Счастливо, товарищ... Сергей Яснодум, стихи

Проза - на Проза.ру, под псевдонимом Сергей Славянин 60, это часть полной версии книги под именем Сергей Яснодум , целиком в Литрес и Амазоне. Заходите, оставляйте отзывы, покупайте. И наступит мир и покой...

СЧАСТЛИВО, ТОВАРИЩ...

(стихотворения)


Линия 1: “POSITION”


В ночь на Первое

Моя мастерская. Повсюду портреты -             
здесь милые, добрые, умные лица.
С утра музыканты, актёры, поэты
и люди другие
идут вереницей.

А мне ни подняться, ни плечи расправить,
ни выветрить запах наложенной краски.
Штампую налево, штампую направо
какие угодно,
добротные маски.

Неважно,
какими Вы были до двери
моей мастерской - вот сила искусства! -
портреты - иконы, грешно не поверить.
А что неудачно - замажется густо.

Но вымыты кисти.
С ослабленным духом
ищу я спасение от ночи бессонной.
Забыть бы, что даже последнюю шлюху
изображу непорочной мадонной.

Забыть бы,
что девственно-чистым оставил
тот холст, на котором когда-то хотел я
и снег написать - как он весело таял! -
и даль - как бескрайне она голубела...

Октябрь-83...июнь-84.

==================================================

Провожая

И трудно расстаться,
и трудно расставить
ушедшее
ровно, по полкам и в ряд.
И мечется,
вдруг натыкаясь на ставни,
уже изумленно-растерянный взгляд.

Пускай говорят про идейную свежесть,
что смена пришла или только в пути.
А вновь раздаётся: “Простите, а где же...”
И снова кого-то придётся простить.

Я вычитал где-то, что слово летуче.
И всё-таки
я не сумею смолчать.
Спасибо за ум и за честность -
за лучшее,
не позволяющее
одичать.               

                Март-88.
* * * * *

кроме того, что болит и болит
твёрдое нечто, условно твоё
очень хорошее, только вдали
или невзрачно-большое житьё

сольная партия требует сил
руки убрали, да голос охрип
брошен ли жребий, как ты попросил
выпало так: сторона номер три

не привыкать признаваться во всём
пусто в копилке развития вширь
определённо, ты будешь спасён
лопнуло сердце, как мыльный пузырь

Апрель-88.


* * * * *

Меня вынуждали выбрасывать белые флаги.
Закушены не для того сотворённые губы.
Я выбьюсь из общего ритма на стартовом шаге.
А все барабанщики это, как раз, и не любят.

Не звук ненавижу, но однообразие звука.
Второму удару нисколько не буду послушен.
И штраф назначают проросшие в палочки руки -
публичный позор под огнём бесконечного туша.

А чувство вины - утончённое правило плаца.
Его приплюсую к признанию собственной дури.
Содеяно зло, и не всем суждено оправдаться.
Тогда я мечтаю родиться источником бури.

Апрель-88.


* * * * *

Отчизна моя встрепенувшейся птицей
расправила крылья на пламя заката.
Перо над зеркальной водою кружится,
пройдя по дырявому телу плаката.

Любимая, где ж за тобою угнаться?
В твоих пожеланьях - воинственный ветер,
глубокая ночь и начало прострации,
путь на звезду, что прохладен и светел.
               
Ты плавно встаёшь и уносишь обиду.
Ты резко встаёшь, не желая мириться.
Ты напоминаешь рассерженным видом
Отчизну мою, встрепенувшейся птицей...

Июль, август-88.


* * * * *

Страна преломлённого света
в предчувствии трудной зари.
Как осиротевшие, где-то
мерцающие фонари.

Слуга пресловутой арены,
хозяин убогой судьбы,
кого же ласкали сирены,
любезные лику Судьи?

                “Ах, если бы стать гранатою,
                и вражьи крушить дома.
                Жалея цветы, помятые
                фонтанчиками дерьма...”

Всё кончено, честное слово.
Лениво толкает сквозь строй
живого, пока что живого
казённо-простой герой.

Ноябрь-88.





* * * * *

Товарищ по сцене, когда я тебя позову,
мы встретимся там, где растаяла вечная мгла.
Искомая радость, что прямо от нас пролегла,
способна ослабить бесцветные сны наяву.

И чувствуя: не разряжается в сердце набат
на той стороне с безысходностью в степени “эн”,
мы станем минёрами тщательно сложенных стен
и мало-помалу, но выдавить сможем раба.

А если в конечностях неугасимая дрожь,
как следствие тяжести нового стада ханжей,
умрём и похерим, что кличет беду ворожей,
товарищ по сцене, когда ты меня позовёшь.

Июнь-89.


* * * * *

По-над белой дорогой, где светел и юн
собирательный образ героев поэм,
прозвучали аккорды эоловых струн.
И растаял в пустынной дали Вифлеем.

И сокрыла Голгофу завеса дождя,
разъярённое небо - от падшего ниц.
И того, кто готов упоительно ждать
появления умных доверчивых лиц.

Потому в полнолуние мне невтерпёж
уберечься от огненной лавы в аду.
И тогда не судьба напороться на нож
в соловьино-густом Гефсиманском саду.

Июль-92.


=============================================

* * * * *

Года усыхают в минуты,
а также - в короткие дни,
имея черты почему-то
устроенной вдруг западни.

Я тоже куда-нибудь денусь,
глотая той жизни кусок,
где суть излагает младенец,
шалея от розовых щёк.

И верить случается поздно,
что где-то за дальней горой
для всех осыпаются звёзды,
как листья осенней порой.

Сентябрь-95.


* * * * *

Уж если бежать, то в Канаду,
уж если бежать, то всерьёз,
где клёны роняют прохладу
и русская тайна берёз.

Где дождь музыкально дробится,
баюкая голубей,
по рыжей скользя черепице,
по красной каминной трубе.

Где в самую лютую стужу
в шезлонге привидится мне,
что был бы я всё-таки нужен
одной непутёвой стране.

Апрель, май-97.



Линия 2: “ЭТЮДЫ и др.”


Осень, этюд

Дома посерели от сырости.
А в транспорте - духота.
Холодное прямо за шиворот
стекает с чужого зонта.

И сумки, и локти, и жалобы
мешают спокойно стоять.
И снова безудержно боязно
за стены свои опоздать.

А все красивые девушки,
согласно такой судьбе,
выходят до той остановки,
где нужно выйти тебе.

Но солнце явится завтра,
и лишнюю влагу - долой!
И вдруг ты плюнешь на право
остаться самим собой.

Сентябрь-83.


==================================================

Новогоднее

Торжественно тянется время
с Курантами, бьющими полно.
И звону стеклянному внемлет
единственно общая полночь.

И тесно уже от иллюзий,
но вечен “закон бутерброда”.
И всё же, собаки и люди,
счастливого Нового года!

Декабрь-87.

Мартовское

Ты приходишь священными узами
или даже высокими гимнами.
А уход обернётся погибелью.
И кому же тогда эта музыка?

К уменьшительно-милому имени
прилагая эпитеты разные,
я желаю весеннего праздника.
А не то, что любовь твою выманить.

Март-88.


* * * * *

Я видел плохое с глазами любимых.
Я больше не верю плохому с глазами...
Бывало, смеялись,
бывало, грубили,
бывало, скользящие путы вязали.

Обрывки стихов появлялись нежданно,
и, самое главное, не исчезали.
Живому живая была благодарность
за то, что скользящие путы вязали.

Оттуда, где бесятся долгие вьюги,
следы заметая и мёртвое множа,
бывало и так: приходили подруги.
Одна приходила,
другая - быть может...

Март-88.


* * * * *

Между прочим, луна - добровольный страж.
Стерегущая бдительно сон-тишь,
почему-то стекает в мою блажь,
отражаясь в железных горбах крыш.

Приходи, если путь объясняешь легко,
если путь не короче возможной строки,
приходи.
Буду счастлив твоим кивком
и поцелуем твоей руки.

Апрель-88.

================================================
* * * * *

Мои откровения - полная горсть
забавных ужимок на лунный серп,
в апартаментах - незваный гость
и над альковом - бумажный герб.

Уныло стреляет рекламный дизайн
в медовые запахи слабых цветов.
Уйми сострадание в серых глазах,
любимая, не оставляй “на потом”.

Май-88.


* * * * *

Девушка репчатым луком торгует.
Где-то важна, где-то очень нежна,
но выставляет она дорогую
цену,
любимая скоро жена.

С нею, пятнадцатилетней девицей,
баба цветы отирает рублём.
В доме напротив златой колесницей
юноша бредит.
Похоже, влюблён.
Июнь-88.

               
* * * * *

Жёсткие стулья у каждой стены.
Плотные шторы прямы и темны.
Потусторонне звучат голоса.
Где-то пробило ещё полчаса.

Душно, да лучшего воздуха нет!
Огненной рысью крадётся рассвет,
жаркие губы, любовью маня -
это ли память, обуза моя?!

Синие губы стирают слова.
Синие губы нельзя целовать.
Тёплую водку допью “из горла;”.
Кто же виновен, что ты умерла...

Июнь-88.


===============================================


* * * * *

Осень длится, как длится зима.
Выстригая, меняя цвета.
Провожая до снега дома,
не спеша - от поста до поста.

Осень.
Горечь от выжженных трав,
как от позавчерашних обид.
Я, наверное, не был не прав.
Это дождь моё сердце дробит.

Отчего необычно легка
не тобою забытая брошь?
Осень, музыка издалека -
вот и всё.
Продолжается дождь.

Сентябрь-88.


* * * * *

И густой снегопад остаётся со мной,
засыпая глубокую чашу вина.
Совершенно случайно задетой струной
отдаётся в тебе
и во мне
тишина.

Беспробудная ночь, бесконечная грусть,
и берёзы, как призраки, обречены.
Что за тайны?
Я больше туда не вернусь,
где почти ничего от стены до стены.

Незнакомая, не говори, что одна,
что не выпало мне по стеклу постучать
и уйти оттого, что дрожит у окна
или вместе с тобой
замирает свеча.

Январь, февраль-89.


* * * * *

Являясь ко мне ночами,
бесшумно ступая во снах,
ты, как никогда, печальна
и, как никогда, честна.

Одежды небесного шёлка,
тончайшая звёздная нить,
упрямая русая чёлка.
И то, что нельзя изменить.

Октябрь-88.

=================================================


* * * * *

Между востоком и югом
плавно плывёт тишина.
Шторы вплотную друг к другу.
Или темно от вина?

Прямо за тонкой стеною -
с вечера настежь окно.
Утро приходит за мною,
и неизбежно оно.

На пожелтевшей странице
недостаёт одного,
Господи - сильно влюбиться,
если бы видеть, в кого.

Кран, не закрученный туго,
сны мои сводит на нет.
Между востоком и югом
капает солнечный свет.

Март-90.


======================================


Ленинград/Петербург

Я люблю наезжать в Петербург.
Экипажи - к порталам дворцов! -
величавых потешных бойцов,
вожделенных античных фигур.

Я люблю из-под шёлковых лент,
переполненных мною клетей
на проспектах свободы моей
искромётный дарить комплимент.

Где игрою свечей и лучин
увлечён быстрокрылый Пегас.
И немного - не то, что у нас -
есть весьма одиноких мужчин.

Октябрь-90.


* * * * *

Появляясь на кухне из роз,
отражаясь в гостиной из ваз,
я, казалось, окутывал Вас,
провожатая солнечных слёз.

Неужели прискорбен и пуст
и сомнителен утренний час
вне того, что касается Вас,
королева изысканных чувств?

А герой обязательно скуп,
объясняя, хваля и виня.
Окрыляйте сегодня меня!
грациозным движением губ.

Чтобы я уходил наряду
с исчезающей в этом бреду.

Июнь-91.


* * * * *

И было крещённое странной судьбою
с фрегатами без якорей
моё состояние - брызги прибоя,
рассеянный свет фонарей.

Прозрачная птица заоблачной выси,
моя разделённая грусть,
вблизи потаённой стрелы кипариса
пылает гранатовый куст!

И будто вино из серебряной чаши,
стекает полночная суть.
И снова приходят - милее и краше, -
о том не жалея ничуть.

Август-91.


=================================================


* * * * *

Октябрь ещё не остыл
в картинах грядущего сна.
Воздушные тают мосты,
цветная дрожит пелена.

И что б не случилось со мной,
реалии - брошенный груз.
Откуда горячей волной
восторги сиятельных муз?

И та, из невест или вдов,
уже не опустит вуаль,
аллеями скучных садов
ведёт в золотистую даль.

Красивые листья вполне
кружа;тся себе на ветру.
И сказочно весело мне,
что я никогда не умру.

Ноябрь-91.

=======================================================


* * * * *

В краю новогоднего бала
блуждал разноцветный огонь.
И жизнь уже не стекала
расплавленным воском в ладонь.

И, кроме того, небылицы
опутали времени бег.
Как будто лаская, ложится
на землю холодную снег.

Декабрь-92.

Девушкам и дамам

Способны дурманить и нежить
объятия кротких ночей,
хрустально-весенняя свежесть,
магнитные бури очей.

Пока наслаждаешься мыльной,
почти иллюзорной стезёй
и веришь: фатально и сильно
и Бог знает как!
повезёт.

Любовь промелькнула когда-то,
наверное, будет и есть.
И вдруг обернётся сонатой,
исполненной в Вашу честь.

Январь-92.


====================================

* * * * *

От самой своей колыбели,
которую не отделить,
смелели они и робели
и не уставали любить.

У края пасхального солнца,
мечтая ступать по росе,
на красного молотобойца
они не похожи совсем.

И там, где порывы высоки
и полная чаша сия,
порхали душевные строки,
простые до небытия.

За грустные эти напевы,
Господь, сохрани и спаси.
Бывают красивые девы
у матери нашей Руси.

Апрель, май-92.


======================================

* * * * *

Напрасно сон в ночи ныряет,
плодя соцветья сладких мук,
и та, кто мне не доверяет,
кичится тяжестью заслуг.

Как водолаз, влюблённый в сушу,
и как хирург, открыв меня,
она заглядывает в душу,
впуская сыворотку дня.

Апрель-94.


* * * * *

На земные просторы
наползает луна.
На бескрайние горы
и озёра без дна.

Злополучная сваха,
замешала в одно
колокольчики страха
и тюльпанов вино.

Разрывая дорожку,
сокровенной длины,
собирайте в лукошко
серебристые сны.

Апрель-94.

================================================

* * * * *

Ах, как дорог случай каждый!
Но, по-прежнему, пьяна,
на беспечно-сонных граждан
тихо падает луна.

Не укладывай ланиты,
слушай, шорохи кругом…
Босоногие бандиты
караулят за углом.

Вот и я не скоро сникну,
если прячется во рту
нежно в сахаре брусника,
настоявшись на спирту.

Сентябрь-96.


* * * * *

Видно, скоро осветлится жизнь,
принимая другой оборот.
Я пойду у церковных ворот
обветшалые чувства сложить.

Только ветер проводит слегка,
разлетаются листья, шурша.
Или грешная чья-то душа
усмириться не может никак?

Та же Богом забытая Русь,
тускло медью глядят купола...
На окно из цветного стекла
я украдкой перекрещусь.

Это воздух случился такой,
из которого соткан сонет.
Ничего необычного нет.
Просто осень стегает тоской.

Ноябрь-96.


* * * * *

Вот упрятаться бы ныне
в безымянном хуторке,
суетные чувства вынуть
и остаться налегке.

И под небом синим-синим,
не ударив в грязь лицом,
вдруг помериться бы силой
с проходящим кузнецом.

А совсем вблизи от дома
у излучины реки
выпускает тихо омут
на поверхность пузырьки.

Сентябрь, октябрь-97.


* * * * *

У меня не бывает друзей,
у тебя не бывает подруг.
Словно водят по глупой стезе
чьи-то цепкие кончики рук.

Остаётся ли память плохой,
или ветер со мною в ладу
перелистывал томик стихов,
в городском опустевшем саду?

И когда по утрам в полусне,
среди кукол бродя в неглиже,
ты не будешь мечтать обо мне -
значит, мы разминулись уже.

Декабрь-97.


Наступление нового года

Только полночь станет гулкой,
как едва заметной тенью,
будто вор по переулку,
по лицу скользит сомненье,

что невозвратима юность,
что душа в порыве чутком
приняла в себя угрюмость,
не угодную рассудку.

Но поскольку счастье зыбко
или тянется по нитке,
я готов служить улыбкой
на рождественской открытке.

Декабрь-97.


Вам ...

Вам к лицу любая почесть.
Вам любые двери - настежь.
Ваши дни и Ваши ночи
инкрустированы счастьем.

Вам легко среди реалий,
где весомые едва ли
Ваши пальчики купались
в белых клавишах рояля.

А моя мечта легка ли -
с Вами вдруг соединиться?
Чтобы таять облаками
над какой-нибудь зарницей.

Январь, февраль-98.


Линия 3: “ПРОЧЕЕ И РАЗНОЕ”



==========================================

* * * * *

В период смешения крови и взлёта бровей
застенчивый ангел, скрывая плиту потолка,
торжественно тих.
Но стоят возле ванны моей
поэт с проституткой
и зрячего топят щенка.

А тело, согласно закону, проскочит трубу
затем, чтобы вторить зловонию мусорных куч.
Я благословляю бродячую Вашу судьбу
уже потому, что язык беспредельно могуч.

Ну что же, урок рисованья почти закруглён.
Не мною поверженный воин незыблемо стар.
И справа на том же заборе выводит углём
открытые женские формы, краснея, школяр.

Май-89.


По Сальвадору Дали

Ноль километров пути.
Слушай, не надо юлить!
По Сальвадору Дали
сны до пчелы сократи.

Твой перезревший гранат,
снова к ногам упаду.
Тигры в тебе на ходу,
и невозможно назад.

Слабой, жестокой, другой
рвёшься в летучие дни.
Мы остаёмся одни.
Будь, если можешь, нагой.

Март-90.

==================================================

* * * * *

Устраняя падение в ноль,
заливаю шампанским пожар,
много-Ницше-и-чуть-Рокамболь
до прихода звезды Ахернар.

Точно так непреклонны пажи
и заботливо-нежен Перун,
так и я продолжал дорожить
именами невидимых лун.

А прошедшее сброшу, как плащ -
изъелозил его, извозил...
Всё равно не обида и плач -
три десятка покинутых зим.

Май-90.

* * * * *

В театре Кабуки
теряются звуки.
Весенние воды
крушат акведуки.

Прекрасная Литта
морями закрыта.
Я парус сошью
из листов кондуита.

И верить устану
себе и Тристану,
с груди отцепляя
значок капитана.

Октябрь, ноябрь-90.


* * * * *

Когда открываются баки,
и льётся сироп на поля,
то красные скачут рубаки,
и ухает с ними земля.

Их радость достойна приказа,
любовь - пораженья в бою.
Себя с эн-плюс-первого раза
я в каждом легко узнаю.

И сквозь музыкальную дрёму -
не мной дирижирует кнут! -
возьму и Фому, и Ерёму
и твёрдыми лбами столкну.

Ноябрь-90.

=============================================

* * * * *

Девушки с луноподобными лицами
круглые сутки проводят за спицами,
чтобы под струями бешеных вод
до исступленья водить хоровод.

Чтобы угрюмо в орешнике прятаться,
если надумает кто-нибудь свататься.
Так получается дело одно:
пялиться, не отрываясь, в окно.

Январь-92

* * * * *

Насколько будет беспощадна
игра невидимой руки?
Я провожу тебя, и ладно.
Ведь мы с тобою земляки.

Так на изящество Шопена
не ляжет грязная пята.
Но бледно-розовая пена
уже сползает изо рта.

Июнь-92.

* * * * *

Время я упрячу снова,
ты его схоронишь просто.
Я не стану Казановой,
ты не будешь Коза Нострой.

На ковре из мокрых листьев,
зацепив когтями икры,
мы едва услышим выстрел,
из глазищ пуская искры.

Апрель-94.

=================================================

* * * * *

Нету слова по-французски.
Нету слова по-английски.
Пойте, пьяные тунгуски,
где глаголют аферистки.

И, вибрируя телами,
наступавшие на пятки
пропадут за зеркалами,
помутневшими на святки.

И опять ворвётся ветер,
и опять отбросят пяльцы,
ковыряя на паркете
свои чувства, словно пальцы.

Ноябрь, декабрь-94.


* * * * *

Ты - Санчо, я - Панса. И хватит об этом.
Не надо стучать по кларнету кастетом.
Прилипшая к памяти музыка ночи
волнует не шибко, тревожит не очень.

Пускай серебрится! Пускай пузырится!
И катится до фараона гробницы!
Но где бы голодная выпь ни кричала -
всё будет, как прежде, всё станет сначала.

Декабрь-94.

* * * * *

Есть женщины, ради которых...
Есть женщины, возле которых...
Есть женщины, мимо которых...
но нету таких, чтобы враз!

устроить могли бы заторы
на автомобильных просторах,
ныряя в атласные шторы
не завтра, а прямо сейчас.

Май-95.

* * * * *

Она в руках держала флейту
и, прячась за картон,
смыкала градус Фаренгейта
и полутон.

Под скрипы старой дверцы шкапа
варганила с листа,
что молью съеденная шляпа,
как её мечта.

Что килограмм румяных яблок,
сплошь из папье-маше,
её выкручивает набок
и делает “туше”.

А взор разменивать понуро
на паутину чердака?
Она, заблудшая натура,
случайная пока.

Но не к сеньоре или донне,
через поля - луга,
на раскалённые ладони
ходила к ней пурга.

Июль-96.

* * * * *

Внебрачная ночь холодна и долга,
хотя ни при чём вековые снега,
и всякого из настоящих Дега
зимою альпийские манят луга.

О как же скучает, кто рано остыл!
кто числился в списке, однако не жил,
а в небо подняться охоту отбил
орёл, клекотавший у свежих могил.

Август-95.

К 8 Марта

Вам, хранительницам быта,
окрылявшим ремесло,
настоящим Афродитам,
а не девушкам с веслом,

будет пусть такая малость-
чтобы каждой, чтобы вся! -
жизнь всегда бы улыбалась,
а не ухмылялася.

Март-02.




МАРТОВСКИЕ ОДЫ
(суточная поэма)

ПРОЛОГ

Не любо яблоко раздора
вблизи обета и поста,
в журчании гаснущего спора,
не лягут бриллианты сора
на сок, смыкающий уста.

Картина первая: “ПРЕОБРАЖЕНИЕ БРОЖЕНИЯ”.

1. (с позиции вращения)

Был день, как день.
Холодный, мерзкий.
И шелестели занавески,
впуская ток воздушных масс
в мечтанья, томные подчас.
Так нет.
На службе без обмана.
Остывший чай на дне стакана,
начальство злое иже с ним
в курилке затвердевший дым.
И бьётся суть наверняка.
И так до самого звонка.

Всё хорошо, пока не много.
Был день, как день.
И слава Богу.

2. (с позиции качения)

А в жизни порою случается чудо,
его невозможно укрыть:
блаженные па узревает повсюду
простая сердечная прыть.

3. (с позиции скольжения)

Под лучами весенними -
это Вы или нет? -
на могилу Есенина
уронили букет.

Возле бюстов оснеженных,
у тяжёлых оград
Вам с особенной нежностью
подвенечный наряд.

Может, свита не лучшая,
не найдётся такой
с подобающей случаю
стихотворной строкой?

Гробовое молчание,
щебетание птиц.
Всё равно нескончаемо
просветление лиц!
Письмена не сжигаются!
Их не смоет вода!
Но фата удаляется.
И уже навсегда.


Картина вторая: “ПРОДОЛЖЕНИЕ ОДОЛЖЕНИЯ”

1. (с позиции вращения)

Из полных автобусов и электричек
на грешную землю не выйти, а вытечь.
Спасибо, что целы кишки.
Но вместо покоя и тёплого мира
встречает кошмар коммунальной квартиры.
Такие-то, брат, пирожки.

Ах, эти скандалы на кухне и в ванной...
Свернувшись на старом добротном диване,
уставиться в телеокно,
где многосерийные телегерои
пасутся для тех, кто сегодня расстроен,
а также - расстроен давно.

Когда же осядет бесхитростный ужин,
газетные новости, ставшие хуже,
особенно в этом году,
мечтать о духовно богатых и чистых,
которые путь исправляют тернистый.
И в долг, непременно, дадут.

2. (с позиции качения)

Пока не заточен меч,
пока закрома полны,
наверное, груз вины,
как платье, спадает с плеч.

3. (с позиции скольжения)

Что Вы опечалены,
схожая с Ассоль?
Взоры ли нечаянны
и желанны столь?

От убогих прянете,
прерывая сон.
Не гуляет в памяти
колокольный звон.


И душой не спрятаться
Вам за образа.
Всё по свечке катится
чёрная слеза.

Так судьба устроена:
всюду водит Вас
странная раздвоенность
сумеречных фраз.


Картина третья: “ПРИРУЧЕНИЕ УЧЕНИЯ”

1. (с позиции вращения)

...О времена безликие.
Часы слабее тикают.
И под мозгами ватными -
чередованье грёз.
Но, вражеская конница,
врывается бессонница
и сеет неприятности.
С тележку или воз.

Так слушается музыка
и Барсика и Мурзика.
Вода из крана капает,
и надо бы давно
найти себе напарника:
пожарного-пожарника, -
весь день храпеть-посапывать,
а ночью пить вино.

2. (с позиции качения)
 
Пусть речною прохладою
подавляется свет.
Звёзды падают, падают,
а желания нет.

3. (с позиции скольжения)

Легко ли завидовать ветру?
И всем одиноким сродни
сжимать оголённые ветви,
пока не погаснут огни.

Сквозь щели девических окон
явиться и не разбудить.
Поправить волнующий локон,
случайно коснуться груди.

И с этой внезапной любовью -
никто и подумать не мог -
вальсировать у изголовья,
притихнуть собакой у ног.

И вновь убегая по трубам,
протяжно и громко завыть.
Ведь самые нежные губы
другого клянутся любить.

Картина четвёртая: “СМЕЛЕЕ ЕЛЕЯ”

1. (с позиции вращения)

То утро, как выстрел из пушки,
и клюв петуха - по макушке,
и смерч - по столетней избушке,
обрушилось с разных сторон.

Ругая «будильные» средства,
желая глубокого детства,
едва успевая одеться,
летишь, не считая ворон.

Винить ли вино или карты?
Напевы коварного марта?
Ещё с ученической парты
мерцает чужая звезда!
 
В душе укрупняется камень,
не видимый за облаками.
Отчаянно машешь руками
уехавшим вдруг поездам.

2. (с позиции качения)

С поднебесной выси
птицей рухнув где-то,
затянуться б мыслью,
словно сигаретой.

3. (с позиции скольжения)

Всё невозможное минуя,
пора над радугой парить.
Но пробуждает поцелуем
царица утренней зари.

И открывает ясным взглядом
под эстафету трубачей
и сень невянущего сада,
и оживляющий ручей.

И уклоняется умело,
не устраняя наперёд
тоску пылающего тела -
смешную выдумку её.

ЭПИЛОГ

В конце концов или в начале
несправедлива кутерьма,
уже ли некто получает?
помимо грусти и печали -
убогой пищи для ума.

Октябрь 1993 г. -- январь 1994 г.