Инцидент

   Полуденное мартовское солнце заливало снежную равнину скупым теплом и светом; однако порывами налетал ещё по-зимнему колкий, студёный ветер.
  Сытая, резвая лошадь, игриво раздувая ноздри, легко везла по хрусткому, укатанному снежку сани с поклажей и двумя седоками.
  На облучке, нахохлившись, восседал возница-мужичок в овчинном тулупе и низко нахлобученной лохматой шапке, из-под которой торчали: шишковатый, морковного цвета, нос и сероватые клочья, размётанной ветром, бороды.
  Рядом с ним, вальяжно развалившись, полулежал румянощёкий, черноусый барин, плотно закутанный в добротную медвежью шубу.
  Возница молча правил лошадью, изредка лениво поглядывая по сторонам, а черноусый дремал, опьянев от избытка свежего, морозного воздуха.
 
  Дорога неожиданно так круто пошла под уклон, что возница, по инерции подался вперёд, а черноусого - чуть не вышвырнуло из саней.
  Лошадь, сбившись с ритма, зачастила и, резко набрав ход, вынесла тяжело гружённые сани на середину широкой, замёрзшей реки.
  Ослабший весенний лёд треснул - и увесистый задок саней тотчас просел, коснувшись выступившей тёмной массы воды.
  Возница откинулся назад и стал быстро наматывать поводья на руку, раздирая удилами лошадиный рот.
  Черноусый, дёрнувшись, с тревогой посмотрел на возницу, а тот, выхватив из-под ног кнут, сделал широкий замах и хлёстко огрел лошадиный круп.
  От неожиданности, лошадь шарахнулась в сторону и на мгновенье застопорила ход.
  Возница снова полоснул кнутом лошадь и она, словно чувствуя свою вину за вынужденную остановку, громко фыркая и упираясь изо всех сил, сдвинулась с места.
  Трещина во льду стремительно расширялась и вот уже задняя часть саней начала погружаться в пучину.
  Черноусый, вскочив на ноги, крикнул:
- Беда, Силантьич, выручай, голубчик!

- Не дрейфь, барин, Бог даст выберемся - не поворачивая головы гаркнул возница, продолжая что есть мочи нахлёстывать бедное животное.
  Ошалев от боли и страха, вздыбив гриву, лошадь громко ржала и, напрягая последние силы, бешенно-обречённо била копытами об лёд, пытаясь сдвинуть с места, вдруг разом ставший непомерно тяжёлым, груз.
- Поводья, поводья руби! - зычно кричал черноусый вознице, но тот не реагируя, как очумелый, продолжал настёгивать лошадь.
 
  Меж тем, сани целиком скрылись в ледяном крошеве полыньи, а ноги черноусого и возницы оказались в воде.
- Дур-а-ак, ну дурак! - истерично вопил черноусый - руби же скорей поводья!
  Возница, будто очнувшись, вдруг в страшной ухмылке ощерил рот и, поворотясь к черноусому, рыкнул:
- Что, сучий потрох, страшно!?
  Черноусый в ответ завизжал:
- Руби-и-и, режь ПАСТРАМКИ, га-а-ад; режь, своло-о-очь!! -и, кинувшись к вознице, попытался схватить того за горло.
- Не замай, гнида - огрызнулся возница и отпрянул в сторону, а черноусый, потеряв равновесие, плашмя бултыхнулся в холодную пасть реки.
  Он ещё сумел вынырнуть и пробулькать:
-А-а-а-а-а...жь...амки, гад, ...сите-е-е!!!- но наплывшая, рваная льдина окончательно накрыла его с головой.

  Несчастная лошадь, отчаянно меся ногами чёрную, злую воду, предсмертно заржала напоследок и ушла в глубину.

  Возница, взгромоздившись с ногами на сиденье, дико озирался.
Вода, стремительно прибывая, дошла ему до груди. Он, чуть присев, выхватил из-за голенища сапога длинный, остро отточенный нож, затем рывком распахнул мокрый, разбухший тулуп и вытащил, аккуратно завёрнутый в чистую холстину, увесистый свёрток.
  Когда вода подобралась вознице к горлу, он, резко взмыв вверх, вывинтился из тулупа, сорвал холстину и, как-то неистово ухнув, резким оттягом отхватил от массивного оковалка широченный пласт сочной, розовой ПАСТРАМКИ и в тот же миг, увлекаемый чудовищно-неумолимой силой, навсегда скрылся в ненасытной утробе речного чудища.