, что напротив, не жгут света;
продают, но никто смотреть не хочет;
был хозяин – повесился тем летом:
боли раковые сверх всякой мочи.

А потом я узнал: на той же балке
дом был куплен на вывоз издалека)
его первый хозяин…
как мочалка…
Над неверьем такая вот издевка.

Поневоле соседей изучаешь,
круг сужаешь, истории их слышишь.
Этих мест лучше, ближе не узнаешь,
чем зимой, – летом красным не опишешь.