Занятия в школе

*
В 5м классе классной руководительницей у нас была физкультурница, Лариса Петровна. Она хорошо "закладывала за воротник" и была замечательна тем, что на своих уроках физкультуры она совершенно невнятно, как-то сквозь зубы и очень быстро, произносила команды. Класс оставался стоять там в физкультурном зале, как стоял, потому что что приказано делать, понять было невозможно; и по этому поводу Лариса Петровна, уже более внятно почему-то, начинала длинно ругаться. Лазали по канату, чего я так и не смогла никогда освоить, бегали, прыгали, в общем, всё как всегда - ага, ходили на проклятых лыжах (у меня примерзали к рукам жаркие от мороза железные крепления, когда я эти лыжи на себя надевала; тащить в школу и из школы лыжи в два своих роста было настоящим мучением; к тому же в школе во время занятий эти лыжи требовалось таскать за собою по классам, и то в одном, то в другом классе я постоянно их забывала).

Однажды мы после уроков с полтора часа простояли перед указанным нам кабинетом, ожидая классного часа, наконец появилась Лариса Петровна, поразилась, а что это мы здесь делаем, и распустила нас по домам. Больше классных часов у нас не было. Но "Огоньки" по окончанию четвертей были; на один из таких "Огоньков" (у каждого класса был свой "Огонёк") ко мне в гости в мой класс пришла учившаяся в параллельном Римка; и в какой-то момент мы, решив отчалить и продолжить "Огонёк" на нашем любимом месте, на острове посредине одного из Марьинских прудов, начали поспешно сгребать себе в карманы свою долю конфет. Это выглядело как из голодного краю, о чём нам и сказала Лариса Петровна; получилось неудобно.

Иногда - почему-то всегда в те дни, когда уроки физкультуры проходили на улице - Лврису Петровну заменял симпатичный мужик-физкультурник, не то Анатолий, не то Анатольевич. Он не заставлял класс выполнять никаких упражнений, так что часть девчонок кучковалась в углу поля и трепалась о моде; а все остальные катались с недальней горки.
 
Напротив кабинета труда, в таком маленьком закутке среди коридора первого этажа, был кабинет, в котором обосновался кружок стихосложения. В самом кружкЕ я никогда не была, и кто его вёл, не знаю. Но я однажды видела их стихи, это было ужасно. Расхожие рифмы кровь-любовь и непременно в каждом стихотворении Ночь и Весна с Большой Буквы - типа закос под Блока. Я получила стресс.

В какой-то момент в 5м классе нам решили преподавать Основы Безопасности Жизни, или ОБЖ. Был единственный урок, на котором какой-то мощный мужик описывал, что, переходя проезжую часть, следует посмотреть сначала налево, потом направо. Я его слушала и почему-то думала о каких-то противогазах. Это был наш первый и последний урок ОБЖ, но мужика я потом видела ещё один раз. Он уныло тащил через первый этаж не то какой-то шланг, не то какую-то арматурину.

Ещё мне запомнились уроки черчения и рисования. На рисовании нам объяснили, как строить предметы в согласии с осевой линией; после чего поставили перед нами вазу и велели её изобразить совершенно, как я теперь понимаю, непригодной к рисунку детской акварелью. Впрочем, до несчастья с акварелью (нам к тому же ни шиша не объяснили про свет и тень, а уж о тепло-холодности оттенков вообще не заикались) - до несчастья с акварелью у меня дело так никогда и не дошло, потому что за весь урок я не могла в согласии с этой осевой линией построить вазу - несмотря на все мои усилия, она получалась непоправимо кривая. Теперь я занимаюсь рисованием с преподавательницей, она меня учит, что, если предмет получился кривоватый, надо, чтобы это увидеть и понять, посмотреть на зеркальное отображение своего рисунка; либо перевернуть его вверх ногами. Но это если предмет к р и в о а т ы й,  н е м н о г о кривой, так что, приглядевшись в процессе рисования к своему творению, этой  к р и в о а т о с т и  уже не замечаешь. У меня же получались не кривоватые предметы, а какие-то монстры, с чудовищными вмятинами и выступами по всему корпусу.

Кроме акварели, рисовали предметы также графикой (соответственно, до штриха, о котором нам вообще не сказали, что надо его накладывать по форме, у меня тоже дело так никогда и не дошло). Кто-то из сидящих тут же одноклассников - Денис Кофейник, кажется - лихо строил по осевой предложенные предметы и нереально красиво их потом штриховал; преподавательница, ходя между рядами, кидала взгляд на его работу и благожелательно ему улыбалась. Могу только предположить, что Денис Кофейник где-то занимался дополнительно вне школьных уроков.

На почётном стенде висели изображённые не то акварелью (неужели этой детской?!), не то гуашью вполне симпатичные деревья среди нашего школьного двора. Кто и с помощью какого такого несгибаемого природного таланта их изобразил, навсегда осталось для меня загадкой.

Что до черчения, то я даже не знаю, что было хуже: черчение или рисование. На черчении нам вроде что-то такое объясняли, но что именно, меня никогда не заинтересовало, потому что я весь урок не могла изобразить на листе рамку, отступив от края листа не то на 1, не то на 1.5 см. Когда я заканчивала, в нижнем правом углу, чертить прямоугольник рамки, он у меня обязательно не сходился на 2 мм. По той же причине я никогда не научилась шить: не то что составить свою выкройку, а даже ровно разрезать ткань по выкройке, переведённой из Бурдэ Модэн (перевожу с листа на кальку я ещё кое-как) всегда было для меня нерешаемой задачей - как и провести на швейной машинке ровную строчку.

Впрочем, помню, эээ не знаю, как я справилась с чёртовой рамкой; но вроде мы проходили на черчении какие-то разнообразные шрифты, которые я, без особого тоже успеха, долго и кропотливо доделывала дома, потому что на уроке ничего не успевала.

Как-то раз у нас заменял урок рисования какой-то другой учитель, который объяснил нам композицию и точку схода, и с тех пор я полюбила рисовать комнаты со столами или партами в них.

Почему-то у нас в классе, в той группе учеников, среди которой я вращалась, считалось признаком интеллектуального парня и отличника, если этот парень разбирается в Юрском и других периодах и в породах динозавров. Двое парней, сидевших в среднем ряду за первой партой, знали о динозаврах всё.

Однажды в класс пришёл какой-то не то экстрасенс, не то мистический учитель, и пригласил нас всех на внеклассные духовные занятия. Школа выделила ему для этих занятий кабинет, и я раз пять с удовольствием на занятия сходила. В дуб не помню, о чём там говорилось, но там было как-то "тепло" и инфантильно, как на службе в храме. Вдруг один раз посреди занятий одна из девочек начала истерически рыдать, а учитель улыбался, кивал головой и говорил, что это из неё с рыданиями вся дрянь выходит.

На одно из наших занятий пришла моя закадычная подруга Римка. Каждое занятие длилось, кажется, час; Римка посидела с полчаса на стуле у двери, и чем-то ей это всё сильно не понравилось, по которому поводу она довела до сведения моих родителей, что я, похоже, собираюсь вступить в секту. Занятия мне с этого момента дома запретили.   

                29-09-2019