Другой город

Месяц назад папа переехал в другой город. Саша, проснувшись, думала об этом лежа утром в своей постели с закрытыми глазами и притворяясь спящей. Вставать не хотелось.

Послышался тихий скрип открываемой двери, мамины шаги. Она постояла у постели дочери, потом прошла к окну. Саша слегка приоткрыла глаза и сквозь ресницы наблюдала за ней. Мама отодвинула занавеску на окне, словно хотела разглядеть кого-то во дворе, поправила штору, и, тяжело вздохнув, опустилась в кресло. Комната наполнилась звуком нечаянно задетой гитарной струны.

- Ма, осторожнее! – Саша резко откинула одеяло, подлетела к креслу, аккуратно взяла гитару.

- Ты всё равно на ней не играешь.

- Ну и что! Она папина. Он перед переездом оставил её мне.

Мама снова вздохнула, тяжело поднялась из кресла и пошла из комнаты, слегка шаркая тапочками:

- Пошли завтракать. Лиза уже на стол накрыла.

Саша появилась на пороге кухни с растрепанными после сна длинными волосами, в пижаме и с гитарой в руке. Старшая сестра Лиза бросила на неё взгляд исподлобья, смутилась и тихо сказала:

- Садись. Вот твои любимые сырники.

- Спасибо, не хочу.

Мама механически отламывала вилкой кусок сырника, макала его в сметану, смотря при этом в одну точку. Зазвенела протяжная нота. Мама вздрогнула.

- Поставь гитару. Пожалуйста.

- Только на папино место.

Саша с шумом одной рукой придвинула четвертый стул к кухонному столу, бережно поставила на него гитару, и, постояв немного, вышла из кухни, бросив при этом:

- Я пойду, ещё немного полежу.

Маленькая и угловатая студентка Лиза была растеряна и; казалась сейчас младше своей сестры-шестиклассницы.

- Она опять всю ночь не спала, ему писала.

Мама не ответила, продолжая пилить вилкой несуществующий сырник. Старшая дочь забрала у неё тарелку, взяла её руки в свои и слегка встряхнула.

- Мам, она не может смириться, что его с нами нет. Саша считает его предателем.

В воздухе повисло напряженное молчание. Лиза смотрела на усталое лицо матери, постаревшее за последний месяц, а мать невидящим взглядом рассматривала узор на клеёнке.

От звонка мобильного телефона обе вышли из оцепенения. Саша, по-прежнему кудлатая и в пижаме, протянула телефон:

- Дядя Сергей. Держи.

Лиза встала, вышла из комнаты, подталкивая перед собой Сашу. Младшая сестра скинула её руку со своего плеча, вошла в свою комнату и захлопнула дверь перед Лизой.

- Саша, открой! Прекрати! Иди уже умываться, день на дворе! - стучала Лиза, но звучало это не требованием, а извинением с просьбой, хотя и в настойчивой форме.

- Подожди, - мама с телефоном в руке стояла рядом с ней, она была оживлена. - Сашуня, быстро одевайся, мы поедем с дядей Сережей.

- Куда? – раздалось из-за двери глухое бурчание. Говорили явно в подушку.

- К папе. В другой город.

Лиза удивленно посмотрела на мать, та утвердительно кивнула головой. Обе ждали. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь со слабым скрипом открылась, и за ней показалось заплаканное лицо Саши.

- Я сейчас, - протиснулась между мамой и сестрой девочка, по-детски шмыгая и растирая слезы по щекам.



Ехали молча. Слушали какую-то бубнящую радиостанцию, смотрели на мелькающую за окнами машины осень: рыжую, зеленую, пунцовую, залитую искрящимся солнечным светом. Мама доставала телефон из сумки, смотрела на монитор, выключала его и снова клала обратно. Молния на сумке производила неопределенное «вжик», а через минуту всё начиналось сначала.

Свернули с трассы и поехали медленней. Вскоре дядя Сергей остановил машину.

- Выходим. Дальше пешком.

Пошли по тротуару, вдоль которого росли ели и кедры. Воздух золотой осени был вкусным и прохладным, он щекотал ноздри и вырывался из грудной клетки облачками пара. Вокруг царило молчание, было пустынно и печально. Вскоре потянулись ограды: кованные, деревянные, - а местами их и вовсе не было. Шаги молчаливой четвёрки раздавались в гулкой тишине, изредка прерываемой вскриком случайной птицы.

Дядя Сергей остановился:

- Оксана, мы пришли.

Он отошел от кованой оградки, уступил место матери девочек.

Саша с шумом тянула в себя; хрустальный воздух и не могла сделать вдох. Мама притянула её за плечи, и тут девочка с трудом выдохнула:

- Мама, как здесь… тихо. И спокойно. Это теперь папин город?

- Это другой город. Здесь живут души.

Лиза держала за руку младшую сестру, гладила её, не замечая, как по щекам, холодным от осеннего ветра, текут горячие быстрые слезы. Оксана, как показалось Сергею, слабо улыбнулась и; чуть слышно прошептала:

- Здравствуй, Юра. Мы приехали. Вот и свиделись.



В ночной квартире громко тикали часы. Лиза в своей комнате при включенной настольной лампе рисовала картину: без сюжета, без эмоций – только бесконечные линии и зигзаги, черные и золотые. Оксана не спала, глядя в темное окно. Монитор лежащего на столе телефона на миг вспыхивал синим светом и тихо угасал. Саша, лежа в кровати, быстро набирала очередное сообщение: «Я буду писать тебе каждый день, хорошо? Как будто все норм. Как будто до сих пор мы в Анапе, а ты дома. Ты не поехал с нами, потому что после операции тебе нельзя. Пусть будет так, ладно, папа? Тогда ты еще был жив, а я не знала, что не увижу тебя больше. Тогда ещё не знала, что предам тебя…».