Весёлые нищие

              Моей матери
              посвящаю

На чёрных балках след огня.
Я вновь вольна и нища.
И где-то в мире ждут меня
Иной приют и пища.

И я иду, сложив стихи
До слёз наивным стилем.
В глуби времён, во тьме стихий
Дружила с юным Тилем.

И всюду нам приют и снедь
Давали ради Б-га.
За это заставляя петь
У каждого порога.

Познали жизни цвет, красу,
Дружили с разным людом.
Однажды в вечности лесу
Мы повстречались с Гудом.

Он скакуна попридержал,
Сошёл на землю Робин.
Галантно руку мне пожал
И Тиля нежно обнял.

- Я видеть вас ужасно рад -
Сказал смеясь повеса.
- Но кто укажет путь назад
Из векового леса? -

И Тиль на дудочке сыграл
Напев своих прелюдий.
И Робин быстро поскакал,
И улыбнулись люди.

Мы шли всё дальше. Но опять
С тоскою сердце ищет
Ту землю, где горюет мать
На жалком пепелище.

Она устала и стара.
Что в жизни ей осталось?
И мне, беспечной, уж пора
Её утешить старость.

И мы пришли. В родной очаг
Принёс нас вихрь попутный,
Где мать томилась по ночам
О дочери беспутной.

Мы, поклонившись в ноги ей,
Смущённые молчали.
Но сердце матери моей
Простило все печали.

И в путь мы двинулись опять,
Весёлых трое нищих.
Обиженных ласкает мать,
А Тиль на дудке свищет.

И люди нам приют и снедь
Давали ради Б-га.
За это заставляя петь
У каждого порога.

Но коль под солнцем и дождём
Идти устала с нами,
Мы на руки тебя возьмём
И понесём как знамя.

И тот, кто видел, смог понять:
Любовь с тоской едины.
Он снимет шляпу, скажет -  Мать! -
Узрев твои седины.

Но твой источник не иссяк
Любви, борьбы и силы.
Года, родимая, пустяк.
Лишь сердце б юно было!

И так мы шли вперёд, вперёд,
Весёлых трое нищих.
Нас сердце матери ведёт,
А Тиль на дудке свищет.

Янв. 1939 г