stonehenge

stonehenge

на земле церковной покой и пламя от лучей пригревшихся между нами мы стоим беспомощно сжав ладони и еще не знаем что будет кроме этих темных стен этих белых окон я тяну себя за холодный локон и тащу поближе ко рту травинку нет прямей дороги чем две тропинки потихоньку свившиеся в одну
но никто не мерил ее длину
_

сказка будет идти сначала я сама ее привечала сколько лодочек у причала только рыбе и сосчитать

пароход истощал но держит нас делённых на жить и нежить пассажиры все время те же можно выйти и помолчать

на реке ждет холодный ветер ни один из нас не в ответе за волну что небрежно вертит но не может перевертеть

мне так много меня что эхо моего ледяного смеха выпевается без помехи и пойдет за мной даже в смерть

кто был нужен давно уехал
можно выпить и не смотреть
_

сено пахнет собой я пахну сухой травой больно больно легко удариться головой деревянные срубы просто не повредишь но я слышу как в них упорно вздыхает мышь страшно выйти во двор луна этот мир желтит не сбивайся  с пути пока она в небе бдит но смородина так красива и так кисла что походам числа нет слышали нет числа
_

лес ближе к ограде чего вырубали ради
березы стояли солдатами на параде
три старых свились в одну и на ней качели
чего их лечить отжили свой углич еле

от дома теперь крыльца нет и всем спокойно
семья за спиной как рота моих конвойных
куда мне уйти когда прикрываться нечем
а куртка мала и больше не лезет в плечи

здесь должен быть бог но вместо него природа
она не дает упасть прибавляет хода
гроза говорит о страшном так будет лучше
когда остальное душит
_

где-то здесь переход на нас
выходи на раз
_

моторка мчит я завела сама хватило хоть на что-нибудь ума а дальше переход на серый дом зеленый проявляется с трудом учи его учи меня учи проржавлены запоры и ключи внутри царит привычный недострой спасибо говорю за наш настрой за сплин за легкий утренний мандраж нам на двоих двенадцати не дашь мы мастерим ты мастеришь а я учусь неловко сглаживать края углы и темы острые как ножик смотри как мы сидели кожа к коже как будто ничего в нас не дрожит скажи нам было весело скажи
_

обрывая ход нашей нежной сказки говорю с тобой о любви и ласке мне ее додали со сладкой горкой а тебе оставили то что горько если это высшая справедливость то пора отдать ее нам на милость
_

крыша молчит
по крыше течет вода
если вернуться сразу то мне сюда
кустик ирги склонился к земле и спит
чай на веранде выпит
верней распит

сколько нас здесь чуть больше чем просто два
детство такое
кружится голова
столько тепла и глупостей совершив знаем что живы
каждый упрям и жив

сколько нас здесь но память опять дробит
это не страшно если не делать вид
что после чая не было всяких нас
в печке огонь а в нас
не хочу про нас
_

перерыв номер два последний я обещаю говорит что не зря детей по ночам стращают мол сиди не шуми а то придет серый волк толка нет но кому он нужен был этот толк так стращали меня опасным и интересным в клетке полной запретных мест было слишком тесно а тебе передали столько долгов в одном что не знаю как ты не сжег к чертям этот дом
_

перерыв номер три начну и закончу так
я надеюсь что ты в порядке
я кое-как
_

от воды озерной тепло в желудке от всего на свете смешно и жутко сказка на ночь вяжет сухое горло сколько слов теперь из себя исторгла от черники губы синеют скоро не запомнить томного разговора только нежность выпитую до дна я еще не пью но уже пьяна от того что кто-то решил послушать то что кто-то ты утишает* душу я в слова вцепилась и в них сижу
все как доктор выдал по чертежу
_

что братцу что сестрице
на месте не сидится
за ними рыщет птица
но ей их не найти

горит одна страница
другая к ней садится
а где стучали спицы
не вызнаешь в пути

куда их бросят лица
расселят по столицам
одна себя боится
другой с собой в аду

считай до цифры тридцать
успеешь появиться
на первой единице
и я к тебе приду
_

после всех перебитых букв остается имя
я не знаю зачем мы стали с тобой такими
я сказала что станет легче но все неточно
потихоньку черствеет тонкая оболочка

брат мой брат для чего тела так несовершенны
мое против любых решений и подношений
грубый идол прибитый камнем к земле крещеной
дал бы больше чем я бумагой своей вощеной

впрочем идол и я едины неотделимы
одинаково и болтливы и нелюдимы
и полезны другим когда их ведут другие
поменять свои сны на новенькие благие

в остальном ничего конечно речная галька
светит ей ничего но вот посмотри-ка глянь-ка
кто-то светлый как мы как младший в семейном древе
собирает ее в подарок холодной деве

значит есть вариант остаться на этой грани
сохранить и себя и то что беззвучно ранит

в церкви так хорошо когда в нее светит солнце
подожди меня там
я знаю оно вернется


*от слова ‘тихий’, простите за неологизм