Античные зарисовки

 Сбор персидских войск.


Поспешили вдаль гонцы –
               кони словно воробьи,
Были здесь, а завтра вдруг
               прыгают за пол версты.

Персеполь стоит в гирляндах,
Блещут ярко изразцы,
Царь персидский вновь собрался
Покорять врагов в глуши.

Повалила в один шаг
Гвардия – стена копья,
Башни шлемов, кулаки,
Тень громоздкого щита,

В Малой Азии мидийцы
Стали станом у ручьев,
Шлемы из железа, латы
Из шлифованных щитков.

Десять тысяч пехотинцев,
На халатах пыль дорог,
С толстою подошвой обувь,
Клетка крепкая шнурков.

К ним подходят с диким воем
И ухмылкой из бород
Тысячи бактрийских горцев –
Жутко храбрых, с топором.

Из Египта инженеры,
Чтобы город осаждать,
А лидийский переводчик
Будет тут же пояснять.

К ним по царскому пути,
Что от недр персидских вел,
Вопль труб, поднялась пыль,
Блески шлемов и щитов.

До двенадцати полков
Персов конных, в каждом – тыща
Легких лучников с копьем,
И клинком как ветер быстрым.

А потом приехал сам
Государь с своей охраной,
Два полка гвардейцев там,
Пехотинцев из ударных..

Больше тридцати полков,
Тридцать тысяч, а с обозом
Из мидийских пастухов
До 70 доходит!

С моря к ним пришли гонцы,
Финикийский и египетский
Собрались уже флоты,
Ждут похода на дорийца.

Закаленные в боях,
Сокрушившие Асур,
Вновь идут на запад бить
Орд дорийских толчею!


 Битва при Фермопилах.

Над лазурными волнами кружат и резвятся чайки,
По волнам бегут-спешат паруса трирем на запад.
Весть купцы несут в Афины: собирается гроза!
Перс встает со всею силой, тень от Тигра до Парнас.

В ужас весь ареопаг, ходуном пошли Афины,
Ведь не знает Перс врага, кто бы ему был по силам.
На площадке под горой толпы в бронзе и железе,
Шлемов белые серпы, копья, поножи, наплечи..

А с востока через Тир, от цветущей Финикии,
Уже движется, рябит туча весел, нос и грива,
Лев персидский сжался в ком, полетел над зыбью легко,
Приземлился грекам в тыл, через Мраморное море.

Поскакали от дозорных вестовые к мудрым мужам,
Войск еще не подошло, росписи, до неба руки,
А вот, перс уже идет, не сегодня завтра будет
Выгружаться из судов, с севера пойдет как буря.

К Фермопилам поспешили сотни пращников, гоплитов,
Собирались там, проход осмотрели, укрепили,
Подошел спартанский вождь, привел сотни три отборных
Ветеранов удальцов в панцирях из яркой бронзы.

Успокоились дорийцы, плотно заперли проход,
Больше четырех ведь тысяч собралось здесь бить врагов.
По тропинкам горным вождь разослал заслонов цепь,
Наказал им день и ночь во все очи вкруг смотреть.

Обнимаются ребята, побратались, отдохнули,
С разных сел и городов все пришли одною грудью,
Небольшие, в резких жилах, с желваками на щеках,
Побродили, походили Спарты воины в рядах.

..Закачался борт из кедра, ржанье конское, шлепки,
Замелькали, зарябили луки, копья и щиты.
Из передних кораблей рассыпаются волной
Толпы легких копьеносцев, занимают пятачок.

Целый день, с зари до ночи выгружались с кораблей
Сотни всадников, пехоты, колесниц и лошадей.
Наконец в златой песок упирается сапог,
И персидский царь ступает покорять мечом врагов.

Из Фессалии подходят вереницею обозы,
Собрались полки к заливу, впереди цепочка конных,
Перестрелка в Фермопилах, первый раненый боец,
Осмотрев свои войска, царь собрал в тени совет.

Поководцы развернули белый мягкий пергамен,
Тут же конная разведка, капли крови в седине.
Видишь, царь, пятьсот тяжелых в три ряда у них стоят,
Позади пращи и луки, и хорошая праща..

Царь, посовещавшись с ними, приказал ударит в лоб,
Под прикрытием с краев конных лучников, стрелков.
Собрались мидийцы в ряд, загремели о щиты,
Им навстречу из-под шлемов: свисты, зубы, и плевки.

..Плотным строем подошли, забодалися войска,
Вождь спартанский тут же в давке, вырывает нос копья.
Гром и треск, щит бьет о щит, внутрь выгнулась дуга,
Отступают греки слева, справа супятся, стоят.

Царь поднялся с трона, видит: пятитятся его войска,
Слева, где уже пробились – новая стоит стена!
Стрелы сыпят на гоплитов, шлемы катятся в крови,
В три ряда подняли греки черепахою щиты.

Целый день бодались в копья, сотни раненых, жара,
Вечером в тылу у греков стон и скрежет на зубах.
А у персов совещанье, два отряда по тропе
Поднялись, схватились с греком, откатились на заре.

Мы бьемся с утра, второй день без еды,
Всю ночь на ногах, а теперь без воды.
Пускай их, подходят, сомкнули щиты,
Заманим поглубже, потом раздробим.

После первого удара, в полдень как пошла труба
Выть как раненая львица, зыбь мурашек по рукам.
И тяжелое бряцанье из пыли идет, блестит,
А над пылью лесом копья, в красном золоте щиты.

Слышишь? Из лагеря персов завыла труба,
Бряцанье доспехов из желтой пыли,
Скорее, отец, отправляй в тыл гонца,
Чтоб свежие копья сюда подошли..

Сжались за щитом спартанцы, афиняне и фиванцы,
К ним, сверкая бронью, валит полк слонов богатырей.
Полк бессмертных бросил в битву царь персидский пободаться,
Сам, оставив трон, все ходит и глядит из под бровей..

Над плечами башни шлемов, из глазниц темнеет взгляд,
Тяжкий щит с эмалью неба, грудь в скакающих лучах.
Сжались греки за щитами, ощетинившись копьем,
Над щитами вырастают плечи, башни, лес и гром..

Острие копья пробило щит гоплитский, с ним броню,
Отступают, подаются, попадают под ступню.
В самой гуще вождь спартанцев, уже третее копье
Заменил, над ним сосною подломился перс, второй..

Видишь, верные родному плечу,
Мы бьемся с врагом, щит ставим к щиту.
Ломаются копья, пошли в ход мечи,
За новою сотней отправили в тыл.

Бодаются наши с персидским быком,
Семь сотен бессмертных идут напролом.
У них под ногами корчатся люди,
А если прорвутся, что с Грецией будет?!

Острие копья пробило щит персидский, тук в броню,
Там и тут валятся дубом персы в общу замятню.
Царь персидский, видя бой, приказал им отступать,
Конных лучников три сотни он послал их прикрывать.

Три копья гоплитских разом заклевали великана,
Рухнул перс на греков молча, руки, ноги замелькали,
Еле-еле из под туши вылезли два афинянца,
А в двух копьях впереди дружный рев стоит спартанцев!

Молча подались назад сотни персов, прикрываясь
Стенкою из ста щитов, сверху сыпались в них камни.
Недовольно шли они, хмуро в Грецию глядели,
Вновь бессмертные стоят вокруг трона, словно в меди.

День второй склонялся к ночи, на крутых тропинах звон,
Ищут, щупают обходы сто бактрийских удальцов.
А тяжелые гоплиты прикрываются щитом,
Градом в них дождили стрелы, полусотник пал на бок.

..Утром царь персидский знак дал обоим удальцам,
Из бессмертных полста львов взяли легкого копья.
И, пока стрелки терзали греков в лоб, навесом в тыл,
Ветераны ста сражений в гору тихо поднялись.

..Среди стона и тряпья ходит вождь стпартанцев, здесь
Больше восьмисот лежит, воды просят и поесть.
Снова перс бодает в лоб, пехотинцев валит столб,
Отбиваются гоплиты, снова треск и грохот, рев.

Визг стрелы, удар в плечо, на братишек повело,
Вождь спартанский лишь скривился, обломал стрелу, идет.
Средь кипучего огня не заметил сразу он,
Как его с всех сил толкают сзади в правое плечо.

Поглядел он на гонца – у того как шар глаза.
Понял все, отдал приказ, чтоб собрались в два ежа.
Первый еж – пошел назад, в тыл, к срединным городам,
А второй, второй – спартанский, их движенье прикрывал.

С тылу, с горных все тропин вниз бегут свои в пыли,
Сбоку рассыпают копья вдруг персидские слоны.
Бросив на них сто своих, вождь сдержал их у скалы,
Остальные забодались с персом в лоб, держали тыл.

Видишь, верные родному плечу,
Мы бьемся с врагом, щит ставим к щиту.
Изломаны копья у нас, и мечи,
Обломок клинка двух врагов уложил.

Два спартанских храбреца, выхватив короткий меч,
Рубанули от плеча, валуном катится перс,
А за ним нагрянул тучей удалец, персидский сотник,
Сделал выпад-два, упали два спартанца, рядом брони.

Царь персидский усмехнулся, приказал седлать коня,
Конных лава потянулась, рукавом в ущелье шла.
Окружили два ежа, первый – бьется на холме,
А второго уже нет, лагерь греков грабит перс.

Тучей стрел побили еж, взяли холм, и на холме
Царь персидский стал смотреть шлемы, копья и доспех.
Мимо потекли полки, тридцать тысяч и обоз,
Вместо царственных Афин – груды черных угольков.

Но не сдались греки персу, заборолись афиняне,
Их триеры с песней, дружно, персов в море забодали.
Всюду быстрые отряды, нападют из щелей,
Царь уехал в Персеполь, с ним часть войска и трофей.
.     .     .     .     .

Вновь отстроились Афины, снова песня пастушка
Полетела, заискрилась у тенистого ручья.
И на камне в Фермопилах надпись выбили для нас:
«Верны слову мы сражались, до победы, до конца».


  Рассказ египетского инженера.

«..Здравствуй, свет моих очей,
Роза Нила в тростниках,
Вот, давно хотел тебе
Эту весточку послать.

Я здоров, немного правда
Лихорадку прихватил,
Здешняя природа – север,
Холод, снег в горах и пыль.

Как собрались мы у Тира,
Стали ждать, и пить вино,
Но, о Роза, не волнуйся,
Выпил я немного все.

Чуть не свистнули бумаги
У меня из сундучка
Два какие-то бродяги,
Из Сидона два хмеля.

Мы недолго ждали перса,
И поплыли вдоль брегов,
Знаешь, тут такие зори,
Вечер, хлопот парусов!

Переправу наводили
Двора царского умы,
Слышал, что-то намудрили,
Получилось как всегды.

Выгрузили нас в заливе,
У моста, идут войска,
Нас представили царю
Три свирепые слона.

Персы – люд необразованный,
Тожи с мидии мужи,
С финикийцем лишь немножечко
Любопытно говорить.

Вот, идем с обозом, скучно,
Свет мой, скучно и не то!..
Там и тут одни побои,
Копий пачки и щитов.

Мне чуть плетью не заехал
Перс на громовом коне.
В свите царевой поехал,
Трясся на худом седле.

Так натер я ноги вдруг,
Что упал под хохот слуг,
А там есть еще бактрийцы –
Все свирепый, страшный люд!

В Фермопилах стоял грек,
Я смотрю, ущелье узко,
Говорю тогда царю,
Что ущелье – неприступно.

Тысяч пять, а может семь
В нем собралось ихних тяжей,
Позади свистит праща,
Стрелка легкая и камни.

Персы в лоб пошли, три дня
Бились с греком за ущелье,
Тут такой стоял погром,
Эхо, ревы, аж до неба.

А потом вдруг потянулись
Сквозь ущелье все полки,
Мы с обозом идем следом,
Вот такие чертежи.

Видел горы я дорийца
В окровавленной броне,
Персы говорят, пол сотни
Потеряли на седле.

Да, пол сотни, а мидийцев
Перс, наверно, не считал,
Сам я видел как до тысячи
Их ложили в два ряда..

Это, Роза, было дико,
Я не мог на то смотреть,
В плен ни одного дорийца,
Груды бронзы в ряби стрел.

А потом мы шли долинами,
Все пожары и дымы,
Взяли быстро мы Афины,
Раза два я вел мосты.

Вот и все, и вся работа,
Да еще восстановил
Пару греческих поместий,
Не успел грек подпалить.

А персидский их полковник,
Князь какой-то, как гора,
Завалился спать в подушки,
Не снимая сапога.

Роза, мне тоскливо очень,
Всюду угли и рабы,
Много жен пастушьих, деток,
Хохот, слезы, и кнуты.

Близится сраженье в море,
С афинянским кораблем,
Нам сказали их вельможи,
Что немного – и домой!

О Египет мой любимый!
Закатилась за пески
Твоя слава, лет орлиный!
Колесницы и мечи!»


Зарисовка персидского гвардейца.

Несколько шагов, тычок
Древка о тупой песок.
В переливах синевы
Два наплечья, мост груди.

Из-под шлема чернь усов,
Клином хищным борода,
Смотрят весело вперед
Точки глаз, крылом ноздря.

Словно лапы медведя
Две широкие ступни,
Груба, проста перевязь.
До колена сталь блестит.

Высоко в небесный свод
Острием горит копье,
Шар железный с бубенцом,
Да еще раструб-упор.


Зарисовка греческого воина.

У походного котла,
Заведя за спину щит,
Встал, откашлявшись в кулак,
Молодой гоплит.

Оперевшись на копье,
Прислонившися щекой,
Он глядит, как солнце всходит
Над дремучею горой.

Заиграли на доспехе
Солнца яркие круги,
А на шлеме серп из перьев
Рыже-красных, как лучи.


 Письмо египтянки.

«..Как сегодня встала утром –
Сквозь бамбук заря горит,
Мой любимый, самый лучший,
Поскорее приходи!

Мы письмо твое читали
Всей семьею у отца,
На балконе с мотыльками,
А всю ночь я не спала.

Пишешь ты, что лихорадка,
Приложи скорей на лоб
Два горчичника из тины,
Растерев ее в горшок.

Папа нам сказал, что персы
Дикари, которых свет
И не видел, как сирийцы,
Даже хуже в свете нет.

Все я очи плачу долго,
Твой браслет, сапфир с стеклом,
Я храню у сердца, тоже
И очелье с жемчугом.

Приплывай скорее, милый,
Муж любимый, господин!
И тогда сама Исида
Нам малютку подарит!

..Пить тебе вина нельзя,
Потому что ты слабак».


 Песнь отчаянных мореходов.

Снова ветер паруса
Гнет на запад, в самый раз
Нам отплыть, друзья, с ватагой,
Потрясти этрусский град.

Как на берег мы сойдем,
Чего плохо там лежит
Мы скорее унесем,
А потом и продадим!

Много мы служили персам,
Потрясли немало греков,
Много мы служили грекам,
Потрясли изрядно персов.

Затопили двух тирийцев,
Наши головы – в награду!
В самый раз пойти на север,
Где янтарные закаты!

Мы гребем, гребем, гребем!
Эту песенку поем!
А нам ветер все в корму!
Парус виден за версту!

Два крючка – и борт на борт,
Снова батька в ухо бьет,
Чтоб быстрее танцевали,
Бороду стригли мечом!

Знатный был корабль с Крита,
Все зерно, вино, рабы,
Всех рабов мы распродали,
А хозяинов – с кормы!


 Греческий мыслитель.

Тень полудня перешла
За сереющую плешь,
Там, за глыбой и цветком
Стал стеной гоплитов лес.

В звонкой золотистой мошке
Голыши между травы,
Хорошо туда ладони,
Сложив книгою, пустить.

Над стеною леса море
Из воздушной толщеи,
В ней плывут все островами
Темно-белые киты.

Набежала тень на глыбу,
Стало просто и легко,
Бабочек кружатся звезды,
Толпы желтых мотыльков..

Потерев ладонью крылья
Над бровями, у висков,
Погрузился ум в раздумье.
Чуть за разум не ушел.