Побег из Малаховки. Юлия Архирий

ПОБЕГ ИЗ МАЛАХОВКИ

Девять томов Бунина, мыльная пена и девушка Леа

Юлия Архирий

(Рецензия на филологический роман В. Н. Попова «Озеро», Независимая газета, ExLibris, 2019, 19 сентября)
(Фото - Евгений Никитин)   

        «В устье реки Мезени, на правом берегу, стоит старое село Мезень, а на левом берегу рабочий поселок Каменка… В 1967 году я все лето здесь работал – в бригаде из семи человек, которая сдавала лес Лешуконского леспромхоза на завод. В клубе была библиотека, и я прочитал все девять томов «коричневого» издания Бунина с предисловием Твардовского. Конечно, я работал на элеваторе и в заводе, ходил на танцы и просачивался в «Интерклуб», чтобы выпить чешского пива, поглядывал на девчонок, воровал картошку с чужих огородов, ходил за грибами, проваливался в болото и пил водку. Но главное – в это лето был Бунин! Удивительный по красоте, силе и чувственности русский язык…»
Новый роман Владимира Попова «Озеро», представленный автором как филологический, или роман об Иване Алексеевиче Бунине, в то же время являет собой проницательный взгляд, брошенный из современности на жизнь одного из ярчайших русских писателей. Это взгляд на прошлую жизнь подмосковных поселков, которые оказались тесно связаны с именами видных представителей русской интеллигенции начала XX века. Это очень теплый и добрый взгляд и на совсем недавнее прошлое Малаховки и Томилина, на жизнь людей, которые так же, как автор, всерьез интересуются русским литературным наследием. В послесловии Владимир Попов пишет, что выдумал своих собеседников – Ивана Егоровича и Елизавету. С ними он мог разговаривать о Бунине. Однако герои романа, как водится, зажили своей жизнью, обрели яркую индивидуальность – и вот мы уже задаемся вопросом: действительно ли эти люди существуют только на страницах книги? Так просто и вместе с тем рельефно нарисованы характеры, что понимаешь: когда то эти люди встречались с нами в реальности.
        Владимир Попов смотрит с берега того самого Малаховского озера, которое живо и поныне. Только в его воде по воле автора отражаются совсем другие времена и иные люди. Его «черное надтреснутое зеркало» отражает дом в английском стиле, откуда душной июньской ночью внезапно уезжает в Москву Иван Бунин… В тихих водах угадывается женский образ, а на прибрежном песке проступают следы босых ног. На озерной глади белым бело от лепестков цветущих весенних садов… Воды озера завораживают, уводят в прошлую жизнь.
        Где то в этой далекой жизни осталась летняя ночь, проведенная с девушкой с загадочным именем Леа, читавшей на том же озерном берегу стихотворение еврейского поэта Довида Кнута. И вновь перед читателем Малаховка – стародачное место, воздух которого так же удивителен и блажен, как в стихотворении этого поэта: «Особенный, еврейско русский воздух…/ Блажен, кто им когда нибудь дышал».
        То яркими и сочными живописными мазками, то изысканной штриховкой, то контрастными пятнами черной туши по белизне бумаги нарисован этот роман – повествование – ретроспектива. Читая, ощущаешь глубину февральского снега, расчерченного длинными синими тенями от деревьев; скорбный запах гари, тянущийся от руин Летнего театра; чувствуешь прикосновения майского ветра в саду, осыпанном белым яблоневым цветом; слышишь плотный шорох мыльной пены во время стирки белья; видишь пыльные вечерние улочки и переулки. Все описываемое в романе – пейзажи, состояние людей, их разговоры и смех, радости и печали – живо и объемно. Все зовет к открытию, к соучастию, к сопереживанию.
Читатель с радостью узнает автора в добрых, светлых строчках стихотворения: «В саду заросшем каждый день/ на фоне старого сарая,/ среди крапивы и репьёв,/ среди полыни и малины/ среди цикория и чистотела/ за деревянным струганным столом,/ за старой пишущей машинкой/ сидел счастливый человек/ посередине солнечного лета».
        Возможно, здесь, посередине лета, и был написан этот удивительный роман о том, как судьба русского писателя неожиданно переплелась с судьбами людей, родившихся спустя десятилетия после того самого «побега из Малаховки».
И Малаховское озеро, как «во время оно», отражает жизнь в ее бесконечном разнообразии, в переливах света и красок.