Евроремонт

Родители благоустраивали жилплощадь. Не помню, с детской они начали или с кухни. Как-то раз мы приехали с моим младшим братом Максом с летних каникул в у бабушки с дедушкой в Казахстане, и обнаружили завершаемый родителями евроремонт в детской. Папа по-пиратски повязал голову платком, и под музыку Qeen в несколько слоёв белил потолок. Родители потом рассказывали, что папа вытащил обои из-под плинтуса и немного потянул на себя; обои отстали от всей стены, потолка и противоположной стены, оставив под собой потрясённо держащего в руках кусок обоев папу. Далее, когда обои содрали, обнаружилась трещина в стене, сквозь которую было видно улицу.

Не знаю, что сделали с трещиной; но потолок побелили, поклеили симпатичные с редким ненавязчивым голубым рисунком обои, на пол постелили ковролин "цвета морской волны", на потолок привесили люстру, в которой лампочку держал летящий на синем аэроплане чёрный мультяшный кот. Кроме этого, ещё было много маленьких лампочек рядом с котом, так что интенсивность освещения в детской можно стало регулировать.

Завезли белую с редким тонкими красными пластмассовыми полосками мебель: кровать мне, кровать Максу, книжный шкаф, два красных с чёрным кресла на колёсиках. У Макса кровать была под потолок, на неё требовалось влезать по специальной лесенке; в нижнем этаже кровати была выемка с небольшим рабочим письменным столиком. Моя кровать была немного пониже, на неё требовалось запрыгивать. Из-под кровати выдвигался нормальный полноценный, а не маленький, как у Макса, письменный стол. Под моей кроватью, таким образом, было пустое пространство, "домик" для наших с Максом игр, папа нам туда под мою кровать и лампочку вкрутил. Домик можно было закрыть, забравшись внутрь и задвинув за собой изнутри мой письменный стол, он был не цельный, а с выемкой для ног, поэтому теснее в "домике" после задвигания под него письменного стола не становилось. Мы с Максом вообще часто играли в "домики", иногда под моей кроватью; а в другое время составляли стулья из зала и кухни спинками внутрь, накидывали на их спинки плед, и между спинками стульев, под пледом, получалась такая своеобразная "палатка".

Кухню родители тоже полностью переоборудовали. Поклеили моющиеся обои с кирпичным рисунком, на пол положили крупную тёмную с коричневыми разводами плитку; окна сделали с рамами натурального дерева, и из такого же натурального дерева повесили над окном карниз. К карнизу на широких кольцах привешивалась белая занавеска. Купили довольно страшные пластиковые стулья; когда мама опасно стояла на этом стуле с разъезжающимися по плитке под её весом ножками, и поливала цветы на кухонном шкафу и на холодильнике, мне всё время казалось, что она сейчас упадёт. Купили новую коричневую, под цвет обоев и плитки, мебель. И только обеденный стол остался старый, ещё с коммуналки, тоже из натурального тёмного дерева, покрытый лаком и изрезанный по этому лаку в мелкую сетку порезов срывающимися при нарезании хлеба ножами. От этого стола в какой-то момент времени маленький Макс маминой пилкой для ногтей отпилил небольшой кусок.

Как-то друзья родителей ещё по МИФИ подарили нам кокос; мы долго не знали, что с ним делать и как добыть его из кожуры; наконец папа просверлил в нём две дырки, через которые слили кокосовое молоко, довольно пакостное надо сказать на вкус. После этого родители ещё долго вертели кокос так и эдак; наконец папа принёс в кухню с лоджии топор и кокос этот разрубил, один раз промахнувшись и отколов небольшой кусочек напольной чёрно-коричневой плитки.

По вечерам на кухне слышалось, как у каких-то соседей часами, тонко, на одной ноте поёт кран.

-У кого-то железные нервы. - Мрачно комментировала мама. - Неужели трудно вызвать сантехника.

Несколько лет соседи сверху что-то к чему-то прибивали, так что наконец мама однажды вечером выгнала папу спросить у них, чем и по чему столько времени регулярно каждый день можно колотить. Через время папа вернулся к нам, истерически хихикая, и отчитался, что он ничего не смог ответить на полученную информацию, только развёл руками и ушёл. Ему там сказали эти соседи сверху, что у них умерла старушка, а гроб ей велик, и они его уменьшают.

-Производство гробов поставлено на поток!, - восхитилась мама.

- У меня знакомый продавец на рынке, - мрачно и задумчиво делилась со мной, большой любительницей колбасы, мама. - "Я", говорит, "по вечерам дома беру батон Докторской колбасы и весь его съедаю, кусая прямо от батона. И ничего мне больше не нужно".

У меня продолжалась подростковая депрессия, в которой некоторым просветом был только 8й гимназический класс, а в 9м классе в Лицее на меня накатило с новой силой. Возвращаясь домой после учёбы или дома по выходным я часами сидела за своим выдвигающимся из-под кровати белым письменным столом и смотрела в окно. В окно было видно стену противоположного дома. Я сидела и думала, что я уже неделю не стирала пыль со своей так любовно выбранной родителями во время евроремонта белой мебели, и скоро по этому поводу будет большой скандал. Папа ворвётся в комнату, вышвырнет с заросших пылью полок неопрятно раскиданные там тетради и книги. Тем не менее, я ничего не делала, чтобы предотвратить этот локальный Конец Света, и, чем стереть с полок пыль и навести на них порядок, часами сидела и пялилась в окно. Сидела и думала, что жизнь - проклятая вещь, и, что ты ни делай, противопоставить отвратительности жизни ты всё равно ничего не можешь.

Когда я сидела часами за столом, выставившись в окно, я ещё часто думала, как удивительно устроен человек. Мозг подаёт сигналы, они проходят по нервам или не знаю как, и твои пальцы сгибаются и разгибаются. Я часами сидела, сгибая и разгибая пальцы и вращая кистью. Значительно позже я узнала, что есть примерно такая буддистская медитация, и я, выходит, медитировала. Ещё я думала о том, что время течёт для всех и в разные свои моменты по-разному, сжимаясь и расширяясь в связи с насыщенностью жизни событиями.   

В 9м классе я стала дёрганая, дёрганее, чем раньше, и специально проверяла своё состояние так, как, я подсмотрела по телеящику, проверял себя какой-то шпион. Он вытягивал руку ладонью вниз и клал на тыльную сторону ладони белый лист бумаги, и становилось видно, что рука с листом бумаги трясётся. Бумага тряслась как у шпиона, так и у меня, и это означало, что работать на нервной работе нам больше нельзя и нужен отпуск.

                25-09-2019