25. С одним кнутом на беса не с руки. Сказ Сибирск

        (мистическая повесть «Сибирский Сказ о любви»,
           предыдущий фрагмент: «24. Я много знаю. Кровью жизнь умыла»!
             http://www.stihi.ru/2019/09/10/7065

Убийца жизнь свою к залогу
сводить пред совестью не стал…
...Вор не давал себе зароку
жизнь посвятить глухим местам:
«Коль нет без документа проку
нигде, я взятку дам властям…
Своё – потрачу по частям»…

…Взревел медведь неподалёку –
вор чуть не выронил мешок.
Недолго, правда, длился шок…
…Не выбирал Маслак дорогу:
лишь там, где зверь его не трогал,
там вор и трясся до кишок.
Как будто зверь   маяк   зажёг!

Тот самый зверь – неимоверно
большой и серебристый весь.
Маслак всё сразу понял верно.
Путь ограничен – это скверно.
Медведь осаживал: будь здесь
пред мордой – в сторону не лезь!
Мол, не пытайся вправо-влево
сам уклоняться ты, балбес!
Ох, намекать мне будет ленно,
что я  –   хозяин    тут. Мой лес!
Вор задыхался, но бежал
от рыка: «Прямо! Тут межа,

что отделяет от увечья
и смерти! Бойся, человече!
Тебя увечить грубо жаль»…
Маслак жизнь явно обожал.
Бежать без груза было б легче,
но денег ухарь не бросал.
То серебро, что жмёт на плечи –
не   серебристая   роса!..
…А зверь, как будто гуттаперчев,
прёт в бурелом – кол бесу в печень!

… Игра? Какого же рожна?!
Маслак и в страхе безупречен:
весь распалился до красна,
но не лишился дара речи…
…Довёл медведь до странной встречи,
как будто всё про всех прознал!
Встряхнуть себя, как ото сна,
жаль, не получится, но крепче
Маслак держал мешок – казна
в ладони словно бы вросла…

…Не зная Божьего урока,
Судьбе не выставишь упрёка.
Не превращайся, вор, в осла!..
…Узнал вор место пред дорогой,
услышал те же голоса
и крикнул, хоть и голос слаб:
«Купец, меня-то не угрохай!
Пали скорей в медведя, рохля»!
Вор из последних сил, как краб
полз и в дорожный влез ухаб.

Куль бросил Феде: эта кража
не вдруг на тот утащит свет.
На Маслака глаза тараща,
не веря в эту круговерть,
купец навёл ружьё на чащу:
и где ж объявленный медведь?..
…Напоминая внешне клячу,
Маслак раскаялся: «…Мне, Федь,
своей бы смертью помереть».
Тут по разбойничьему плачу

и кучер вылез из тайги:
«В чащобе не видать ни зги.
Темнеет быстро, ехать надо.
Ульяна, своего коня-то
стегай сама. Доедь… смоги…
…И вор тут с вами?! Вот занятно!
Едва к вам выбрался обратно.
Чуть-чуть и сбился бы с ноги.
А брюхо, глянь, как исхудало.
В тайге не   меряны   шаги…
…Какой медведь? Нет, не    видал    я»...
                .                .                .
…Смеялся кучер:    «Тьма    меня бодала!
Незримы были    корни  –   вахлаки!
С     корнями    воевал! Сбил каблуки!..
...И слава Богу! Вот была б баталия»!..
«С одним кнутом на беса – не с руки.
Всё для тебя бы кончилось фатально,  –
Маслак представил встречу их детально. –
Осталась от тебя бы горсть трухи»!..
            *                *                *
Нрав добрый не держала Настя в тайне.
У девушки на всё есть оправданье:
«Принёс нам деньги этот изувер».
Муж выглядел провидцем-правоведом:
«Безумен вор, вот и привёл нас к бедам!
В остроге сам за ним закрою дверь»!
«Медведь с чудесной шерстью не был бредом
трусливого разбойника, поверь! –
шептала Настя мужу. – Славный зверь
и нет во всей тайге его резвей…
Хотя… хвалить не стану привередам»...

…Медведь при росте более чем среднем,
при шкуре, что серебряной сродни,
для путников, скорее, был безвреден.
С наветренной зашёл он стороны,
и кони не учуяли медведя.
Зверь бегло лишь взглянул, что там за Федя
стал мужем Насти. Не загрызть за это…
С мечтой о Насте стал медведь раним,
но встретил нынче первый раз за лето…

Выглядывал он Настю сквозь листву,
смотрел, как на любимую сестру,
ведь суженой ему она не стала…
…Сибирский царь тайги прервал игру:
проезжим ни ворьё, ни волчья стая
никак (за неименьем) не грозят –
вздыхая, он пустился в путь назад,
серебряною шерстью обрастая
всё гуще и себя по шагу «старя»,
но в солнечных пучках порой блистая.
Пусть эту шерсть и яркость не разнять,
сомкнулась вслед за ним листва густая –
никто не углядел медведя, знать,
и некому страдальца удержать…

…Таёжный царь в душе не без раздрая
на собственной тайге лишь был женат.
Ему не к месту дума иль сенат.
В лесную тайну сызмальства врастая,
сакрального касаясь пьедестала,
жил силой сверхъестественных пенат…
…От Настиных очей, лица и стана
в жар памятно бросает неустанно.
И некому за проигрыш пенять…
                *               *               *
Немного нужно Счастью для подлёта:
приемлемо и в образе синиц…
…Шло время. Счастье Насти и Федота
расти, казалось, может без границ.
Жить в городе с семьёй – без рукавиц
рвать розы, не сводя с шипами счёты.
Жить в городе – другие горизонты
открыты для тебя со всех сторон,
пусть даже выбираешь сельских    жён   ты…
…Жена, мать и золовка – все втроём
Федота как-то делят белым днём
под общей крышей, ведь не    терема    же
для каждой строить – деньги обнулять!..
…Родили дочь и без затеи Машей
назвали, помня Настенькину мать.

До внучки Бог не дал дожить: бездомной
Душа её осталась на Земле,
с небес на всё взирала не во зле…
…Золовка оставалась девкой вздорной.
Родители и бабушка души
не чаяли втроём в новорождённой!
Одна Ульянка, вроде прокажённой,
их счастья сторонилась – свет туши…

              (продолжение следует)