Кофейное письмо

  Будний сентябрь афинский, в который я обыденно вступала, не радовал никакими изменениями красок природы. Вечнозелёные померанцевые, высаженные посреди тротуаров, не оставляющие прохожим иной возможности, чем жаться к домам, видоизменяются только к весне, расцветая. Море, блещущее невдалеке, тоже не становится осенним. Травы желты ещё в апреле, о красках травы вспоминаешь лишь в ноябре, в период её зеленения. Такой вот одинаковый пейзаж, изредка разбиваемый цветением кустов олеандра. ("Ты помнишь, ты помнишь, Миранда,
                Как мы целовались с тобой,
                И запах цветов олеандра,
                И моря полуденный зной...")*  пронеслось в мыслях. Наличие любого из сезонов оттеняет только температура местных ветров.

  Вступив в сентябрь, я почувствовала приближение зимы только когда начали мёрзнуть ножки к утру, напоминая где лежат одеяла и пледы, заставляя  с ностальгией думать, что разложенной по кровати жаркой звездой  уже не поспать, пора сворачиваться эмбрионом. В таких не высоких раздумьях, я шла с утренней прогулки, размеренна, нетороплива, как вся суть эллинского быта. Воистину моя природная лень нашла себе страну для собственного развития. Вот только полётам души  не очень вольготно, заземление всех чувств ощущается в первые же месяцы нахождения здесь, что уж говорить о годах. Всплески стали редки, только путешествия возвращают меня в родные небеса, путешествия ради которых стоит отдавать свои годы Элладе. Ну и тавернам с морскими гадами, если зайти туда до приближения ночи, дабы иметь возможность насладиться безумием вкусов и запахов вне греческой крикливости, свойственной им даже более чем итальянцам.

   Скопившееся заземление, отрицающее возможность крыльев, прогуливает меня неспешно мимо арабского магазина. Взгляд на витрины, ностальгия по вкусам арабских стран, блюд, специй, и ...кофе. И я вхожу в эту лавочку, на автомате произнося "Салам алейкум, ке фалечь хадрытэчь? Олла тамам?", понимая, что египетские чёрные глаза продавщиц изменяются в размерах, лица утяжеляются мыслями, а удивление вот-вот сменится любопытством. Суди сам, я в летнем сарафанчике на бретельках, спина открыта, взгляд европейский, как это всё можно соотнести с моим практически совершенным арабским? Да и заговорила я на египетском диалекте, не признающим  всяких жи, ши, джи, а только гыканье вставляя на место этих букв. К тому же, в египетском сильна смесь французизмов, и англичане мимо тех краёв тоже не ходили. Довольно смешной диалект, ну, это для меня, а им ведь родной.

 Пройдя важные для приветствий в арабском мире минут пять, с лестью и комплиментами всей родне до седьмого колена, вставляю вопрос о специях. Бегут показывать, попутно объясняя для чего они, и только услышав мой смех, понимая,что это я их могу научить как использовать оные и для чего, дают волю любопытству. Но в этих аспектах я давно научена вуалироваться до предела, отшучиваясь и мило улыбаясь. И прерываю их вопросом о кофе. О, тот божественный кофе!  Но предложенные пачки с вакуумным порошком не трогают ни единой струнки во мне, даже расфасованные в Ливане. Мне нужен Кофе! И я выспрашиваю возможности привезти его из Ливана, вне значения цены. Немного оскорбившись моим выбором не-египетского, обещают подумать. Но мне ли не знать оттенков и послевкусия этого волшебства, мне ли не знать где степень его обжарки соответствует моим притязаниям?

      По прошедствии недели мне позвонили и - вот он, чудо из чудес в руке  моей, никакие бумажные пакеты с  пятнами кофейного сока на боках не в силах удержать головокружащих ароматов, будоражащих как приближение весны, как первый с тобой поцелуй, как предвосхищение твоих объятий...  И сравнения неслучайны, ведь едва выйдя под жаркое солнце, все мои внутренние "я" зачинают беседу на всех знакомых языках   о смысле этой покупки.

  - Зачем тебе кофе? Ностальгия? Но ведь он тебе воспрещён.

  - Умничка, радуй себя, радуй истово любыми мгновениями.

   - Ты заваришь его любимому, как в то утро  его осознания любви к тебе, заваришь трепетно, отдавая оттенки чувств своих светлых, придавая напитку утончённость своей души.

  - Что за чушь? Любимый имя твоё забыл давно! Что уж говорить об изысках всяких.

  - Забывший вспомнит. И утро будет. И утро неминуемо как тот глоток волшебства, что ждёт его при пробуждении. Волшебный мир с волшебными оттенками эмоций, пробуждаясь, заиграет всеми послевкусиями счастья. Иначе быть не может, иначе кофе не существовал бы на земле, существовал бы грустный чай, а  ваша любовь непреложна как истина.  Вовсе не грустный чай выбрали вы конечно.  Самый яркий, сложный, трёх степеней обжарки  кофе, как олицетворение выбора самой  густой и сложной  и терпкой любви.  С  вкраплением молотого кардамона. С солнцем и грозами, ветром и нежностью, слезами и горечью, закатами и отречениями, со страстью всех богов играющих на флейтах, и холодом морей на глубине.

    - Чушь! Пей свой кофе одна, наслаждайся одиночеством и земными радостями, остепенись, не жди никого. Небеса это бред, выброси ты этот пакет лучше! Сложный путь они выбрали, сказки пишут, моря и горечи, да. Будьте проще, не смогли тихо жить как все, буднично, в клетке кирпичной или шалаше, значит и сложно жить незачем стремиться.

   - Цыц, гордость! Этим двум и мир мал, а ты о шалаше тут шепчешь.  Вне сложности путей - нет радости порога. А уж когда за порогом стоят дивные ароматы...!

     Прислушиваясь, улыбаюсь всё ярче, осанка всё утончённее, шаг плавен, ведь я несу наше утро в руке...

     ...Заваренный нектар обволок густым запахом все мои пустые комнаты, вылетающим в по-летнему распахнутые двери балконов, смешивающимся с плотным жарким воздухом улиц, дурманящим воспоминаниями, зовущим сделать первый глоток. Сажусь в кресло на балконе, закрываю глаза и отдаюсь ему, первому ощущению на языке. Какие глубины разверзаются тотчас! Вся любовь твоя, распрямив могучие крылья, взлетает из бездн моих, твоя тоска по мне окутывает сердце осенним дымом ржавых листьев, твои мысли кружат в вышине с моими, единение чувств и горячего пламени в теле, тень твоя нежно обнимает мои плечи, моя же тень несёт в ладошках лёгкий туман кофейного шлейфа, прямо до тебя, прямо до тебя...

    Вздрагиваю. Будто в лёгком ознобе тело. Напоминание о Парнасе. Ты помнишь ли ещё мои восторги от той поездки, мои вскрики и горящие глаза? Наверное из всех путешествий по всем островам, горам и городам, парнасовское остаётся самым ярким. И не оттого что добралась до горы Муз, не от предстоящей в тот же день поездке в Дельфы и безбрежным ощущениям силы, силы вечности, втекающей в меня там, не от Галактиды с её невероятными пейзажами, берегом ионического моря и оливковыми садами, не от мириад звёзд на ночном небе с высоты парнасовских почти трёх тысячах метров над уровнем моря, а от сна. От сна, которого я выпросила у Муз. Наполненная силой Оракула, освещённая огромными звёздами, поэтическая сущность моя заговорила с Музами и попросила подарить сон о тебе.

   Прошло более года, я очень изменена этим сном. Он дал мне возможность взглянуть на нашу любовь, её сценарий, её невероятную силу, на нужность её миру, а не только нам, на трансформации наших душ через эту любовь, на свет идущий друг к другу, а от нас к миру. И главным лейтмотивом сна были глубины. Весь ты, твоя душа, твои стремления и бездны и полёты, олицетворены были в образе самОй горы Парнас. Ты стоял вместо неё, был прообразом горы. Меня провели по твоим глубинам, тёмным-тёмным, но таким тёплым и родным , ведь тьма есть мать, рождающая свет мать, без тьмы нет материи. И мне показали как нельзя с глубиной со-действовать, куда нельзя мне с тобой и в тебя, и свет начал просачиваться с твоей макушки вглубь, легонько освещая меня, миниатюрную в тебе. Я больше не устремляюсь в твои глубины, я знаю, что будет утро. И кофе.
 
   Открываю глаза, прищуриваясь под лучами солнца, глажу любимый цветок, подарок парнасовских камней, возмужавший на моём балконе, и замечаю допитый кофе. А на чашке... а на чашке узор, не иначе очередной подарок муз. Наши силуэты в танце, в едином целом, связанные пуповиной, отчётливые, но одновременно воздушные в своих очертаниях полёта и нежности и любви. Невероятность рисунка поражает. Ведь среди будней наших молчаний рождено было окрыляющее чудо, надежда, эскиз нашей встречи...

   Вне любви все сорта кофе имеют одинаковый вкус. Даже самый изысканный и дорогой. А кофе, дарящий эскизы счастья - несомненно дождётся того самого утра.

                26.09.2019